Воля, подтвержденная делами

Основополагающие, базовые понятия исторической теории и политической практики слишком часто становятся «жертвой» бессовестной демагогии, спекуляции и подмены сути дела. И все, что касается «нации», «народа», «национальной идеи», «национального интереса», к величайшему сожалению, не является здесь исключением. Слишком часто добросовестный поиск истины заслоняется в этой сфере политически мотивированным «жонглированием» и шаманскими камланиями, рассчитанными на иррационально настроенную толпу; слишком часто святые слова «нация» и «народ» подвергались истерическому, лжепафосному возвеличиванию или же циничному унижению, хамскому оплевыванию. Чтобы выйти из этого «зачарованного круга» крайностей, похоже, достаточно применить очень простой рецепт: называть вещи своими именами, относиться к собственной нации, собственному народу без идеализации и без брутального пренебрежения (кем является человек, который «освобождается» от родного народа? Центром Вселенной — конечно, только для себя лично? А на каком, собственно, основании?). И главное — думать, понять, что такое «народ» и что такое «нация» (в политическом, историческом, этническом и духовном смысле этих слов) в прошлом, настоящем и будущем.

Среди ученых украинской диаспоры ХХ в., чьи творческие достижения могут помочь в поисках воистину непростого ответа на этот вопрос, одним из первых следует назвать Ивана Лысяка-Рудницкого (1919—1984), историка, эссеиста, философа, общественного деятеля, профессора института украинских исследований при Альбертском университете (Канада), ученого впечатляющей эрудиции, интеллектуальной честности, дисциплины мысли и широты взглядов (и в то же время убежденного украинского национал-патриота, воспитанного, заметим, на ценностях европейской демократии). Круг исследовательских интересов ученого был широчайшим — история украинской политической мысли ХІХ—ХХ веков (Михаил Драгоманов, Вячеслав Липинский, Иван Франко, Ипполит Терлецкий, Василий Каразин); казацкая история и казацкое барокко; польско-украинские отношения XVII—XX веков; украинско-еврейские взаимоотношения; украинское национальное движение и национальное возрождение конца ХІХ — начала ХХ веков; русификаторская политика царского правительства России и кремлевской верхушки в исторической ретроспективе... Лысяка-Рудницкого, блестящего мастера коротких исторических эссе (он предпочитал именно этот жанр толстым историческим монографиям), интересовало, казалось, все — вплоть до древних цивилизаций Китая и современной американской культуры. И, может, именно поэтому он всю жизнь прекрасно понимал исключительную важность профессиональных исторических «поисков» по проблематике развития, происхождения, упадка и преобразования «наций» и «народов» (прежде всего, разумеется, его интересовал украинский народ).

Среди огромного количества научных исследований Ивана Павловича Лысяка-Рудницкого, посвященных вопросам нациотворения, следует остановиться на двух эссе — «Формирование украинского народа и нации» (методологические замечания; напечатано в газете «Українські Вісті», Новый Ульм, Германия, в марте 1951 года) и «Украина между Востоком и Западом» (журнал «Листи до приятелів», 1966, кн.11—12). Логичность изложения, недогматичность мысли, творческий подход к анализу сложных, умышленно искаженных или малоисследованных аспектов исторического пути, пройденного украинским народом — издревле и по сей день — делает эти произведения И. Лысяка-Рудницкого актуальными и сегодня. Наибольшее внимание, как нам представляется, следует уделить прежде всего первому эссе.

Одной из «краеугольных» мыслей, которая «красной нитью» проходит сквозь всю творческую жизнь Лысяка-Рудницкого, был анализ украинского прошлого как части западного интеллектуального развития. Вот почему проблематика отечественной истории — и давней, и новейшей — всегда рассматривается им сквозь призму политического, духовного и экономического опыта европейских стран. Это в полной мере касается и интересующих нас двух эссе ученого. Его прежде всего волновало формирование новейшей украинской нации с оценкой социальных, политических и интеллектуальных факторов, которые определили этот процесс. Целью ученого было понять — для себя и для других — процесс образования украинского народа и нашей нации с использованием действительно объективного инструментария, не прибегая ни к «черным», ни к «розовым» стеклам в очках.

Итак, с самого начала следуя примеру мудрых древних греков (Аристотель!), И. Лысяк-Рудницкий дает определение терминов и понятий, о которых, собственно, идет речь. «Под «народом» следует понимать единицу этническую, под «нацией» — единицу политическую», — подчеркивает автор эссе (и, похоже, именно эта мысль является для него отправной). «Народы возникли и жили долгими столетиями, порой даже тысячелетиями, хотя никто для этого сознательно и не «старался». То, что создает народ, — это совокупность определенных объективных примет, таких как происхождение, язык, быт, своеобразный определенный стиль, который пронизывает все участки жизни данного коллектива и придает ему единодушный (пространственный и временной) «народный характер», — пишет И. Лысяк-Рудницкий, отмечая в этой связи, что «в противовес принадлежности к зоологической породе принадлежность к народу обусловлена не только рождением (как биологическим фактом), но и — прежде всего — воспитанием (а значит, фактом социально-культурнодуховного порядка)». И все же элемент «несознательного» здесь есть. «Вместе с тем существование нации опирается на сознательную волю ее членов», — подчеркивает историк. По мнению Лысяка-Рудницкого, именно идея «общественного договора» — классическое произведение политической мысли XVIII столетия — «довольно метко передает внутреннюю суть существования нации, где точка тяготения лежит в воле быть обществом, подчиняться введенным законам и власти, пользоваться правами и выполнять обязанности». «Это имел в виду французский мыслитель (Эрнест Ренан, — И.С.), который сказал: «Нация — это повседневный плебисцит», — утверждает Лысяк-Рудницкий. И далее делает из этого жесткий, однако совершенно логически обоснованный вывод: «Если человек не хочет выполнять обязанностей, связанных с принадлежностью к нации, если он саботирует законы, если он не чувствует себя ответственным за судьбу коллектива, если он придерживается философии «моя хата с краю» — тогда он делом подтверждает, что он не дорожит ни своей принадлежностью к нации, ни самой жизнью нации. Нация, в которой большая часть или большинство членов охвачено такими настроениями, обречена на забвение. История полна соответствующих примеров». Интересно, что написал бы Лысяк-Рудницкий об Украине 2010 года? Увидел бы существование нации?

Так вот, основная мысль автора совершенно ясна (и не утратила актуальности с 1951 года!): «Нация — феномен политической сферы. Нация — это коллектив людей, которые хотят быть государством. Поэтому совершенно оправдано в некоторых западных языках (французском, английском) слово «нация» употребляют как синоним «государства». Что же касается факта завоевания чужаками, то он сам по себе еще не прекращает жизни нации, пока в данном коллективе есть сильная, делами подтвержденная воля быть политическим субъектом». И дальше украинский историк задает себе и читателям принципиально важный вопрос: «Каково соотношение народа и нации? Вопреки распространенным в Восточной Европе взглядам приходится с полнейшей решительностью подчеркнуть, что эти два явления не покрываются. Не только из более давней истории, но и из современности можно привести большое число эмпирических доказательств, что есть нации, которые состоят из нескольких народов, как и народы, которые распадаются на несколько наций» (Лысяк-Рудницкий приводит дальше примеры из истории и современности Великобритании, Франции и Швейцарии). Кстати, интересно следующее замечание автора: «Поскольку сутью нации является воля создавать политический коллектив, этническая гомогенность (однородность — И.С.) для этого сама по себе — не конечная предпосылка, но она очень облегчает формирование общей политической воли. Идеал этнически однородной нации-государства только тогда способен себя исторически оправдать, когда данный народ имеет субъективные (хотение и умение) и объективные (численность, соответствующая геополитическая ситуация и т. д.) предпосылки, чтобы выполнить те тяжелые и сложные задачи, которые современное состояние цивилизации налагает на каждое государство».

Еще исключительно важная проблема: каково время исторического существования народов и наций? Когда, вследствие чего они гибнут, исчезают? Ответ Лысяка-Рудницкого: «Уже не надо много добавить, чтобы истолковать релятивно меньшую (по сравнению с народами) жизненную силу наций. Чтобы нация умерла, совсем не нужно физической гибели того этнического массива, который создает ее основу. Хватает, чтобы в коллективе затухла воля быть отдельным политическим субъектом. Как мы уже говорили выше, завоевание чужаками само по себе еще не означает смерти нации. Но оно может к этому привести. Первая возможность этого: уничтожение всего руководящего слоя, который является носителем политического желания нации. Пример: турецкое завоевание балканских славян. Другая возможность: добровольная капитуляция данного руководящего слоя, принятие им какой-то новой, чужой национально-государственной идеологии; в этих случаях можно говорить о самоубийстве нации. Наконец, всякое ослабление того «сознательного напряжения», которое создает саму суть существования нации, неизбежно влечет за собой ее упадок, декаданс». Грозное предостережение нам, сегодняшним!

Но каков ответ Лысяка-Рудницкого на основную проблему, которая, собственно, и анализируется: как и когда происходило формирование украинского народа и украинской нации? Основополагающий тезис здесь таков: «Процесс формирования украинской нации практически охватывает всю нашу историю». Историк отмечает: «Исследователи, кажется, сегодня единогласны в том, чтобы антов, о которых говорят византийские летописцы, считать прямыми предками современных украинцев. То есть формирование украинского народа было, наверное, в основном завершено в середине первого тысячелетия н.э. Во всяком случае, история украинского народа обнаруживает от предысторических времен вплоть до наших дней достойную удивления преемственность (континуитет). Этой преемственности не хватает в истории украинской нации. Мы упоминали уже, что нации возникли позднее, чем народы. Украина в этом отношении не исключение. Начало формирования украинской нации надо искать в Киевской Руси (или, точнее, в период распада Киевского государства), то есть через немного столетий после формирования украинского народного (этнического) коллектива. Но нация, которая выкристаллизовывалась в Галицко-Волынском королевстве и Великом Княжестве Литовском, погибает после Люблянской унии. Второй раз видим это явление в нашей истории на рубеже XVIII и XIX веков, после ликвидации остатков автономных учреждений казацкой Украины. То есть украинская нация уже дважды умирала и дважды возрождалась заново. Это явление в мировой истории не совсем отделенное, но в такой остроте проблема «смерти нации», наверное, нигде больше не выступала».

Причину того, что «украинская историография не заметила как следует этой проблемы, не уделила ее освещению должного внимания», И. Лысяк-Рудницкий усматривает в том, что доминировал «народнический подход» в толковании истории: «Единство истории украинского народа не позволяет нашим исследователям видеть как следует заломки и перерывы в истории Украины как нации». Ведь, как указывает автор, «никакой беспристрастный исследователь не может отрицать, что через 200 лет после Хмельнитчины, в середине ХІХ в., Украина была снова только «этнографической массой»! Отрубность украинства в ХІХ в. проявлялась почти исключительно в этнических приметах народной гущи, без всякого активного национального сознания масс. Образованные прослойки общества — дворянство, молодая буржуазия и огромное большинство интеллигенции — стояли на платформе русской государственно-национальной и культурно-национальной принадлежности. Даже так называемые украинофилы — которые, кстати, составляли меньшинство среди тогдашней интеллигенции — понимали украинство лишь как региональную разновидность в рамках всероссийщины. Особенность — и трагизм — украинского исторического процесса проявляются с полнейшей остротой, если сравнить его, для контраста, с развитием таких наций, как Англия и Франция». Речь идет о последовательности, преемственности, определенной «непрерывности» в истории указанных стран, отмечает украинский ученый. Вместе с тем, «если теперь снова вернемся к украинскому миру, сразу увидим всю разницу: нет прямого помоста между Украиной короля Данила Галицкого и Гетмана Хмельницкого, между Украиной Мазепы и Петлюры. Достижения и традиции первых не могли прямой линией перейти к последним. Приходилось начинать «заново». Вот здесь лежит главная причина хронической политической недозрелости украинского общества, его инфантильности и примитивизма». Сказано достаточно резко, но разве это не та резкость и прямота, которые идут от оскорбленного острого чувства любви к родной стране? Чтение произведений Лысяка-Рудницкого — очень хорошее лекарство от нашей застаревшей болезни, которая, кажется, может когда-то погубить украинцев: от неуемного стремления восхвалять самих себя, свою историю, «славных гетманов» (далеко не все из них были таковыми), подлинные и мнимые победы...

Не является ли это обратной стороной, своеобразной «производной» от того комплекса второсортности, который уже нанес нашему народу такой огромный вред?

Отнюдь не претендуя на то, что его взгляды являются истиной в последней инстанции, Лысяк-Рудницкий кратко выделяет малоизученные и дискуссионные вопросы, которые должны в дальнейшем привлекать внимание исследователей украинской национальной истории. Вот лишь некоторые из них:

1. «Как объяснить двукратную ассимиляцию наших исторических руководящих слоев в чужих национальных коллективах (имеются в виду Россия и Польша — И.С.)? Демагогия об «предательстве панов» не дает удовлетворительного ответа...»

2. «Как объяснить противоположный феномен: двукратное возрождение нации, которую мир уже считал окончательно умершей? Как известно, поляки и русские в разные эпохи были искренне убеждены, что Украина («русские земли Речи Посполитой», «Малороссия») окончательно ассимилирована, политически и культурно, Польшей или Россией. В чем таинственная сила украинского Феникса, который возрождается из пепла?»

3. «Каким был подлинный национальный характер Киевской Руси? Как известно, российская наука и широкое общественное мнение трактует, словно вещь совершенно само собой разумеющуюся, Киевскую Русь как первую фазу русской истории; вслед за русскими этот тезис принимает некритически и западный мир, и нам еще долго придется против этих укоренившихся взглядов (или пересудов) бороться».

Научное наследие Ивана Лысяка-Рудницкого еще в недостаточной мере известно в украинских интеллектуальных кругах, еще не получило той высокой оценки, которой оно по праву заслуживает. А, между прочим, этот историк, будучи глубоким аналитиком, обладал и незаурядным прогностическим даром; так, еще в 1970 году он предвидел неизбежный развал СССР и обретение Украиной независимости, обосновав это так: «Опыт истории свидетельствует, что правительство, которое запуталось в нерешенных разногласиях с принципами, от которых выводит свою легитимность, не может продолжаться долго. Что продолжится, конечно, это Россия, которая есть и остается одной из наибольших наций на земле. Но в нынешнюю эпоху краха колониальных империй СССР является анахронизмом. Только тогда, когда ленинский лозунг «самоопределение наций вплоть до отделения» перестанет быть обманом, Украина и Россия смогут жить как добрые соседи».

Таким образом, многие идеи Лысяка-Рудницкого остаются для нас своеобразными «письмами в будущее».