ТРЕТЬЕ ВОСХОЖДЕНИЕ

И вот возникает главный, без преувеличения, фундаментальный вопрос: почему первые две украинские национальные революции (именно так их сейчас оценивает подавляющее большинство историков) потерпели поражение, так и не сумев наполнить созданный ценой немыслимых жертв «каркас» государственности реальным положительным содержанием? Без ответа на этот «вопрос вопросов» нечего и думать о развитии политической и экономической системы современной Украины. Предлагаемый ниже автором вариант ответа является, пусть очень неполным и небесспорным, но также скромным вкладом в этот поиск истины.

Прежде всего замечания общего плана. Процессы государственного строительства и создания нации и их соотношение уже давно вызывают повышенное внимание ведущих украинских историков. В начале ХХ века развернулась оживленная дискуссия по этому поводу между Вячеславом Липинским и Степаном Томашивским. Первый из них утверждал, что любое государство (в частности, и украинское) возникает лишь тогда, когда на соответствующем уровне развития находится нация, созидающая государство, и никак не раньше; С.Томашивский отстаивал диаметрально противоположное мнение. Нам же, через почти столетие, прошедшее со времени той старой дискуссии, должно быть понятно одно: процессы создания украинской нации и украинского государства взаимодополняющи, синхронны и подчиняются законам обратной связи.

Но существует еще третий, не менее важный процесс (а может, именно он и является главным) – демократизация общества, что непременно включает в себя социальную справедливость в ее нетоталитарном варианте. Иначе говоря, «независимость государства — это независимость образующих его личностей» (это несколько перефразированная мысль английского учёного Джона Стюарта Милля; он, правда, говорил о «достоинстве государства и личностей», но, наверное, это не меняет сути дела). Но о какой «независимости» личности, а значит, государства, может идти речь в олигархическом, сословном обществе, где на пути свободного развития человека независимо от его социального статуса поставлены экономические ограничительные барьеры (а в ХVII в. еще и репрессивные?!).

Это и стало едва ли не главным фактором поражения украинских освободительных революций эпохи Хмельнитчины и Центральной Рады. Элита тогдашнего общества не смогла найти правильное, гармоничное соотношение между свободой этнической и свободой социальной, что и стало роковым, разрушающим фактором. М.С.Грушевский, который в свое время называл десятки объективных и субъективных причин поражения казацкого протогосударства Хмельницкого (здесь и психологическая неготовность народа к независимости, и бедность концепций государства, и неблагоприятное географическое положение Украины вкупе с интригами Варшавы и Москвы, и чрезмерная отчужденность крестьянских и мещанских масс от процесса создания государства, и запутанность государственного устройства Гетманщины и т.п.), наконец пришел к четкому выводу: главная причина неудачи освободительной борьбы в Украине середины XVII века была в том, что «новий лад занадто був клясовим, становим (сословним), зв’язаним з військом, і се робило трудності в переході його до нового, всенароднього, крайового значення» (иначе говоря, если фундаментом нового общества становится исключительно одна социальная группа, которая ведет себя эгоистично относительно других, то государство, в сущности, строится на песке...) А вот слова Вячеслава Липинского, характеризующие ту же эпоху: «Казацкая старшина, пополненная представителями украинской шляхты, делалась практически привилегированным слоем, играя не только ведущую военно-политическую роль, но и приобретая все большее преимущество на экономическом поле» . Понятно, что в такой ситуации казацкая голытьба, мещане и беднейшая часть крестьянства не могли воспринимать такое государство как свое, не желали его строить и отвечали разрушительными бунтами и анархией, это была реакция на быстрое восстановление сословности общества, начавшееся уже после Зборовского мира (август 1649 г.).

Даже Богдан Хмельницкий, гетман-государственник, тоже находился под воздействием этой политики; вообще, по мнению М.С.Грушевского, в деятельности великого гетмана было слишком много противоречий: «разные настроения и ориентации встречались в ней и перекрещивались, боролись и взаимно нейтрализовались» . Грушевский считал (возможно, здесь существует момент преувеличения), что и в сфере государственного строительства Хмельницкий сподобился только на «механическое повторение старых пережитых призывов — и ничего нового, никакого строительства в прямом значении этого слова».

А что уж тогда говорить о большинстве соратников гетмана? Вместо того, чтобы создавать жизнеспособное государство, значительная часть правящей военно-политической элиты была готова «сдать» Украину за личные привилегии Москве или Варшаве. И эта часть оказалась фатально большой (только два примера: когда в марте 1654 г. военный судья Самойло Зарудный и переяславский полковник Павел Тетеря прибыли в Москву для обсуждения условий документального оформления Переяславского соглашения, то первая их просьба к царю Алексею была такой: нам бы закрепить за собою желаемые имения; а в 1665 г. гетман-демагог, «защитник бедных» Иван Брюховецкий в обмен на бракосочетание с дочерью боярской и щедрые подарки подписал в Москве позорный договор, существенно ограничивавший права Украины...).

Почему же так произошло? И почему та же Центральная рада во главе с выдающимся историком Грушевским тоже оказалась неспособной решить проблемы Украины, прежде всего социальные, что и стало одной из причин ее падения? Очевидно, судьба любой национальной революции решается в треугольнике «власть — народ — внешние факторы», здесь и возникает тот решающий вектор (один!), определяющий дальнейший ход событий. Если же большинство народа видит, что несмотря на громкие фразы о свободе, этот вектор направлен не вперед, к прогрессу (а что такое прогресс — казацко-крестьянская масса прекрасно понимала еще в XVII в., пусть и не употребляла это слово), а как раз наоборот, то люди обращают свои взгляды на другой идеальный ориентир за пределами Украины (в ХVII в., это был единоверный царь-«батюшка», в ХХ ст. большевики в Петрограде, сейчас — светлый образ «Союза нерушимого...»

Великий украинский историк Н.И.Костомаров так писал об эпохе Руины: «Украинское дело явно гибло. Неудача за неудачей уничтожила надежды, и люди лишились веры в свое дело, в свою цель. Возникло мнение, что этой цели вообще нельзя достичь. Из-за этого исчезала воля и терпеливость, слабела любовь к родному краю, к общественному благу. Патриотические поступки и жертвы оказывались напрасными. Личные частные интересы возобладали над всеми честными и патриотическими порывами. Свои собственные домашние беды для каждого становились непомерно тяжелыми. Каждый начал заботиться только о себе самом. Человеческие души мельчали, становились убогими, разум притуплялся под грузом тяжкого поиска пути к спасению. Все, что было когда-то дорого, свято, теперь продавалось все более дешево. Героем времени считали того, кто посреди общего беспорядка умел сохранить себя самого, вынырнуть из болота анархии, утопив в нем другого... Так было везде, где община не шла единодушно к выразительно указанной цели, где общественный идеал заслонялся идеалом личной наживы и самолюбия».

Извините за длинную цитату, читатель. Я хотел бы только одного: чтобы как можно больше представителей современной украинской элиты вчитались в эти страшные слова, сделали для себя надлежащие выводы, не наступив в третий раз подряд на одни и те же грабли. И тогда эти костомаровские строки уже наверняка не станут для нашей Украины «воспоминаниями о будущем».