Украина и Россия: возможен ли разговор на равных
Президент Украины Владимир Зеленский, если верить его первому помощнику Сергею Шефиру, надеется выйти на «нормальный переговорный процесс» с Россией, что означает «разговор на равных». Интересно, а что такое «на равных»? Это, вероятно, когда оба партнера занимают примерно равное положение по отношению к предмету переговоров. Но это явно не случай России и Украины. Россия оккупирует украинские территории – Крым и значительную часть Донбасса. Украина зависит от поставок российских энергоносителей и от транзита российского газа в Европу через украинскую территорию. Население России в 3,5 раза превышает население Украины. Российская армия в 6 раз превосходит украинскую по численности и также имеет подавляющее превосходство в танках и авиации. Очевидно, что военным путем Украина в настоящее время освободить Донбасс и Крым не в состоянии.
Теоретически вернуть оккупированные территории можно было бы при участии мощной коалиции держав, способной либо использовать угрозу применения силы для возврата Крыма и Донбасса, либо, что более вероятно, готовой ввести против России столь разрушительные экономические санкции, что Москва вынуждена будет отдать то, что захватила с помощью силы. Однако подобной коалиции сейчас нет и в ближайшее время ее появление не просматривается. В таких условиях ни о каком разговоре на равных между Украиной и Россией не может быть и речи. И переговоры с Россией по сущностным вопросам урегулирования конфликта на Донбассе для Украины при сложившихся обстоятельствах бесполезны, если только украинское руководство не собирается капитулировать на российских условиях. Владимир Путин их еще раз озвучил на встрече с лидером партии «Оппозиционная платформа — За жизнь» Виктором Медведчуком. Это – прямой диалог Киева с сепаратистами Донбасса, которому Россия готова всемерно содействовать, т. е. выступить посредником между своими собственными марионетками и Украиной. И это, замечу, в тот момент, когда команда Зеленского обещает инициировать закон, определяющий наказание за сотрудничество с членами НВФ «ЛДНР» или российской властью в аннексированном Крыму. Непонятно, о чем тогда можно разговаривать по существу урегулирования на Донбассе и в Крыму, хоть на равных, хоть как.
О чем пока что можно и нужно разговаривать, так это о решении некоторых гуманитарных проблем, в первую очередь – освобождению всех пленных и заложников. Однако Россия стремится привнести сюда политику. В частности, 24 захваченных вблизи Керченского пролива украинских моряков Путин готов освободить только при условии признания Украиной законности российского суда над ними. А это фактически означало бы признание российского суверенитета над Крымом и Керченского пролива в качестве внутренних российских вод.
Реально урегулировать конфликт на Донбассе можно будет только после ухода Путина и установления в России более или менее демократического режима. Предсказать, когда это произойдет, невозможно, но одно очевидно: никакие действия украинских властей или события в Украине на этот процесс повлиять не могут. И слишком уж наивны слова Шефира о Путине: «Мы хотим выйти на нормальный переговорный процесс с Россией. Для этого нужно сделать первый шаг. Должен быть мир. Любая война заканчивается переговорами. Но без потери территорий с нашей стороны! Много уже говорилось о прекращении стрельбы, отводе войск, но главное – нужно начать говорить». Начнем с того, что территории уже потеряны, а новые Путину пока не требуется – он бы хотел заполучить всю Украину в качестве вассального от России государства. А первый шаг к переговорам со стороны Киева Путину очень даже полезен. Можно будет говорить западным партнерам, что Украина признает резоны российской позиции и готова вести прямые переговоры без всяких условий. А значит, наступает время, когда можно если не отменить, то хотя бы ослабить санкции против России, т. е. фактически отказаться от единственного оружия, используемого для давления на Кремль.
Как полагает Шефир, Путин думает о своей стране и хотел бы выйти из ситуации с Донбассом, с Украиной, с гордо поднятой головой, а потому, хотя, может быть, мир с Украиной «лично Путину не нужен. Но он думает тоже, наверное, о своей стране, и хотел бы выйти из этой ситуации с гордо поднятой головой… Не так просто, чтобы Россия ответила, но, думаю, что еще несколько шагов, и мы придём к диалогу. У меня есть внутренняя уверенность». Здесь помощник президента Зеленского почти дословно воспроизвел основную мантру, которую пророссийская оппозиция в Украине усердно повторяет последние пять лет. Дескать, не надо загонять Путина в угол, надо дать ему возможность завершить конфликт с Украиной с честью и достоинством. Тут можно одно сказать: Если Зеленский и его команда с такими установками будут вести переговоры с Путиным, унизительный проигрыш им гарантирован.
Предшественник Зеленского на посту президента хорошо понимал, что интересы России – это самое последнее, что заботит Путина при проведении как внутренней, так и внешней политики. Главное для него – это его собственные интересы и интересы ближайшего круга его друзей. Их можно сформулировать двумя тесно взаимосвязанными лозунгами «Обогащайтесь!» и «Расширяйте империю!». О том, чтобы хотя бы минимально учесть интересы российского народа, Путин и его команда могут задуматься только тогда, когда уровень народного недовольства достигнет той точки, что правящему режиму будет грозить свержение. Но пока в России этого нет, и на любых переговорах с Украиной Путин будет исходить не из рациональных, с точки зрения подавляющего большинства украинских и западных политиков, соображений о том, что война в Донбассе и содержание сепаратистских республик тяжким бременем на российский бюджет, не говоря уже о гибели на Донбассе российских граждан, а поэтому надо как можно скорее прекратить стрелять и урегулировать конфликт. Иначе он давно бы это сделал, не ждал бы пять лет, пока уйдет Порошенко и придет Зеленский. Нет, Путин на переговорах исходит из необходимости подчинить себе Украину, и он от этой цели не откажется до тех пор, пока его не вынудят это сделать либо давление западных держав, либо тяжелейший внутренний кризис. Надеяться на иное – слишком наивно для серьезного государственного деятеля.
