Забытый юбилей

Представляется, что ничто так не любят в нашем государстве, как юбилеи. Для того, чтобы шумно погулять, а есть такая слабость у наших людей, особенно — руководящих, да еще за государственные или фирменные деньги, все поводы и причины хороши. Никого не удивят такие нонсенсы, как даже 7-летние или 12-летние «юбилеи», — ведь, кроме обычного «празднования», перепадают еще и какие-то награды, знаки отличия, иногда даже людям непричастным или даже враждебным. Праздник — он всегда праздник, прекрасный случай себя показать и кого-то порадовать. Однако этот юбилей, славный, прекрасный, исторически значимое и судьбоносное событие в жизни народа украинского, особенно — его галицкой ветви, мы как-то тихо и стесняясь пропустили.

А событие было действительно эпохальным, волей одного человека, не революционера или хотя бы демократа, а самодержца и императора в светлый день Пасхи 1848 года — 160 лет назад — миллионная община «быдла и молчаливого бесправного скота» была провозглашена с 15 мая полноценным народом. Селяне становились людьми. Патент — указ цесаря Австро-Венгерской империи Фердинанда I «Об отмене всяких работ и других подданных повинностей в Галичине и Владимирщине» в п. 1 отменил все повинности, называемые обычно панщиной, безусловно, и с компенсацией за счет казны. Длительный процесс освобождения галицкого селянства от унизительной и опостылевшей панщины завершился. Путь к отмене панщины, как перед тем — ликвидация крепостничества, был нелегким, но удивительным образом связан не столько с «революционной борьбой, демократической интеллигенции», сколько с династией Габсбургов.

История обретения человеческих прав галицким селянством неотъемлемо связана с Австро- Венгерской империей Габсбургов. Этот императорский двор был одним из самых образованных и прогрессивных среди самодержцев Европы. В украинской истории еще до сих пор можно найти кальки из советской «единственно правильной» оценки хода истории западноукраинских земель: колонизаторская политика, ущемление национальных окраин, захват Галичины Австро-Венгерской империей. На самом деле и без того большой и громоздкой империи галицкая земля упала, «как снег на голову», в результате раздела мятежной Польши. Историки утверждают, что тогдашняя императрица Мария Терезия довольно неохотно приняла галицкие земли под свою опеку. Но это действительно была опека, надзор и управление, в которой колониализм найти могут только «товарищи» в кожанках да их идейные последователи.

В польские, прежние времена, положение селян в Галичине было очень тяжелым. Настоящими хозяевами ситуации были паны: они властвовали в селе, владели селянами, землями, вершили суд, администрировали и даже проводили набор в армию. Как самодостаточные представители и уполномоченные польского государства. Селяне были в положении, близком к известному в большой Украине, — крепостничеству. Возможно, единственное отличие заключалось в том, что всему этому бесправию было дано правовое основание так. называемого натурального (естественного) права («Так было всегда, есть и будет») и соответствующее уставное оформление (все было скреплено постановлениями сейма, сеймиков и других шляхетских и селянских собраний). Остроту вопросу прибавлял национальный гнет и неравенство: паны и подпанки, свободные селяне были преимущественно из поляков, украинцы же были преимущественно сельскими тружениками. Подобно тому, как в недалекие времена проходил триумфальный поход русского языка и русификации, так и в эти времена быть русином-украинцем было невыгодно, неудобно и непрестижно, а польский язык доминировал повсеместно.

Габсбурги, проникнутые идеями просвещенного самодержавия и патернализма, приняли Галицкий край в печальном экономическом состоянии. Ни одна провинция огромной империи не знала такой бедности и бесправия. Поэтому с первых дней «колониализма» Мария Терезия решительно отменила любые формы крепостничества, формально уравняла в правах селян с их побратимами в других краях империи, ее сын Иосиф II продолжил дело матери. Долгое время у нас о самодержцах говорили, как о «покойниках наоборот»: или ничего, или только плохое. Мне представляется, что то, что сделал Иосиф II, в тысячу крат перекрывает добрые дела другого императора — Николая II, широко известного как «Николай кровавый». Представляется, в тысячу раз есть больше оснований лепить из этой личности «святого», но, наверное, он все же не был святым, а просто добрым помазанником Божьим, добрым императором, добрым опекуном своих подданных. И, к стыду галичан, этому человеку до сих пор не стоит памятник во Львове, который он так любил и о котором заботился.

Вспоминаю, когда мой детский ум требовал у бабушки рассказов о том, «как когда-то было», то бабушка эта, выработанная и изнуренная жизнью сельская вдова, всегда говорила «светлейшей памяти яснейший цесарь», и никак иначе. А когда мой октябренско- пионерский ум, уже пораженный красными бациллами, пробовал возразить, бабушка складывала руки и в тихой молитве просила Бога: «Помяни, Господи, светлейшего памяти нашего цесаря, который освободил наш люд от неволи». «Ты, — говорила баба Ганя, — дитя, даже не ведаешь, как многому научил, а порой многое заставил нас делать для нашей же пользы наш цесарь. Это был мудрый и добрый правитель».

Иосиф II не останавливался в реформах, уже вскоре он признал незаконным формальное крепостничество и отменил неволю, запретив продавать или дарить селян, без согласия переселять их в другое село. Сельские дети получили право, а потом и обязанность учиться. Очень унизительное разрешение на брак от пана также было отменено. Не стоит думать, что законодательные нововведения Марии Терезии и ее сына были на «ура» встречены обществом. Даже довольно осторожные «радикалы» говорили: может, еще рано, еще люди не дозрели. Свобода, дарованная одним, оказалась проблемой для многих других. Империя бурлила, беспокойно было во всей Европе.

Но политический прагматизм и дальновидность Габсбургов, которые дарили свободу галицкому народу, нашли подтверждение уже скоро. Когда польские повстанцы, достаточно организованные и патриотически сплоченные, поднимали народ на борьбу против империи, галицкие селяне не только замерли в привычном «моя хата с краю», но и решительно выступили против. Высшим, возможно, несимпатичным проявлением «любви к императору и его двору» была пресловутая «тарновская резня 1846 года», когда довольно бедные, не самые бедные в крае крестьяне-мазуры (смешанная полоса проживания русинов-украинцев и поляков) уничтожили почти всех повстанцев без участия правительственных войск. Такая верноподданная позиция позже сыграла еще раз на руку Галицкому краю, ведь один из самых авторитетных и старейших имперских министров Меттерних тогда заявил — дальнейшие изменения следует начинать с Галичины.

Иосиф II, несмотря на протесты наследственных шляхтичей, местных чиновников и даже большей части интеллигенции, не останавливался в реформах. Вот где роль личности в истории, вот каких бы нам реформаторов! В 1789 году осуществлена неслыханная по радикализму налоговая реформа — всех землевладельцев и пользователей земли уравняли в уплате налогов с земли. На пике своей деятельности (однако уже на склоне правления), в том же таки 1789 году, император своим патентом предусмотрел в 1790 году ликвидировать панщину и ввести денежный чинш — плату-компенсацию панам. Но, к сожалению, Иосиф II не дождался воплощения этого патента, не дожив несколько месяцев до дня вступления его в силу. Очевидно, «не все могут короли». Как образно сказал Иван Франко: «Панщина осталась еще на 59 лет». Своим равнодушием преемник на престоле Леопольд II как будто остановил реформы, начатые предшественниками, но это была только иллюзия. 1848 год должен был наступить, и он наступил. Да еще в какой день — светлый день Пасхи!

Сам судьбоносный 1848 год сначала представлялся обыкновенным. Упоминавшийся нами министр Меттерних оптимистически утверждал: «Никогда еще год не начинался так тихо и спокойно. Никогда общественный порядок не стоял так твердо и сильно, как теперь». Как жестоко он ошибся, что и до сих пор это выражение считают образцом предостережения ко всем политикам — не обнадеживайте себя. Вдруг в сердце империи — Вене — вспыхнула революция! Провинции не стояли в стороне. Начиналась «весна народов». Не тема нашего исследования анализ этих бурных событий — но именно там зародилось многое не только из нашего национального возрождения, но и (как это ни печально) — польско-украинское противостояние. Император Фердинанд I для подавления волнений использовал не только войска, но и умело спланированную политику — именно поэтому появился патент об отмене панщины.

Бурными и политически нестабильными были последующие годы для Австро-Венгерской империи. Немало из этой нестабильности было результатом посеянных Габсбургами семян демократии, признания прав народов, введения правового государства. Интересные и опасные ветры либерализма веяли из Франции. Абсолютизм менялся. Историки марксистской школы непременно полакомились бы здесь фрагментом об «объективных и субъективных факторах», «зарождении или обострении классовых отношений», «национальных противоречиях» и тому подобное. Но тогда, для современников, все это выглядело иначе. Люди хотели перемен, они начали ощущать себя людьми и народом, они видели перемены. Особенно разительные, почти шокирующие перемены наступили в жизни галицкого селянина. Из подневольного, бесправного мужика он стал хозяином, из «быдляка» — русином-украинцем, его церковь стала полноценной, возник новый мир поездок на заработки, выборов и политической конкуренции, национального возрождения и грамотности, отстаивания своих прав и даже кооперации. Как ринулись селянские дети к учебе — это также феномен, который так ярко на собственном опыте описывает Иван Франко. Все это наступило довольно быстро, даже, возможно, быстрее, чем успевал осознать медленный и консервативный селянин.

Если провести параллели между ликвидацией панщины настоящей и «панщины XX века — колхозно-совхозной системы», то можно сделать интересные выводы. Сначала — уже упоминавшаяся роль личности в истории. Как утверждал В. Высоцкий, «настоящих буйных мало — вот и нету главарей», и мы в этом прекрасно могли убедиться. Хотя за наградами выстраивались и выстраиваются те, кто боится признать себя «автором» аграрной реформы. Вторая сентенция — явное несовпадение ожидаемых и настоящих результатов. Для многих «новых хозяев» как тогда, во времена Австро-Венгрии, так в новейшее время, свобода вылилась в право не работать, просиживать в корчме и пропивать собственную судьбу. Между экономической свободой и сознательным экономическим выбором, а тем более — удачным ведением хозяйства, существует целая пропасть человеческой ментальности, недостатков и искушений. Как тогда, так и теперь светлые головы начали спрашивать — может ли свобода быть причиной бедности и нищеты? Ведь нашлись среди тогдашней интеллигенции «пророки», которые обоснованно начали объяснять только что освобожденным селянам: «Свобода — ваш враг!» Скажете, странные люди, но ведь нынешние ностальгические плакальщики за колхозамисовхозами утверждают почти то же, только более завуалированно: «В реформах ваши беды!»

Как аграрная реформа сейчас, так освобождение селян от панщины тогда породили много экономических и юридических проблем. Среди главных тогдашних неясностей, которые позже ударили по карманам селян и общественному имуществу, проблемы выкупа имущества и компенсации панам, так называемые сервитутные леса и угодья и, конечно, проблема пропинации (выкупленное право панов на производство и продажу водки, меда и пива). Во времена панщины селянин практически был вынужден покупать горивку (именно так, на местном диалекте, — горивку) у своего пана. Ликвидация панщины не уничтожила однозначно этот обычай. Поэтому кое-кто из обделенных панов вдруг осознал, что в новых условиях спаивать людей значительно выгоднее, чем заниматься полеводством. Тогдашняя власть, где методом компромисса, где административным давлением, а где просто отдав все на «волю Божью» диалога между общиной и паном в судах, как-то решала эти проблемы. Начиналась хозяйственная жизнь, крепко замешанная на правовых нормах, финансовых и экономических отношениях. Тогдашний селянин в силу обстоятельств был вынужден знать, что такое лицитация, залог, акция, вексель, обязательство. Тогда зародились общественные амбары (шпихлеры), кассы взаимопомощи и ростки кооперации. Свобода есть свобода.

А сегодня у нас уже 160-летний юбилей со дня ликвидации панщины в Галичине. Не слышно государственных и местных оргкомитетов, научных конференций, нет программ празднования. А праздновать действительно есть что. И память народная является довольно своеобразной. На рубеже 1996—1997 годов мне с группой коллег пришлось выполнять исследовательский проект «Экономическая реформа — глазами села» в селе Кривое на Львовщине. Тогда мы заметили, что селяне в мае совершали пеший ход «с процессией» — церковной общиной — с флагами и пением где-то за село. Что за процессия — был у нас вопрос, какой повод или причина? С гордостью ответили — там за селом у нас есть памятный крест в честь отмены панщины. Ежегодно празднуем и благодарим Бога и цесаря за освобождение. А благодарить есть действительно за что! Так сможем ли поблагодарить, хватит ли у нас мудрости и памяти?

Наверное, нынешний юбилей является прекрасным случаем поставить памятники: один, как уже предложено выше, где-то во Львове, все-таки столичном городе края Галичины, — императору Иосифу II и его матери Марии Терезе и брату Фердинанду I. Возможно, к юбилею не успеем, но не беда — эти заслуженные люди ждали больше.

Второй памятник, который просится во Львов, а возможно, и другие крупные города Галичины. Памятник Селянину-труженику. Селянин-кормилец, как любил говорить Иосиф II и почти все другие правители, кроме, возможно, одного, который считал их «врагами диктатуры пролетариата». Кому и чему только памятников у нас нет, даже водопроводчики, коты и комичный Паниковский дождались увековечения в бронзе. А что, для Селянина за плугом металла не найдется? Попробовал как-то заикнуться о необходимости памятника Селянину за плугом одному чиновнику, кавалеру орденов и медалей, — он лишь удивленно глаза поднял и не сказал ничего.

Если кто-то помнит, были когда-то тезисы ЦК партии к выдающимся праздникам и юбилеям. Времена не те, да и мы не ЦК, но предложим один лозунг: «Украинский народ, достойно встреть и отметь 160-летний юбилей ликвидации панщины в Галичине!»