Дела — как в Польше? Если бы…

Кто мы и куда идем? На этот «фирменный» украинский вопрос в течение последних тринадцати лет звучали сотни, а то и тысячи ответов-указателей, ответов-рецептов, ответов-пророчеств. Одним из наиболее откровенных ответов, бесспорно, стала статья Оксаны Пахлевской «Польша и Украина: «Ода радости» Бетховена на границе новой резервации» («День», № 134). Мысли и оценки, высказанные автором статьи, несмотря на всю их остроту, тяжело назвать полемическими: против правды не попрешь. А правда является именно такой, как ее изображает госпожа Пахлевска — Украина и Польша сегодня стали далеки друг от друга как никогда раньше. Это особенно больно осознавать, если вспомнить, что «стартовые возможности» у наших стран в конце 1980-х годов были почти одинаковы. А вот были ли одинаковы цели?

Польша провозгласила свою цель — «Возвращение в Европу» — сразу после «освобождения» из соцлагеря. Прошло десять лет — и цель достигнута: членство в НАТО (1999) и в Евросоюзе (2004). А теперь вспомним, какую цель объявила Украина в начале своей независимости? Не ломайте голову — не вспомните. Украинская независимость в начале 1990-х годов считалась временным явлением не только в аналитических записках российских и американских спецслужб — государство не воспринимала всерьез даже ее «элита», руководившая по принципу: «получится — хорошо, не получится — так и будет». Помните самый знаменитый вопрос того времени — «Что мы строим?». Поэтому в то время, пока украинцы рассуждали, какой фундамент закладывать, соседи-поляки уже возводили стены. Когда украинцы якобы определились, что строить, поляки уже сдавали здание «под ключ». И вот, когда рядом с Украиной появился прекрасный пример для «евростроительства» (казалось бы — смотри и перенимай опыт), она объявляет, что будет строить не дом, а хлев. Мол, на дом у нас сил и средств не хватит, а в хлеву тоже жить можно. Понять подобную логику, конечно, можно. Но можно ли уважать государство, которое после долгих внешнеполитических колебаний в конечном счете определилось с евроинтеграционным курсом, а потом — ни с того ни с сего! — сделало резкий разворот на 180 градусов? Представить подобную ситуацию в Польше невозможно. В Украине же «флюгерность» уже давно стала доброй традицией.

Оксана Пахлевска в своей чрезвычайно сильной статье делает неутешительный, страшный, но очевидный вывод — нынешняя Украина готовит себя к политическому и культурному несуществованию. Но еще более страшным фактом является то, что такой путь абсолютно не пугает большинство украинцев, даже хуже — нашему посттоталитарному и ментально «советскому» обществу безразлично, куда оно движется. Очевидно, семьдесят лет советизации (Украина) и сорок пять (Польша) — это не просто временные рамки, это — огромная бездна...

И еще одно сравнение не в нашу пользу, о котором госпожа Пахлевска не упоминает, но которое, на мой взгляд, является одним из наиболее определяющих в понимании «украинского» и «польского» цивилизационных путей. Заранее знаю, что навлеку гнев многих церковных (и не только) ортодоксов, однако убежден — польский католицизм сыграл в евроопределении Польши настолько высокую роль, которую никогда не сможет сыграть расколотое (и во многом евроскептическое) украинское православие. Не хочу углубляться в религиозно-исторические сравнения и напоминать о прямой связи между конфессионностью граждан государства и уровнем его развития (вспомните, какие страны принадлежат к протестантской, какие — к католической, а какие — к православной), однако неоспоримым является факт: моноэтничная и монорелигиозная Польша — уже в Европе. Где сейчас Украина (расколотая не только по языковому и религиозному признакам, но и ментально — на «східняков» и «західняков») — каждый может определить сам, осмотревшись вокруг…

Помните, в 80-х годах ХХ века в Советском Союзе существовало выражение: «Как дела? Как в Польше». Тогда в Польше разразился страшный экономический кризис, а империя насмехалась над своим непокорным сателлитом, который стремился строить хоть и навязанный социализм — но свой. Теперь полякам уже никто не диктует, что строить. Их дом построен. А мы, по кирпичам разбирая уже наполовину построенную европейскую Украину, тихо мечтаем: «Дела — как в Польше? Если бы…»