Благая весть Святого Адольфа
Пятничный концерт, организованный агентством «Ухо» в Национальном центре имени Довженко, казался довольно обычным.
Бельгийский скрипач Бодуэн де Жером исполнял музыку швейцарского композитора и художника Адольфа Вельфли — в этот день как раз исполнилось ровно 75 лет со дня его смерти. Ничего из ряда вон выходящего. Простенькие мазурки и марши, навязчивые мелодии.
Дело меняется, если посмотреть, как выглядят партитуры, на которых эта музыка записана.
Адольф Вельфли (29 февраля 1864, Берн — 6 ноября 1930, Вальдау) жил тяжело и в бедности, а в тридцатилетнем возрасте попал в психиатрическую лечебницу с диагностированной шизофренией. Здесь-то и началось самое удивительное: лечащий врач предложил ему арт-терапию, и безвестный пациент очень быстро стал настоящим художником. За 22 года он нарисовал свою воображаемую биографию на более чем 25000 листов, три тысячи из которых заполнены картинами альтернативного детства, в котором автор путешествует по миру, ведет беседы с королями и говорящими растениями, еще пять тысяч посвящены особой космогонии — «Географическим и алгебраическим книгам», созданным от имени альтер-эго — святого Адольфа II, третья и четвертая части — «Книга песен и танцев», «Альбомы песен и танцев» и, наконец, своего рода реквием — растянувшийся на 8000 страниц «Похоронный марш».
Широкой публике творчество Вельфли представил авторитетный швейцарский психотерапевт Вальтер Моргенталер в монографии «Душевнобольной как художник» (1921), где, в частности, замечено: «Его искусство — результат настоящего творческого разума, а не просто субпродукт душевного заболевания». Труд Моргенталера, равно как и исследование Ханса Принцхорна «Искусство душевнобольных» (1922), привлекли к Вельфли внимание сюрреалистов, в частности о нем высоко отзывался Андре Бретон, а Жан Дюбюффе включил рисунки «Святого Адольфа» в парижскую экспозицию ар брют в 1948 году; собственно, Дюбюффе и ввел термин «ар брют» для обозначения искусства, созданного теми, кто, как с общественной, так и с психиатрической точки зрения, является маргиналом. В 1972-м работы Вельфли выставлялись на V Кассельской выставке «Документа», а с 1975-го его рисунки и коллажи включены в экспозицию Бернского художественного музея; на его стихи написаны вокальный цикл, две оперы и кантата.
Вельфли не учили ни рисунку, ни музыке — он все подсмотрел, сам и потом, как мог, применил у себя. Его книги полностью нарушают какие-либо жанровые каноны: это сразу и графика (визуальное искусство), и литература, и, в том числе, ноты; таким образом, он правит в огромном пестром королевстве, которое переливается всеми мыслимыми красками, оживает в рассказываемых историях и еще звучит. Всюду колоссальная и подробная детализация, точное чувство композиции. Мелодии, рассыпанные по этой нелогичной и нелинейной поверхности (де Жером отдельно рассказывал, каких усилий стоило собрать эти кусочки в целостные партитуры), прорастают в нашу реальность обманчиво нехитрыми побегами, чьи корни намного глубже, чем мы можем себе представить.
Собственно, история Вельфли — это еще одна глава в вечном сюжете об Ином. Сюжете, который мы пока не научились понимать; не усвоили тот очевидный факт, что иные, даже самые странные, — это на самом деле редкий подарок нам всем, ютящимся в пыльных чертогах нормы.
