Приватизация и оптимизм

Разговор корреспондента «Дня» с главой Фонда госимущества Михаилом Чечетовым начался с обсуждения последних событий в парламенте. «Кабмин как сторона парламентско-правительственной коалиции не может допустить, чтобы с парламентской трибуны очерняли нашу страну, добиваясь таким образом преимуществ на выборах». — «Но ведь и в отсутствии правительства в зале это делали, а за бюджет заступиться было некому...». После этого замечания Чечетов сделал паузу и резюмировал: «Правительство действует в рамках коалиции и поддержало ее тактику» (шесть фракций большинства требуют, чтобы парламент до выборов работал не в сессионном зале, а в комитетах, а поскольку это предложение не проходит, то они в зале не регистрируются. — Авт.). Естественно, дальше речь о приватизационных деньгах.

— В этом году Фонд был главным донором госбюджета. И внес существенный вклад в сильную социальную политику премьер-министра накануне выборов. А что Кабмин будет делать в следующем году, когда Фонд уже не сможет обеспечить такого перевыполнения плана продаж, как в этом году, и у Пенсионного фонда может образоваться огромный дефицит (в парламенте называют сумму 11 миллиардов гривен)?

— Действительно, мы дали беспрецедентные средства бюджету — 9,3 миллиарда гривен. А в следующем году вклад приватизации составит только четыре миллиарда. Чем же будет жить страна? Сможет ли расти экономика? Достаточно ли у нее будет ресурсов, чтобы обеспечивать устойчивое поступательное и динамическое развитие? Но кто сказал, что экономика должна жить только за счет приватизационных поступлений? В следующем году в нее будут вмонтированы совершенно другие механизмы. Бюджет-2005 практически в два раза превышает бюджет этого года, в который к тому же девять миллиардов гривен поступило от приватизации. Выходит, в следующем году нужно было и от этой статьи увеличивать поступления до 18 миллиардов. А расчеты показали, что мы настолько финансово зарядили экономику средствами от приватизации, что на следующий год такие суммы и не нужны. Бюджет предусматривает, что приватизационные поступления (против фактически полученных в этом году) уменьшаются больше чем в два раза. Я где-то уже приводил такой пример: чтобы сдвинуть с места машину, у которой заглох мотор, а аккумуляторы сели, нужно, скажем, шесть человек; когда она пошла, то дальше ее могут толкать уже только два, а когда завелась — не нужно никого. Так и экономика. Так что снижение приватизационной составляющей в существенно выросшем бюджете может свидетельствовать о том, что механизмы самовоспроизводства нашей экономики начали работать. А что касается повышения пенсий, то в этом году действительно была проблема с финансированием для их повышения. Ведь бюджет был расписан, и в нем необходимых для этого средств не было. С помощью Фонда их нашли уже в середине года. А для следующего года их, по моему мнению, предусмотрят в бюджете. И все будет нормально. Я с этим не вижу никаких проблем.

— Хорошо. До следующего года нужно еще дожить. Но у вас и в этом году остаются довольно сложные задачи. Будет ли получен обещанный вами миллиард гривен от продажи «Краснодонугля»? Можете ли вы рассказать о составе участников этого конкурса? Как реагируют на продажу шахт горняки и их профсоюзы?

— Конкурс по продаже этого предприятия идет спокойно. В первой декаде ноября он будет завершен. Покупатели проявляют серьезный интерес. Но документы, вы знаете, как правило, сдают в последний или предпоследний день.

Называть потенциальных покупателей я не имею права, а могу только сказать, что интересовались многочисленные национальные структуры, в том числе из Донецкого и Днепропетровского регионов. Денег у них, без сомнения, хватит даже на покупку нескольких таких холдингов. А профсоюзы не только не возражают, но и поддерживают. Они видят положительный пример в приватизации «Павлоградугля» — это был наш пилотный проект, который был реализован благодаря указу Президента. В условиях его продажи был очень основательно выписан социальный блок. Мы его целиком перенесли в условия конкурса «Краснодонугля» — и повышение зарплаты, и обеспечение углем, и остальные социальные гарантии, предусматриваемые коллективным договором. И надо еще учитывать, что в результате, кроме миллиарда гривен, который поступит в бюджет, будет еще один миллиард, которым победитель конкурса, согласно условиям, обязан инвестировать технический прогресс предприятия. Так что инвестору этот проект будет стоить не менее двух миллиардов. А ведь ему придется тратиться еще и на социальные программы... Так что основная масса шахтеров нас поддерживает — к ним поступает положительная информация о том, как идут дела на «Павлоградугле».

— Недавно я встречался с работниками Северодонецкого «Азота», и они недоумевали, почему это государство продает их предприятие, которое все годы исправно платит зарплату, причем неплохую, содержит учреждения соцкультбыта и т.д. Интересно также, что сама приватизация тут идет необычным путем — создается не открытое, как обычно, а закрытое акционерное общество. Какая для этого есть законодательная база и чем вызван такой подход?

— Чтобы дать основательный ответ, к нему следовало бы привлечь Министерство промышленной политики — орган государственного управления. Дело в том, что названное предприятие обанкротилось. Хотя рядовой работник, получая зарплату, может и не знать, что над его предприятием висит огромный долг перед кредиторами. И в любой момент оно может пойти с молотка. Ни зарплаты больше не будет, ни работы. По идее, комбинат следовало бы до последнего шурупа продать для погашения сделанных им долгов. ФГИУ еще лет пять назад определил, что на государственных рельсах у этого предприятия нет никаких перспектив. По ним оно не поедет. Мы предложили перевести его на рыночную колею, то есть приватизировать. Тянуть его на буксире государство возможности не имеет. Значит, нужен инвестор, который вложит деньги и обеспечит развитие. Но министерство до последнего времени не хотело отдавать этот объект. Когда же этот «Азот» стал полным банкротом, и всем стало видно, что он находится в полуобморочном состоянии (а о приватизации банкрота, понятно, речь уже не может идти), пришлось начинать процедуру санации. А уж тот, кто решится вложить в это какие-то деньги, конечно, получит какую-то свою долю. План санации отрабатывался министерством, согласовывался с другими ведомствами, с облгосадминистрацией. Теперь он начинает реализовываться, и в нем предусмотрена схема оздоровления путем создания отдельных хозяйственных обществ. Главный вопрос тут к Минпромполитики: почему оно посадило комбинат в болото банкротства, тогда как еще пять лет тому назад могло перевести стрелку на приватизацию. В этом случае оно пошло бы по наиболее перспективной сфере развития.

— Почему так туго идет на бирже продажа акций «Ленинской кузницы»? Это тоже доведенное до ручки, неприбыльное и никому не нужное предприятие?

— Дело в том, что там продается всего лишь 25-процентный блокирующий пакет, а поскольку контрольный пакет уже сконцентрирован в одних руках, то принципиальной значимости у этих акций нет. На расстановку сил на предприятии они уже не повлияют. Поэтому мы снижаем цену, и будем еще раз выставлять на продажу. Но, конечно, нельзя исключить и фактор прибыльности. Он на инвестиционную привлекательность тоже влияет.

— Объявлено о приближающейся приватизации Одесской киностудии. На каких условиях она будет идти? И не последует за ней также и Киевская студия имени Довженко? Можно ли расценивать это так, что государство уже не в состоянии поддерживать свою инфраструктуру культуры и распродает ее?

— И снова тут спрос с отраслевого органа управления. Вопрос к Министерству культуры, которое формирует стратегию развития отрасли. Именно отраслевое министерство, в соответствии со своей стратегией, решает, что делать с предприятием: оставить за государством, приватизировать или сдать в аренду. У него должна быть концепция развития киноиндустрии в стране. Если, по его мнению, нужен частный инвестор, поскольку государство такой груз уже не потянет, то министерство принимает соответствующее решение. А Фонд в этой ситуации — технический исполнитель, продавец.

— Что за коллизия в отношении рынка в Днепропетровске?

— Обычный для нас корпоративный конфликт. Политики там нет никакой. Но дело в том, что когда возникает какой-то конфликт, то к нему словно мухи на мед летят те, кто хочет пролоббировать чьи-то интересы. Это политические и финансово- промышленные группировки, хорошо представленные в парламенте. А этот рынок, так называемая «Озерка», при Брежневе был лучшим и крупнейшим рынком в Союзе. Приобрести его хотелось бы многим, вот и парламентарии, причем всех направлений, подключились к этому делу, пытались вмешиваться в процедуру конкурса. Тем не менее, в соответствии с законодательством, конкурс проводился непосредственно региональным отделением. И это, безусловно, логично. Центральный аппарат Фонда занимается такими объектами общегосударственного значения, как металлургические комбинаты, предприятия горно-перерабатывающей промышленности, энергетики, а рынки, магазины, парикмахерские — это, согласитесь, не наше дело. Для этого есть соответствующие органы в регионах, которым предоставлены определенные права и на которых возложена соответствующая ответственность. Когда я понял, что вокруг продажи рынка назревает скандал, я направил в Днепропетровск письмо, в котором обязал региональное отделение действовать исключительно в правовом поле Украины. Потом появляется решение суда, которое обязывает меня как главу Фонда издать приказ, останавливающий конкурс. Делать нечего, и в тот же день соответствующий документ был подписан. В сопроводительной записке к нему региональному отделению еще раз было дано указание действовать строго в соответствии с законодательством. К решениям судов мы всегда относимся чрезвычайно внимательно, с глубоким уважением, всегда выполняем и никогда не будем игнорировать (хотя нередко подаем апеляции, а также критикуем судебную ветвь власти, которой у нас еще очень далеко до совершенства). Но буквально через день-два после того, как приказ Фонда ушел в Днепропетровск, региональным отделением были получены новые решения двух судов. Одно из них отменяло мой приказ, признавая его нелегитимным, а другое обязывало Днепропетровское региональное отделение довести продажу до конца. Я свой приказ не отменял (поскольку за меня это практически сделал суд), а региональное отделение Фонда получило не только правовое поле для проведения конкурса, но и своеобразный мощный судебный прессинг для его завершения. На сегодняшний день все приватизационные документы подписаны, деньги полностью поступили в казну государства, а инвестор обрел право собственности. Таким образом была поставлена точка в этом конкурсе. Страничка перевернута. Конкурс по «Озерке» — это уже история.

— Завершена ли оценка нефтеперерабатывающего комплекса «Галычина»? Какая там была ситуация? Отразилась ли она на создании вертикально интегрированной нефтяной компании (ВИНК) на базе «Нефтегаза Украины»?

— Пока что оценка этого предприятия не завершена. Первый оценщик, который взялся за это дело, начал тянуть время. Поэтому мы решили сменить оценщика, объявили новый конкурс. Но затем появились судебные решения, которые запретили нам и менять оценщика, и проводить новый конкурс по его отбору. Мы подали соответствующие апеляции. Но решения судов еще не разблокированы. Мешает ли это выполнению указа Президента о создании ВИНК? Думается, этот процесс может идти поэтапно (так же, как сейчас создается компания «Уголь Украины». Сначала мы передаем в этот холдинг объекты по номинальной стоимости, а дальше нам дается несколько месяцев на рыночную оценку пакетов, на основе которой будет изменен уставный фонд). Мы уже передали «Нефтегазу» 43% акций «Укртатнафты», так что Юрий Бойко (глава «Нефтегаза Украины». — Ред. ) получил все возможности для создания ВИНК пока на основе «Укртатнафты», т.е. Кременчугского нефтеперерабатывающего завода. А когда решится вопрос с «Галычиной» и мы передадим и этот пакет, то строительство ВИНК вступит как бы во второй этап. Немаловажно и то, что вклады «Укртатнафты» и «Галычины» (25% акций) в ВИНК трудно, а то и вовсе невозможно сравнивать. Это как стоимость «Мерседеса» и «Запорожца». А поскольку «дорогостоящая машина» уже передана, то ВИНК смело можно создавать, препятствий для этого нет. Если не считать чисто корпоративных интересов одной из промышленно- финансовых групп, конфликтующей с другими такими группами, также представленными в парламенте.

— Вернемся к вашим планам на 2005 год. В сентябре вы говорили о том, что следующий год будет столь же успешным, как и нынешний? Имели ли вы при этом в виду, что вам снова удастся перевыполнить план, причем в таком же соотношении, как теперь?

— Четыре миллиарда в будущем году мы, безусловно, дадим, поскольку у нас две такие ключевые продажи, как «Укртелеком» и Одесский припортовой завод. Я думаю, что как только закончатся выборы, в которых Виктор Янукович обязательно победит, а в этом я совершенно не сомневаюсь, то мы сразу же разблокируем эти два пакета и процессы продажи будут запущены. Я не исключаю, что соответствующие конкурсы будут объявлены еще до конца этого года. Тем более, что бюджет очень вырос, и хотя наша доля в нем будет существенно меньше, но четыре миллиарда гривен — это также немалые деньги. Но в то же время мы рассматриваем для себя и определенные риски (а вдруг по какой-то причине один из этих объектов не пойдет на приватизацию?). Поэтому мы подали в парламент и правительство перечень объектов приватизации на 5,5 миллиарда (при плане 4 млрд. грн.). Это сделано с расчетом на то, что, как правило, коэффициент продаж составляет 0,7. Но я более чем уверен, что четыре миллиарда мы обеспечим точно, а если, как говорили раньше, родина потребует, то и больше. Мы свою страну никогда не подводили и не подведем.

— Вы не исключаете, что вдруг может выплыть какой-то новый крупный объект приватизации?

— Я уже не раз говорил, что в этом году у нас пиковая приватизация. Такой год трудно повторить, исходя из наличия объектов, которые, согласно закону, разрешается приватизировать. Но запрещенных «эверестов» еще очень много. Если их разблокировать, принять необходимые законы и, образно говоря, посбивать замки на «закромах родины», то можно будет одолеть еще более высокие пики. Там не на восемь миллиардов, а на все восемьдесят миллиардов можно продать... «Нефте газ», «Укрнафта», «Укрзализныця», авиа ционная промышленность, энергетика... А создающийся угольный холдинг? Чем дальше, тем больше будет расти привлекательность для инвесторов его предприятий. Все зависит от того, насколько будет скорректирована экономическая стратегия государства на ближайшие десять лет. Если будет взят курс на превалирование в стране частного капитала (то есть, если мы изберем не французскую, а американскую модель построения рыночной экономики, где государство практически все отдало в руки частного сектора), то многое может измениться. Могу сказать одно: впереди у нас еще очень много приватизационных «эверестов».