В зеркале экзистенции

Она состоялась в Киеве в Центральном доме художника и была приурочена к 55-летнему юбилею автора. Темперамент письма, смысловое ударение в рамках якобы распространенных мотивов засвидетельствовали диалогическое содержание профессиональных поисков Анатолия Мельника, более известного всем как опытного музейщика, инициативного менеджера искусства, ныне генерального директора Национального художественного музея Украины. Он выпускник Львовского полиграфического института им. И. Федорова (Украинская академия печати), постоянно практикует в сфере станкового занятия живописью, наконец-то представив часть своих работ на персональной выставке.

Инстинкт искусства — характерная черта Анатолия Мельника во всех составляющих его целостной личности, в том числе администрирования в музейном деле. Этот же инстинкт искусства обнаруживается экзистенцией письма в большинстве экспонируемых картин, что, как известно, не приобретается путем внешнего заимствования, а подчиняется внутренним рецепторам автора. Как одна из базовых примет Анатолия Мельника эта черта «вводит» в более сложную сеть значений, которыми артикулируются программные установки живописца — духовное, социокультурное ангажирование, гражданско-патриотическое чувство, поэтически-философское кредо, субъективированная психология, и как производные — типология системы письма, композиционное мышление, функциональность каждого выразительного средства и тому подобное. Такая методологическая иерархия свойственна Мельнику как живописцу, что позволяет отслеживать связи между концептами духовно-морального императива автора и их знако-образными соответствиями. Художник раскрывает свой социальный и эмоциональный индивидуализм в широком тематическом диапазоне, в котором внутренняя энергия перетекает из его одной (официальной) в другую (интимную) ипостась. В некоторых случаях различать общественное с личностным в образных проекциях очень сложно, и даже ненужно, поскольку «болевые» и «меланхолические» рецептивные точки Анатолия Мельника принадлежат к общему метафизическому ландшафту, потому и сам автор не в состоянии объяснить, как и почему «осеменяются» в соответствующее время темы его картин.

Он позиционирует себя как социально-чувствительный художник, которому дорого родное духовно-культурное энергетически вросшее в родную землю пространство, для которого символы национальной истории являются его личным «кодом памяти». Такая, в некоторой степени идеологическая, установка на самом деле растворяется в сугестии художественных «течений», структурно-образная природа которых модифицируется в соответствии с вложенными автором смыслами. Учитывая то, что подавляющее большинство экспонируемых произведений было выполнено на протяжении двух-трех последних лет, не так легко отследить динамику «внутренних превращений», которые нужно было пережить автору путем изменения пластического ключа в тех или иных группах полотен.

Индивидуальный опыт Анатолия Мельника как живописца дифференцируется на платформе острых эмоциональных впечатлений, обогащенных «футуризмами» украинских и западноевропейских колористов в различных структурно-образных и стилевых вариациях. Художник имеет широкий диапазон технических средств, использующихся в соответствии с избранной стратегией живописания. В этой особенности — одно из очевидных преимуществ автора, неудержимая воля к самосовершенствованию. То, что может казаться непоследовательностью, в действительности является свойством творческого характера Анатолия Мельника, который не торопится «замкнуться» в рамках «единственно правильного» стилевого выражения. Более того, освоенные средства пластики и цвета не стали для него поводом для паспортизации авторского стиля, который бы открывал для него путь к новой классике. Несомненно, при такой широте методологической базы возникают и некоторые вопросы: что является более авторским — импрессионистическое письмо или синтетическое мышление, метафизическая или символьная субстанция цвета, или какая функция дается фактуре как действенному средству художественной выразительности?

Ответы содержат сами произведения, особенно те, в которых Анатолий Мельник слышится особенно раскованным в чувственном плане и ответственным перед объектом изображения. «Портрет отца» при относительной суженности технических средств убеждает, что цветовая активность при обобщающей пластике, с легкой деформацией натурного материала (отдаленная аналогия с постсезанизмом) соответствует художественному темпераменту автора. При несколько отличающихся формальных решениях карпатского и крымского циклов, а также мотивов цветов, Анатолий Мельник остается в своей стихии письма даже при разногласиях в некоторых нюансах сугестивного наполнения картинной среды. Немного особняком смотрится серия «Венеция», картины с видами церковных памятников Киева и окраин с несколько рационализированным внутренним пространством, что можно объяснить как один из способов образного заострения тематики. Заметными на выставке были большие полотна-панно «Жизни подсолнухов» — на наш взгляд, значительное достижение «синтезированного экспрессионизма» Анатолия Мельника как украинского художника. Не менее показательна в стратегии художника отвоевывающая утраченные предыдущими поколениями национальных модернистов возможности формы серия картин «Мамай», часть из которых закрепляется в статусе поэтически-философских смыслов как идентификаты национально-культурного ангажирования художника.

Анатолию Мельнику как руководителю большого музейного заведения известны драматические обстоятельства уничтожения или умалчивания наследия национального художественного модернизма, в том числе произведений всемирно известных колористов Олексы Грищенко, Василия Хмелюка или новаторов формы Анатоля Петрицкого, Святослава Гординского, Юрия Соловия. Диалогичность с такими концепциями искусства придала Мельнику только силы и большей эстетической мотивации к репертуару формально-выразительных средств, которые могли иметь для некоторых дискуссионный характер.