Цензура истории недопустима
Итак, дело по иску по поводу мемуаров первого главы КГБ Ивана Серова к вашему покорному слуге и к радиостанции «Эхо Москвы» советника директора Росгвардии и журналиста, а также бывшего депутата Госдумы Александра Хинштейна, использовавшегося в прошлом для «слива» в печать нужной ФСБ информации, как будто завершилось. Московский городской суд отклонил жалобу Хинштейна на решение Пресненского районного суда, отказавшего ему в иске о защите чести и достоинства. Что ж, еще раз хочу сказать спасибо адвокатам из команды 29 Дарье Сухих и Ивану Павлову, а также адвокатам «Эха». Это их победа. Еще одна победа над цензурой. Ведь иски о защите чести и достоинства исторических лиц – одно из важнейших средств цензуры. Я вообще считаю, что подавать иски о защите и достоинства стоит только тогда, когда оскорбленным оказывается живой человек, а не тот, кто умер десятки или сотни лет назад. У Сталина, Гитлера или Ивана Грозного тоже могут найтись родственники, способные подать соответствующий иск.
В России сохраняется очень сильная цензура истории и исторического знания. Особенно это касается истории XX века. Государство стремится подчинить историческую науку и научно-популярную историческую литературу сиюминутным интересам политической пропаганды, проводя историческую политику, направленную на прославление авторитарных, имперских и антидемократических традиций в российской и всемирной истории.
С сожалением приходится констатировать, что общество все более снисходительно относится к цензуре исторического знания. Многие россияне убеждены в том, что некоторые сюжеты отечественной истории должны быть цензурированы, и что в этом нет ничего дурного. Убедить их в обратном сможет лишь появление действительно качественных исторических работ, освещающих острые и прежде запретные темы и доступных для массовой аудитории. Другого пути нет.
Архивы по новейшей истории России XX века во многом остаются недоступными для историков, особенно независимых. Для ограничения доступа к архивам используются как ведомственные инструкции, так и расширительное толкование законодательства о государственной тайне и о защите персональных данных. Последнее неоправданно применяют к документам, имеющим явное общественное значение и касающихся, в частности, политических репрессий.
Исследования академических институтов проникнуты имперским духом. Появляется все больше исторической беллетристики, где оправдывается Сталин и его преступления. Главным оправданием для Сталина ныне служит победа в Великой Отечественной войне, которая ныне стараниями государственной пропаганды превратилось в главное событие всей более чем 1000-летней российской истории. При этом забвению предается и роль советского диктатора в развязывании Второй мировой войны, которой бы не было, если бы не было сговора и временного союза Сталина с Гитлером. Тем историкам, которые пытаются указывать на агрессивный характер советской внешней политике накануне и в период Второй мировой войне, на советскую агрессию против Финляндии, агрессию против Польши, оккупацию стран Балтии и Бессарабии, а также на иные факты, не в лучшем свете рисующие Советский Союз и Красную Армию, грозят судебным преследованием. Это тоже является формой цензуры. Более того, нарисованная российскими пропагандистами картина Второй мировой и Великой Отечественной используется для оправдания современной внешней политики России. И при этом забывают о страшной цене победы – более 40 миллионов погибших в войне советских граждан. Великая Отечественная война представляется государственными СМИ и «государственными» историками прежде всего как образец героизма, а не как величайшая трагедия всех народов СССР.
Практически из работ историков изгоняется критика роли Российского государства, особенно применительно к внешнеполитическим сюжетам, причем не только по отношению к XX веку, но и к значительно более ранним историческим эпохам. Под фактическим запретам находится употребление терминов «колониальный» и «колониалистский» для характеристики политики царской России, равно как и критика советской национальной политики, а все завоевания Российской империи трактуются как ее «естественное расширение» и «добровольное присоединение» к ней тех или иных народов. Читателям преподносится «парадная» история государства Российского, в которой подавление человека государственной машиной, его полное подчинение нуждам государства выглядит вполне естественным и позитивным процессом. Историки все больше вынуждаются к самоцензуре, особенно при освещении острых моментов российской истории.
Почти вся историческая периодика в России издается либо государственными структурами, либо коммерческими структурами, тесно связанными с государством. Она превратилась в средство пропаганды государственной исторической науки. На ее страницы не допускаются историки с альтернативной точкой зрения. Точно так же в условиях нынешнего острого кризиса российского книгоиздания научные исторические труды могут осуществляться и издаваться только с помощью грантов, которые в российских условиях остаются уделом государства, поскольку иностранные и российские частные спонсоры исторической науки в нынешних политических условиях в России работать не могут. Также все больше исторических изданий осуществляется на государственные субсидии и с участием таких патронируемых государством организаций как Российское историческое общество и Военно-историческое общество, через которые распределяются государственные средства, выделяемые на исторические проекты.
Государство негласно осуществляет цензуру издательств, издающих литературу по истории. Это делается через книготорговую сеть, когда книжным магазинам настоятельно рекомендуется не брать историческую литературу той или иной идеологической направленности. Наглядный пример – книга Александра Гогуна об УПА, которую успешно «зачистили» в России.
Наличие цензуры ведет к утрате воспитательной роли истории как науки, помогающей делать морально-нравственные выводы из событий прошлого. Все сводится к примитивно понятому «имперскому патриотизму» и возвеличиванию роли Российского государства в истории, в ущерб чему приносится и критика исторических источников, и верность твердо установленным историческим фактам.
Граждане России лишаются записанного в Конституции права на свободное получение информации, в том числе исторической, на знакомство с альтернативными точками зрения. Либеральные и демократические идеи дискредитируются государственной пропагандой, в том числе на историческом материале. Они представляются чуждыми менталитету русского народа и приносящими вред Российскому государству. Всякое подобие национальной самокритики из российской историографии изгнано. Историки, разделяющие либеральные и демократические ценности, имеют лишь очень ограниченные возможности публиковать свои труды.
Если нынешняя ситуация сохранится еще достаточно долго, россияне превратятся в беспамятную нацию. У них в головах историческая память будет заменена ярким раскрашенным лубком. А люди с такой картиной отечественной и всемирной истории – это легкая добыча для кремлевской пропаганды уже применительно к современности.
