Плоды гранатового дерева парят в небесах

Среди высокогорной панорамы современной украинской живописи, представленной в проекте «DIFFERENT — РІЗНЕ», вершина Давида Шарашидзе притягивает теплом простых истин. Увидев однажды его картины, мы будем узнавать кисть художника и спрашивать автора: «А где этот мир находится? Ведь на Земле рая нет. А на ваших картинах — есть. Как такое возможно?».

Одна за другой падают завесы, и ответ становится ближе и понятнее. «Цвет небесный, синий цвет» (Николоз Бараташвили) и красный, цвет граната, увлекают в дорогу, которая ведет в старинный город. На его уютных улочках — домики под черепичными крышами, в которых живут прекрасные дамы и благородные рыцари. Они читают стихи, музицируют и приглашают на изысканный пир: на столе фрукты, вино и цветы в старинных вазах. А в саду расцветают гранатовые деревья, и плоды парят в небе...

Плоды граната — на многих картинах Давида, а если не плоды, то цветы. А если гранаты не на холсте, то — керамические и, в буддистском смысле, кармические. Яркие, сочные, таящие зерна, в которых закодирована жизнь: кровь и любовь. Изучая благословенный гранат, отыщешь в нем образ единой в своем многообразии Вселенной. А еще у разных народов это символ весны и солнечной энергии, плодородия и изобилия, возрождения и бессмертия, добродетельного потомства и счастливого будущего. Настоящая пища богов, плоды духовные...

О колорите своих картин, их замысле и подтексте, а также о своем видении сегодняшней ситуации в Украине художник рассказал «Дню».

«ЦВЕТ КИЗИЛА»

— Мое детство прошло среди природы — в деревне Озургети в Западной Грузии, в имении дедушки и бабушки. Там был огромный сад, а вокруг холмистые горы, — вспоминает Давид ШАРАШИДЗЕ. — Я проводил целые дни в саду и видел, как красиво цветут гранатовые деревья, а осенью, когда листья опали, плоды долго держатся на ветвях. Кстати, красный — это мой цвет. Плоды на белом, синем, зеленом, красно-желтом фоне — это цикл «Времена года», почти как у Вивальди. А бордовый фон — такой цвет называю «облагороженный годами цвет вина», еще в грузинском языке для него есть название: «цвет кизила». Меня привлекает то, что все плоды граната разные — как личности, со своим настроением и внутренним содержанием. С ними и со всеми предметами на картинах я все время нахожусь в контакте, веду ежедневные беседы.

POMEGRANATES

Однажды я понял, что можно перенести предметы с полотна в реальность, «оживить» их, и решил попробовать себя в дизайне. Стиль, почерк, композицию, которые были на полотне, я приглашаю на другой фон, в другой материал. Так появились керамические плоды граната, блюда и вазы с их изображением и гранатовая скатерть на кованом столе — ее мы делали вместе с моим другом, керамистом Гией Миминошвили. Рама темного дерева, сделанная мастером по моему эскизу, содержит мотив, присутствующий на другой картине, в рисунке придуманного мною ковра. Так с картины декор перешел на раму.

Концепция проекта «DIFFERENT — РІЗНЕ» предполагает и присутствие картин минувших лет, созданных на основе разнообразных впечатлений. Поэтому в экспозиции есть «Старый Тбилиси», «Французские крыши», и не только. Когда я впервые увидел в Англии красную телефонную будку, понял, что буду ее изображать, но появилась она у меня года через два. Интересно, что ее можно встретить как на центральной улице Лондона, так и где-нибудь в лесу или в поле: пешеходная дорожка, зеленое пространство и вдруг — красная точка, арт-объект. Стоит себе в зеленом окружении на берегу озера, и, может быть, за неделю им воспользуется два-три человека, но телефон работает, люди звонят! Англичане умеют простой обыденный предмет превратить во что-то более ценное.

ОТКУДА ПОЯВИТСЯ СВЕТ?

Иногда использую такой прием: если на картине есть открытая книга, в ней должно быть что-то написано на грузинском языке. Это может быть стихотворение или афоризм, как на полотне «Утренний кофе»: на страницах книги можно прочитать высказывание Марка Аврелия: «Если я не буду гореть, если ты не будешь гореть, если мы не будем гореть, откуда же появится свет?». А в картине «Книги и поэзия» я привел слова Жана Кокто, которые грузинская поэтесса Анна Каландадзе использовала как эпиграф: «Обвинитель и обвиняемый. Обвинитель сидит в кресле. Обвиняемый стоит. Жизнь надо прожить стоя». Сидя и обвиняя, творить невозможно, а когда ты стоишь — есть готовность к движению, к творчеству. Такими формами трудно жить, но, я думаю, что следует постоянно об этом помнить. У меня есть работа «Стул»: он пустой, кто-то смотрит и хочет сесть, но не садится — нужно стоять. Философский стул.

POMEGRANATES TREE

Старый город, портреты — это не конкретные города или лица, а собирательные образы. Люди живут в таком городе, пируют за таким столом... В Грузии смысл застолья в том, что оно объединяет разных людей, которые сели за стол не потому, что они голодны, а потому что им есть, что сказать друг другу. На столе — только фрукты, вино, и соприкосновение с ними облагораживает, помогает людям открыться и в открытом состоянии говорить о музыке, поэзии. И жизни.

Одно время я серьезно занимался фотографией и очень благодарен своему литовскому другу, учителю и коллеге Римантасу Дыхавичюсу, который научил меня правильному видению, правильному отношению к предметам. Он говорил: «Не важно, что ты делаешь, а важно, как ты это делаешь. А еще — научиться понимать самого себя и преподнести это в творчестве.

«Я — КИЕВЛЯНИН»

— Когда в распадающемся Союзе в конце 1980-х начались национальные движения, с художественного направления я перешел на документальную фотографию. Много снимал апрельские события в Тбилиси, собрал около 300 работ — свои и коллег, отпечатал, отредактировал, и получилась выставочная коллекция. Наш проект мы показывали в Грузии и в Прибалтике: тогда не было Интернета, и люди таким образом узнавали о произошедшем. В Прибалтику выставку привезли, когда отмечали годовщину грузинских событий, а уже через полгода в Вильнюсе произошли те же события, и были жертвы. Граждане Прибалтики знают, как все это повлияло на их жизнь, и никогда не забудут, как тогда вела себя Россия. В Вильнюсе, Риге и Таллинне прошли шествия по центральным улицам, уставленным свечами.

ИЗ СЕРИИ «СТАРЫЙ ГОРОД»

Я живу в Киеве уже 20 лет и могу сказать, что я — киевлянин. Вкладываю в эти слова тот смысл, что люблю этот город, меня волнует его судьба, здесь у меня огромное количество друзей. Когда выступаю с выставками в Европе, подчеркиваю, что я гражданин Грузии и гражданин Украины.

Сейчас в стране переломный, невероятно сложный момент. Запад и восток Украины очень разнятся, и за 20 лет мало что было сделано для того, чтобы уменьшилась дистанция между ними. И Россия этим воспользовалась. На востоке есть люди, которые хотят отделиться, но разве можно требовать от них правильного понимания ситуации? Это то же самое, что требовать понимания Ницше от человека, который не умеет читать. Нужно его сначала научить читать. И чтобы требовать чего-то от общества, нужно в него что-то вложить. Но это не было в интересах правительства Януковича. Сейчас вместе с огромной тревогой за судьбу Украины появилась и надежда на перемены к лучшему. Конечно, за один день все сделать невозможно, но результат обязательно появится — нужно только не сворачивать с избранного пути. Свет правды — как белый цвет, он не может быть черным. Его можно перекрасить, но пройдет дождь и смоет черное...

Выставки Давида Шарашидзе проходили во Франции, Великобритании, Германии, Швейцарии, Чехии, США, работы представлены в частных коллекциях 25 стран мира.

Фотоиллюстрации предоставлены галерей «Византия»