Искусство самовыражения

«Не просто понять, что привело выходца из еврейского городка в мастерскую профессора М. Бойчука, провозглашенного  «украинским буржуазным националистом», — писал в статье, посвященной творчеству Мануила Шехтмана,  доктор искусствоведения Григорий Островский. — Что притянуло «погромленного»  к бойчукистам, завороженным идеей возрождения национального искусства на основе народного творчества и украинской иконописи с опорой на традиции Византии и примитивы эпохи Джотто? Только лишь присущая школе  М. Бойчука высокая, на европейском уровне профессиональная культура, которая противостояла замшелому академизму и плоскому жизнеподобию?»

«1900 года января 20-го дня», как указано в свидетельстве, в многодетной семье сельского почтальона Йоси Шехтмана на хуторе Липники — «три украинские хаты и столько же еврейских» — городка Овруч на Житомирщине, родился сын,  «которому дано имя, — Менахем-Мендель». Детство будущего художника прошло в городке Норинск,  где на попечении деда получил в хедере «традиционное еврейское воспитание». И как зеницу ока берег подаренный ему альбом, где рисовал сценки из окружающей жизни. Этот альбом и привел к дальнейшим изменениям в жизни маленького провинциала. Случайно рисунки из этого альбома увидел помещик-поляк Белина, который и отправил парня с рекомендательным письмом к киевскому лесопромышленнику Фельдману.

Так тринадцатилетний Мануил становится учеником Киевского художественного училища.  Потом началась Первая мировая, за ней — революция и гражданская войны. Погромленные, обездоленные, беженцы, переселенцы. Все эти события прошли сквозь сердце и душу впечатлительного юноши, прошли и навсегда остались в его творчестве.

По окончании обучения в Киевском художественном училище, где он познакомился и подружился з А. Тышлером,  двадцатилетний Мануил Шехтман вступает в Украинскую Академию Искусства, в мастерскую монументальной живописи профессора Михаила Бойчука, где сразу вливается в творческий коллектив молодых людей, влюбленных в своего Учителя.

В обзоре Осенней выставки УАИ 1922 года киевский критик Лев Динцес писал:  «Интересен еще один ученик М. Бойчука — М. Шехтман. Он не ушел лишь в технические поиски. Шехтман — еврей, и национальный колорит его сравнительно молодых работ и делает его заметным на выставке. Взяв с одной стороны старинные восточные рельефы, а с другой еврейскую — отрасль Барокко, он характерно переплетает эти чужие друг другу начала по примеру местных еврейских алтарей... — такие его прекрасные графические иллюстрации к украинской сказке о котике».

«В начале 20-х Шехтман преподавал искусство в Еврейском детском доме. Большинство детей там были сиротами. Трое его учеников Ефим Симкин, Иосиф Зисман и Борис Лукомник — стали позднее известными художниками. Отношения Шехтмана с ними не были формальными: учитель — ученик, а теплыми, дружественными, близкими. Наверное, таким было отношение к нему Бойчука», — писал впоследствии сын художника Марк Шехтман в воспоминаниях «Мой отец», счастливый случай познакомиться с которым посредством писем представился автору в июне 2011 года.

На Первой Всеукраинской выставке АРИУ в Харькове (1927) выпускник КХИ  М. Шехтман демонстрировал свои темперные картины «Погромленные» и «Мать». Ректор института, искусствовед И. Врона в обзоре выставки писал: «На свой самостоятельный путь выходит молодой художник Шехтман. Его  «Погромленные» и «Мать» — фрагменты целой поэмы, ужасной национальной эпопеи еврейского народа...». В следующем году художник создает картину «Переселенцы», где показан трагизм беженцев:  переезд еврейской семьи из обжитых мест в мечту «мест обетованных». Весь  живописно-композиционный строй произведения определен чертами художественного обобщения и метафоричности.

В 1929—1934 годах работает  заведующим отделом искусства Всеукраинского музея еврейской культуры имени Менделя Мойхер-Сфорима в Одессе. На протяжении нескольких лет

М. Шехтману удалось собрать в музее произведения современных еврейских художников (передал музею 16        собственных монументальных полотен), уникальные экспонаты культа и произведения декоративно-прикладного искусства.

«Я должен выразить себя. Я хочу быть искренним. В понимании современного гуманизма художник является национальным, когда он глубоко чувствует и понимает тот народ, с которым биологически связан, и таким образом выражает свою близость ко всему человечеству», — написал художник в личном дневнике.

В период «идеологических дискуссий», которые развернулись в поддержку «метода социалистического реализма», творчество Шехтмана вдруг получило резко негативную оценку со стороны официальной критики. Нарком В. Затонский в своем выступлении на расширенном пленуме оргбюро Союза художников и скульпторов Украины в 1933 году картину «Погромленные» привел в качестве примера «враждебного советской идеологии искусства», указав, что место таким произведениям не в музеях, а «в лаборатории, чтобы показать, как не следует рисовать».

В следующих номерах «Дня» читайте о продолжении творческого пути  Мануила Шехтмана и его сына Марка.

Фоторепродукции предоставлены автором