Красные партизаны: трагический рейд в никуда (продолжение)

Окончание, начало — «День» №229-230

На рубеже Западного Буга — естественной границы, разделявшей Рейхскомиссариат «Украина» и Краковское генерал-губернаторство, состоялась первая задержка, поскольку разведчики донесли о значительных немецких гарнизонах в каждом селе на правом берегу. Они контролировали всю реку, высылая круглосуточно патрули с собаками. Это значительно усложняло задание, поскольку делало невозможным тайное форсирование Буга. К тому же понадобилось время, как свидетельствовал потом врач отряда, «для ведения дальней разведки, уточнения маршрута на территории области государственных интересов Германии, уточнения и выбора места форсирования реки Буг, приведения в образцовый порядок обоза, подгонки и частичного ремонта обуви, тщательной проверки вооружения и залечивания потертых ног».

14 июля к месту расположения отряда прибыла тройка вооруженных неизвестных, которые назвались украинскими националистами и предложили переговоры. Цели и задачи таких переговоров пока не разглашались. Напомним, что партизаны находились на землях военного округа УПА «Туров», военного сверхрайона «Кодак».

Характерной была реакция партизанского командования на такое предложение. Дав согласие, красные партизаны выдвинули в сторону села Смоляры, где находились националисты, заставу в 100 человек (третью часть всего отряда), тайно подошли к позициям УПА, разоружили передовые заставы и пулеметный расчет, окружили село со всех сторон, вошли в него, забрали оружие у остальных казаков и предложили штабу сотни поехать с ними. Там во время переговоров якобы было достигнуто согласие относительно совместных действий против немцев, и оружие националистам вернули. Но уроженцы Восточной Украины, находившиеся в сотне УПА, по свидетельствам К. Беляева, который лично разоружил пулеметчиков, перешли к красным партизанам.

С военной точки зрения это была хорошо спланированная и осуществленная операция по ликвидации подразделения противника. В случае какого-либо сопротивления всем уповцам угрожала ликвидация на месте, что, конечно же, сделало их уступчивыми. Результатом операции стали не совместные действия, а полный развал боевого подразделения УПА. Впоследствии, как узнали в отряде Хижняка, во время столкновения с другим партизанским отрядом эта сотня разбежалась, сотник был снят командованием с должности, а начальник штаба сотни (кажется, грузин, по кличке Ташкент) с группой единомышленников покинул ряды УПА и решил присоединиться к красным партизанам.

Поэтому не удивительно, что командование отрядов УПА в этом районе настроилось против советских партизан и Хижняка лично. Ему не простили полного развала боевого подразделения, послабления собственных сил и, очевидно, надеялись отомстить. Что же касается настроений населения, то участники рейда вспоминали о больших силах и авторитете националистов («эта зона полностью наполнена националистами, почти в каждом селе имеются шайки националистов, разведкой и своими связными они устанавливают каждый шаг отряда»). Радужными красками рисовали они, в первую очередь Беляев, результаты собственной пропаганды (проводили беседы, митинги, раздавали листовки), что якобы сломало стереотипы националистической агитации относительно партизанских грабителей, подготовило последующую поддержку красных партизан на Волыни.

Отряд им. Чапаева все время получал небольшие пополнения. Кроме неустановленного количества бывших уповцев, к нему во время марша присоединились 30 бывших красноармейцев, которые вырвались из плена; Федоров послал еще 23 бойцов из своего соединения, взамен отряда им. Котовского, из прежних военнопленных под командой Семенова, который встретился Хижняку по пути и был готов присоединиться к рейду. Таким образом, на момент форсирования Западного Буга отряд насчитывал уже больше 300 бойцов.

23 июля Хижняк перешел административную границу Генерал-губернаторства, с этого момента начинается хроника его неудач. Первая постигла отряд уже утром 24 числа. Увидев усадьбу польского лесничего, командир передовой роты Смагин инициировал ее полное ограбление («попалась водка, сапоги, мука, папиросы и т.д.»), что вызывало лишнюю задержку, а сам лесничий успел по телефону сообщить о появлении красных партизан. Днем, когда партизаны отошли от той усадьбы всего на 2 км и остановились на отдых в лесополосе, прибыло несколько автомобилей с немецкими солдатами из Холма, и отряд выдержал почти пятичасовой бой. Нападение врага было отражено со значительными потерями (до 47 солдат), по округе пошла молва о появлении большого отряда красных партизан. Авальян писала: «Позже мы узнали, что о появлении нашего отряда в Польше стало известно не только немцам, но и буквально всему населению вокруг в радиусе до 100 км. О нас говорили: «Советы выбросили большой десант», силы наши очень преувеличивались...».

Сама местность была против партизан. Маленькие и жиденькие леса не могли обеспечить надежного укрытия, поэтому уже 25 июля пришлось после сорокакилометрового марша остановиться на день в небольшом (3х8 км) Трещанском лесу. Здесь и состоялся последний бой отряда Хижняка. В два часа дня из разных концов леса поступили сообщения от партизанских застав об окружении значительными силами врага (до 5 тыс. солдат; кроме немцев, там были вспомогательные части из военнопленных грузин и армян). Заставы с боем начали отходить вглубь леса, но фактически отряд уже потерял управляемость. По воспоминаниям очевидцев, командир батальона Филиппов отказался сражаться, заявляя: «Если бы его оставили на территории Белоруссии, он бы боролся». Его поддержали комиссар Обрушенко, начальник штаба Григоренко и другие командиры. Потом они, по свидетельству радиста Ионова, «крепко подпили, вероятно, думали, что больше не придется выпить, для смелости, очевидно выпили, но, по-моему даже и лишнего хватили. После чего и пошли нелепые приказы...». Руководство отрядом приняли на себя Хижняк, Беляев и Васильев, но им не удалось переломить ход боя. От полного разгрома партизан спасал лес, куда немцы не рисковали вводить войско, ограничиваясь артиллерийским, минометным и пулеметным обстрелом. Партизаны скопились в центре леса, сформировалась колонна во главе с Хижняком, которая попробовала найти место для прорыва. Но повсюду натыкались на огонь. Авальян свидетельствовала: «Долго блуждала и кружила эта колонна — выхода не было. В ночной темноте мешались деревья, лошади и люди, царили хаос и неразбериха. Когда время стало подходить к рассвету, командование дало распоряжение — бросить лошадей. Не знаю, были ли даны какие-либо распоряжения касательно боеприпасов, знаю только, что целиком невзорванными остались лежать в лесу ящики с патронами, тол, мины».

На рассвете, потеряв большую часть людей, группами и группками партизаны вырвались из этого фатального леса. Отряд прекратил существование как единое целое.

Если коротко сформулировать причины поражения рейда Хижняка, то первой из них стоит назвать авантюрность самого задания, поставленного перед уполномоченным: без лишней шумихи пройти такой далекий маршрут, встретить на месте поддержку и развернуть всенародное партизанское движение. Характерно, что ни один из таких уполномоченных (по Станиславской, Львовской и Тернопольской областях) не добился успеха своей миссии. Большинство из них оказались мудрее и хитрее Хижняка и просто не приступили к выполнению такого задания, ссылаясь на разные объективные причины. Так группа М. Козенко, направленная в Станиславскую область, вообще не спешила. Она прибыла в соединение Сабуровая только в августе 1943 р.; лишь в декабре по личному указанию Н. Хрущева ее удалось отправить в рейд вместе с отрядом майора Иванова. Сразу же начались многочисленные столкновения с националистами еще на территории Волынской области. Как указано в справке о деятельности группы: «В этих операциях израсходовали боеприпасы и по назначенному рейду, до получения боеприпасов, идти стало невозможно. 14 февраля по приказу УШПД выехали в г. Сарны за боеприпасами, вернулись 1 марта 1944 г.». А там обстановка полностью изменилась, фронт пошел на Запад, и работать стало значительно легче.

Абсолютно неудачным оказался и намеченный для группы Хижняка маршрут, проложенный по территории Холмщины, которая была укреплена большими военными гарнизонами и частями. Оказалось, что практически отсутствовали естественные условия для передвижения партизан: густо населенная местность с маленькими и жиденькими лесками, которые не обеспечивали прикрытия. На тот момент не было никакой возможности пройти по этому маршруту целым отрядом, избегая столкновений и лишней шумихи.

Еще одним фактором поражения стала абсолютная неподготовленность ни Хижняка, ни выделенных ему людей, ни отряда поддержки для выполнения возложенной на них миссии. Они не владели информацией о действительном состоянии дел на Волыни, Холмщине и Львовщине. Для них неприятным сюрпризом стало осознание того, что население совсем не ждало появления «красных освободителей». Тот факт, что практически все местные жители сообщали о них или командованию УПА, или оккупационной власти, не желали сотрудничать с коммунистами, очень им помешал. Члены группы были в большинстве профессионалами своего дела, но оказались не готовыми работать в условиях Западной Украины, о которой они не имели никакого представления. Наконец, выделение для рейда в Дрогобычскую область малоопытного и плохо вооруженного отряда насильственно мобилизованных белорусских крестьян стало последней точкой в этой трагедии.

Еще больше было мелких причин: громоздкий обоз из 34 телег, который невозможно было скрыть ни днем, ни ночью; низкая дисциплинированность и опытность бойцов, их склонность к грабежам и мародерству и т.п.

Но, на наш взгляд, основной причиной трагедии была ошибочная установка относительно украинских националистов, которую получил Хижняк от республиканского компартийного штаба. В ходе рейда он пытался выполнить задачу, сформулированную Н. Хрущевым в апреле 1943 г.: «Учитывая, что некоторая часть, в первую очередь рядовых участников, этих отрядов искренне желают и могут бороться с немецкими оккупантами, но обмануты буржуазными националистами-руководителями, всеми способами разоблачать руководителей националистических формирований — буржуазных националистов как врагов украинского народа, немецких агентов. Это необходимо проводить путем усиления агентурной работы, распространения листовок и другими путями; не вступать в контакт с их отрядами; памятуя, что нашей главной задачей является разгром фашистской Германии и изгнание немецких оккупантов с нашей земли, не выступать вооруженно против этих отрядов, если они не выступают против партизанских отрядов». Руководитель УШПД Т. Строкач 13 мая 1943 г. отдал прямой приказ своим подчиненным относительно уничтожения, развала, разоружения и роспуска отрядов националистов. Попытка такой предполагаемо удачной акции по разложению одного из отрядов УПА вместо предложенного сотрудничества в борьбе с немцами в конечном итоге стоила самому Хижняку жизни.