«О национальной гордости» малороссов

История названия территории, которую сегодня охватывают границы государства Украина, выглядит так: «целую страну сначала звали просто Запорожским войском. Но среди народа скоро принялось название «Украина», которое издавна носила Южная Приднепрянщина как окраинная земля на пограничье с дикой степью. Это название употребляло порой и казацкое правительство... Зато киевские книгочеи изобрели себе название «Малой России», которое когда-то употреблял греческий патриархат как определение Галицкой митрополии. Этот термин радостно приняла Московщина, так как таким образом она могла легче выказать право на превосходство над Украиной» (История украинской культуры. Под редакцией Ивана Крипьякевича. Киев, Лыбидь, 2000, с.154). «Киевские книгочеи» изобрели велосипед. В соседней Польше территория в бассейне рек Варта и Нотец носит название Великой Польши. Именно здесь в конце Х века находился центр формирования Польского государства. В случае с Великороссией этот «изобретение» не срабатывает, ведь не украинскими националистами выдумано – «Киев — мать городов русских».

Возвеличилась Россия в 1654 году; искусственное название «Великая Россия» призвано было зафиксировать новые политические реалии, заключавшиеся в вассализации Москвой казацкого народа (который, кстати, именовался московитами не иначе как «запорожские черкасы»). Похоже, что именно гетман и подсказал московским дьякам новую титулатуру царя. Уже 8 января 1654 года, то есть непосредственно после принесения присяги, Богдан Хмельницкий обращается к своему новому суверену как к «всеа Великия и Малые Русии самодержцу». Сам царь еще месяц продолжает титуловать себя «всеа Русии самодержцем». Впервые (если верить изданному в 1954 г. сборнику «Воссоединение Украины с Россией») «Великия и Малыя Россия» появляется в титулатуре Алексея Михайловича 7 февраля 1654 года.

Примеры возвеличивания («собирания земель») не редки в истории. Скажем, после наследования шотландским королем Яковом (Джеймсом) VI Стюартом английской короны появляется Великая Британия. Тем не менее разница есть, и существенная: «Великая Британия» не является проявлением превосходства, которое заключается в противопоставлении Большой части — маленькой, а проявлением сопоставления — пусть и разных по количественным параметрам — однородных частей под скипетром Величия.

Описывая родословную русов, автор «Истории русов» разделяет Славянщину «на Чермную, или Красную Русь — за землей, родящей цветные травы и червец в краю полуденном, и на Белую Русь — за большими снегами, выпадающими в стороне северной». Московское же царство, пишет дальше псевдо-Конисский, «соединив много княжеств русских воедино… носило название Великой России; те же обе Руси вм есте названы тогда Малой Россией». «Географические» исследования автора якобы недвусмысленно свидетельствуют: «историческая концепция псевдо-Конисского исходит из единства истории «Малой России» с историей «всей России» (так считает М. Попович в «Очерке истории культуры Украины»). Тем не менее задекларированная таким образом сущностная равнозначность русских частей, соединенных воедино московским царем, отрицается словами, которые говорит гетман Мазепа: «Известно же, что когда-то мы были то, что теперь московцы: правительство, первичность и самое название Русь от нас к ним перешло». То есть здесь «Киевская Русь объявлена Русью исключительно малороссийской». Так определяет позицию автора «Истории» относительно соотношения Малороссия-Великороссия Николай Ульянов («Происхождение украинского сепаратизма»). По мнению русского писателя и философа, «История русов» не признает не только единого общерусского государства Х — ХIII веков, но и населявшего его единого русского народа. Напрасно приписывают М.С. Грушевскому авторство самостийнической схемы украинской истории: главные ее положения — изначальная обособленность украинцев от великороссов, раздельность их государств — предвосхищены чуть ли не за сто лет до Грушевского». Запомним слова обиженного гетмана, формулирующие суть этой схемы, и обратим наш взгляд к седой древности.

Великая Греция. Совокупность полисов, возникших на южном побережье Италии и Сицилии вследствие Великой греческой колонизации VIII — VII вв. до Р.Х. В Таренте, Сибарисе и других итальянских городах колонисты и становятся, собственно, «греками», ведь именно из Великой Греции начали свое знакомство с греческой культурой римляне, от которых, как считается, и пошло название — «греки» (graeci). Но действительно Великим — не только в географическом, но и в культурном понимании — был не «греческий», а эллинистический мир. Это уточнение весьма существенное. Во-первых, сами «греки» — ахейцы, спартанцы, беотийцы и пр. — называли себя эллинами, а во-вторых — первый и решающий шаг к эллинизации Ойкумены был по отношению к эллинам насильственным. Македонское царство, выросшее, как говорил М.С.Грушевский о Владимиро-Московском государстве, обосновывая изначальную отделенность украинцев от великороссов и раздельность их государств, «на своем корне», при Филиппе II и, в особенности, Александре Великом претендовало не только на политическую гегемонию; оно присвоило себе первичность и само название эллинов, объединив эллинские полисы и противопоставив их неэллинам, то есть варварам-персам.

Полную аналогию завершают претензии оскорбленного эллина Демосфена, изложенные им в известной третьей филиппике: «Он (Филипп. — Е.З. ) мало того, что не эллин, и ни в каком родстве с эллинами не находится; он даже не варвар приличного происхождения, но жалкий македонец, а из Македонии в прежнее время нельзя было купить даже дельного раба. И тем не менее разве он не учинил эллинам самого тяжкого оскорбления? Помимо разрушения государств, он устраивает пифийские игры, общие для всех эллинов... он присвоил себе первенство в вопрошании оракула, устранивши нас, фессалийцев, дорян и прочих амфиктионов, к каковому званию причастны даже не все эллины» (Цитирую по московскому изданию 1903 года. — Е.З. ).

О впечатлении, которое произвела «История русов» как на «эллинов», так и на «македонцев», выразительно рассказывает Н.Ульянов: «Но давно уже выделился среди этих апокрифов (казацких летописей. — Е.З. ) один совершенно исключительный по значению, сыгравший роль Корана (!) в истории сепаратистского движения... Речь идет об известной «Истории русов»... Написана чрезвычайно живо и увлекательно... Расходясь в большом количестве списков по всей России, она известна была Пушкину, Гоголю, Рылееву, Максимовичу, а впоследствии — Шевченко, Костомарову, Кулишу... Читатели самые образованные оказались беззащитными против нее». Красноречие Демосфена не спасло Элладу. Не спасло Малороссию и русское культурное украинофильство, распространенное в широких кругах — вплоть до высших; русский деспотизм оказался не таким уж и беззащитным перед «Кораном» и «пророками» украинского сепаратизма. Такого издевательства над своей историей и культурой не испытал ни один народ империи.

Почему, спросим мы, русская империя спокойно терпела в своем теле инородные княжества, которые, в принципе, можно было бы и «отпустить» (как высказался о Польше Александр II), а Украину лишила даже имени, а народ украинский — языка, всячески стараясь растворить все украинское в русском? Ибо без Малой — в деспотически-имперском понимании этого слова — России существование Великороссии, в том же понимании, невозможно (сегодня мы это видим в бешеном сопротивлении Московского патриархата киевской автокефалии; что такое Русская православная церковь без украинских приходов?) Ибо крайне раздражающими для имперского величия оказываются упоминания об определяюще-культурном малороссийском влиянии.

После первых побед над испанцами нидерландские патриоты (конец ХVI в.) бросились искать суверена для своей страны. Им «повезло»: монарха, который бы изъявил желание взять под свою высокую руку мятежные земли, которые бросили вызов могущественной Испании, не нашлось. Поэтому голландцы еще немного повоевали и, наконец, провозгласили свою собственную независимую республику. Украине повезло меньше; точнее говоря — позже. Но получив независимость политическую, Украина, чтобы ее не утратить, должна завоевать независимость культурную, которая начинается с осознания собственной чести и достоинства.