О жестокости

В самом людном месте, около одного из прилавков, где торговали красной рыбой, на полу лежала большая куча каких-то темных лохмотьев. Покупатели ее обходили или перешагивали, а чтобы посмотреть на товар или что-то купить, им приходилось почти наступать на эти лохмотья. Подойдя ближе, я увидела, что это не куча, а человек — пьяный, одетый во что-то плохонькое, мокрое от снега; худое, небритое лицо старика, его, казалось, никогда не чесаные волосы (шапка валялась рядом) были покрыты слоем грязи. Рядом с ним лежали рваные грязные котомки, мешки, в которых, очевидно, находилось все, что он имел в этом мире.

Далее события развивались следующим образом. С большим трудом удалось найти и, угрожая журналистским удостоверением, привести к пьяному двух молодых милиционеров, дежуривших на Сенном рынке. Каждый из них, подойдя, начал с того, что со всего размаха ударил «в кучу» сапогом (очевидно, профессиональная привычка). Пьяный не пошевелился; тогда один из милиционеров куда-то надолго исчез. Оказалось, он пошел не за подмогой, а за горстью снега, которую засунул за воротник нищему. Это, конечно, не привело пьяного в сознание, и милиционеры опять начали будить его — ногами. Смотреть на их грубые и в то же время безрезультатные, непрофессиональные усилия было нестерпимо — они просто не могли справиться с подобной ситуацией. Тем более что заботились только об одном — не запачкать свою чистую форму и перчатки.

В конце концов я решила идти искать телефон, чтобы позвонить в «скорую помощь» (пьяный, безусловно, в ней нуждался). Когда вскоре вернулась, старика уже не было; на мой вопрос милиционеры кратко ответили: «Отправили домой» и молниеносно исчезли. В какой дом?! Ближайшие продавцы, все время скептически следившие за «представлением», как-то странно ухмылялись. А мне вдруг бросилось в глаза, что от того места, где лежала «куча», тянется широкий след, словно по мокрому снегу протащили мешок с песком. След привел меня к пьяному, небрежно брошенному на пол в темном, глухом, еще более холодном, но укрытом от людских глаз углу рынка. В конечном итоге старика-нищего удалось все-таки отправить в вытрезвитель. Лучше не думать о том, как там работают со своими «клиентами».

Позже выяснилось, что старик лежал посреди рынка не менее трех часов — на глазах у многочисленных продавцов, многие из которых имеют мобильные телефоны. За эти три часа об него споткнулись по крайней несколько десятков покупателей, которые потом пошли в свои теплые дома, где также есть телефоны. А с каким удивлением все присутствующие наблюдали за моими усилиями! Ведь, как сказала одна милая и интеллигентная продавщица, «лучше собаку пожалеть, чем этого алкоголика»; некоторые шутили, большинство вообще не обращало внимания, как будто речь шла не о человеческой жизни (на улице в тот день было более 20 градусов мороза).

Никто не спорит — этот старик уже давно опустился до последней степени, давно потерял даже самое крохотное подобие Образа, по которому был создан. Но мы? Сохранили ли мы — такие чистые, такие пристойные — это подобие? Когда среди нас, как в чистом поле или в лесу среди диких зверей, лежит на ледяном полу и погибает человек. Как будто вернулись времена, когда еще не было ни Нового Завета, ни понятия о гуманности, милосердии ко всем, а не только к чистым, трезвым и добропорядочным. И мы считаем себя цивилизованным обществом?