ДНЕВНИК

У нее мертвый голос. Эхо заброшенного колодца. «Я осталась одна. Совсем одна. Некому воды подать»... Мне нечего ей сказать. Помню ее 28-летней. В летящем платье. На высоченных шпильках. Она прилетела покорять Киев. Из ее туфелек пили шампанское. Мужчины, которых она сама выбирала. Они плясали под ее дудку. Свежеиспеченный муж-киевлянин тоже заплясал. Как все. Ему было удобно за ее красивой спиной. С ее деньгами на кооператив. С ее умением заводить связи и принимать гостей. С ее почти патологической страстью к чистоте и красоте. Только теперь она поняла, что та внешняя красота — всего лишь... пыль. Все рассыпалось прахом. Модно «упакованного» мужа увела другая. Старший сын непутевым был в юности, чужим стал в сорок лет. Ему бы только деньги, деньги. Выманил у нее в долг все, что она выручила за продажу своей хорошей квартиры, и отрекся от матери. Недавно невестка сказала: «Чтобы больше она не переступала наш порог». А ей очень нужны деньги. Чтобы выручить из тюрьмы младшего, любимого сына, которого она родила в тридцать. Нет-нет, он не виноват. Все подстроили. Но в высоких кабинетах, куда она стучится два года, никто не хочет вникнуть. А ей так тяжело. Ей уже (страшно подумать!) за шестьдесят. Болит сердце. Болят ноги торговать на рынке — работать на хозяина. Она осталась без детей, без денег, без веры в справедливость. «Одна, совсем одна, — ее мертвый голос еле слышен из телефонной трубки. — Со мной только Библия. Жаль, что эта мудрая книга пришла ко мне так поздно».