Меценаты, казаки, державотворцы-2

Продолжение. Начало читайте «День» № 23-24

И это еще не все, что мы должны знать о Семене Ефимовиче Лизогубе, его жизни и судьбе его потомков. Запомним еще один, вовсе не второстепенный факт: внучка Семена, Татьяна, в 1776 году вышла замуж за Афанасия Демьяновича Гоголя-Яновского, а их сын, Василий Афанасьевич, стал отцом одного из самых гениальных сыновей Украины, творца «Тараса Бульбы», «Вечеров на хуторе близ Диканьки», «Вия», «Петербургских повестей», «Ревизора», «Мертвых душ»... Поэтому Семен Ефимович Лизогуб — прапрадед по матери великого писателя Николая Гоголя! Как же тесно переплетены родословные и «генеалогические древа» наших давних семей, которые являются гордостью Украины, и как же мало мы об этом знаем!

Теперь, хотя бы коротко, следует рассказать о Якове Ефимовиче Лизогубе (1675—1749, мы уже вспоминали о нем, но этот человек, бесспорно, достоин более детального разговора). Внук славного гетмана Петра Дорошенко по матери, воспитанник Киево-Могилянской академии. Во время Северной войны Московии со Швецией вместе с генеральным есаулом гетманом Иваном Скоропадским (еще один пример давнего «переплетения судеб» этих двух известных династий!) в 1707 году побывал с дипломатическим визитом в Польше, в Ченстохове, откуда сопровождал польского посла, воеводу Мазовецкого, в Киев. Но — это «мирный», дипломатический эпизод деятельности Якова Лизогуба, тогда — бунчукового товарища, в те беспокойные, кровавые времена. Разумеется, приходилось Якову Лизогубу-младшему принимать участие и в опасных «баталиях», как писали в ХVIII веке, и свой военный долг выполнял он с честью.

В 1713 году Яков становится генеральным бунчужным — достаточно почтенная административная должность в системе Гетманщины. Однако претерпел жестких репрессий со стороны Петра І: вместе со старым полковником Данилом Апостолом, тоже будущим гетманом и генеральным есаулом Василием Жураковским был арестован (ноябрь 1723 года) по приказу царя как сторонник наказного гетмана Павла Полуботко, «автономист», потенциальный «мазепинец» и сепаратист, заключенный в Петропавловскую крепость, где провел 14 месяцев. После смерти Петра І (январь 1725 года) освобожден, но некоторое время был вынужден жить в Петербурге, из-за запрета возвращаться в Украину.

Вершиной политико-административной карьеры Якова Ефимовича были 30-е годы ХVІІІ века. После смерти 80-летнего гетмана Данила Апостола (17 января 1734 года) царица Анна Иоанновна распорядилась, чтобы все важные дела относительно Украины решались Правлением гетманского правительства, которое состояло из трех представителей российской имперской власти и еще трех — казацкой старшины. Наивысшие полномочия в этом Правлении получил генерал-лейтенант Алексей Шаховской, как представитель царицы и реальный «губернатор» Украины, а со стороны старшины — Яков Лизогуб, фактически исполняющий обязанности гетмана (наказной гетман) на протяжении нескольких лет. «Родная мать» для украинцев, царица Анна (это она приказала подвергнуть пыткам одного из самых влиятельных министров кабинета, Артемия Волынского, отрезать ему язык и четвертовать) так писала в своей грамоте к «малороссиянам»: «Мы, Великая Государыня, Наше Императорское Величество, всегда о вас, Наших подданных, малороссийского народа людях, материнское попечение имеем, дабы по смерти Гетмана в Правлении Малороссии во всяких делах не учинилось остановки и помешательства, и оттого каким случаем не приключилось вам, Нашим подданным, какой тягости, повелели Всемилостивейше до предбудущего избрания Гетмана (оно состоялось лишь через 16 лет, в 1750-м. — И. С.) быть правлению в Малой России в шести персонах состоящему. А именно: нашему генерал-адъютанту Алексею Шаховскому и еще двум великороссийским, да из вас, малороссийской генеральной старшины, генеральному обозному, Якову Лизогубу, и еще двум, которые по благоизобретению назначены будут, и им быть в заседании в равенстве (конечно же! — И. С.), а сидеть по правой стороне великороссийским, а по левой малороссийским людям». Немного погодя, по поручению императрицы, Яков Лизогуб стал во главе Генерального Суда Гетманщины и кодификационной комиссии, которая систематизировала и обобщала нормы тогдашнего украинского права и готовила огромный том законов под названием «Права, по которым судится малорусский народ». Эта страница деятельности Якова Лизогуба — юриста, безусловно, достойна отдельного разговора.

«Базовым» местожительством Якова Ефимовича, похоже, был уже городок Седнев, приблизительно в 20 километрах от Чернигова. Седнев очень много значил для судьбы нескольких поколений Лизогубов, потому наш рассказ об этой семье был бы совсем не полным, если бы мы, пусть очень лаконично, не поведали бы читателю об этом невероятно живописном месте, жемчужине украинских родовых имений (те, кто бывал там, могут это подтвердить). Поселение это очень давнее, по одной из версий историков, оно получило нынешнее название еще в VII веке от датских колонизаторов (это звучало как «Seden»). После завоевания Рюриковичами современных черниговских земель появилось название Сновеск (поселок, расположенный на высоком, крутом берегу реки Снов). Седнев выгодно размещался на плодородных почвах, среди густых лесов, на судоходной на то время реке Снов — притоке Десны. Со второй половины ХVІІ века (70-е и 80-е годы) город стал местом проживания семьи Лизогубов (мы об этом уже писали), сначала он достался Якову Лизогубу-старшему, а затем там хозяйничал его сын Ефим, уже знакомый читателям этой заметки. Часто бывал там и длительное время жил также Яков Лизогуб-младший. Лизогубы изменили Седнев до неузнаваемости: разбили красивые парки, построили Каменницу — самое старое каменное сооружение городка, Воскресенскую церковь — свою семейную усыпальницу, удивительную семейную усадьбу (это уже ХІХ век). На окраине парка есть дуб в четыре обхвата (почти как в Чигирине). Неподалеку — беседка, где очень любили отдыхать Тарас Шевченко (о нем повествование впереди) и Леонид Глебов (именно здесь им было создано стихотворение «Журба» («Стоїть гора високая»), ставшее знаменитой песней.

Город очень сильно пострадал в результате Голодомора — Геноцида 1932—1933 годов. В 1932 году в Седневе фиксируются акции массового неповиновения большевистской власти, нападения на тех, кто активно сотрудничал с ней: активистов, комсомольцев — это была месть за грабеж невинных людей. По предоставлению Черниговского райкома КП(б)У город был занесен на «черную доску», блокирован любой подвоз продовольствия, Седнев был тотально окружен отрядами НКВД, а его статус — снижен до сел. Число погибших от голода ужасает (большинство среди них — дети до 15 лет), были попытки людоедства, массовые смерти от инфекционных болезней, колоссальные психические стрессы и расстройства. Эта трагическая страница истории Седнева еще не полностью исследована.

Однако мы должны вернуться к рассказу о Лизогубах, точнее, о Лизогубах в Седневе. Очень жаль, но приходится быть предельно лапидарным, вынужденно пропуская (по причине нехватки места) многих достойных людей знаменитой династии и только бегло вспоминая других, талантливых и ярких. Но нельзя не уделить хотя бы несколько слов генерал-майору Александру Ивановичу Лизогубу (1790—1839), кавалеру Георгиевского креста 4-й степени за 25-летнюю безукоризненную службу (брал Париж в 1814 году), ветерану войны с Наполеоном — и в то же время известному украинскому композитору, автору ноктюрнов, мазурок в стиле Шопена, вариаций на темы украинских народных песен «Ой, не ходи, Грицю», «Ой, у полі криниченька», инициатору проведения семейных музыкальных вечеров в Чернигове, где он охотно исполнял и собственные произведения.

А разве не достоин нашего внимания Илья Иванович Лизогуб (1787—1867), тоже военный, адъютант генерал-губернатора князя Николая Репнина, участник Бородинской битвы (был награжден золотой шпагой за храбрость). Именно усилиями Ильи Ивановича семейное имение в Седневе превратилось в живописный архитектурный ансамбль (упорядочил парк, посадил прекрасные липы, устроил фонтаны). Илья Иванович приобрел у тамошнего казака почву для роскошной липы, оплатил ему полную сумму за землю и снос зданий и построил человеку новое жилище в другом, более просторном месте. Вот таким был Илья Лизогуб, достойный сын славного рода...

Очень яркая фигура — младший брат Ильи, Андрей Иванович Лизогуб (1804—1864), друг Тараса Шевченко, человек передовых взглядов, сторонник выкупа крестьянами дворянских имений в частную собственность. Современник вспоминал о нем: «Крепостным лизогубовским в Седневе жить было не плохо, их хорошо одевали, хорошо кормили и работой не обременяли. Случалось, что господин даст взбучку (о наказании розгами и речи не было), но Андрей Лизогуб сгоряча хорошо колотил и собственных детей». Шевченко был в Седневе в 1846 году и непосредственно перед арестом, в начале 1847-го, находясь у Андрея Лизогуба; поэту создали все условия, чтобы он свободно чувствовал себя в имении, предоставили ему отдельный флигель, работал он в хорошо оборудованной мастерской Андрея Ивановича, тоже художника, и не обделенного талантом. Именно там, в Седневе, Тарас Григорьевич сделал масляный портрет Ильи Ивановича и акварельный — Андрея Ивановича, создал акварельные рисунки «Чумаки серед могил», «Коло Седнева», написал поэму «Осика» и предисловие к новому изданию «Кобзаря» («А на москалів не зважайте — у них народ і слово, і в нас народ і слово. А чиє краще — нехай судитимуть люди»). Вскоре после отъезда из Седнева, 5 апреля 1847 года, Шевченко был арестован на переправе через Днепр около Киева. Важно помнить, что Андрей Иванович Лизогуб во время ссылки оказывал поэту постоянную поддержку, заботился о нем, не раз и не два посылал деньги, краски для рисования, книги. «Я не знаю, что бы со мной случилось, если бы не Вы! Очень пригодились мне эти 50 рублей. Не знаю, обрадовался бы так маленький голодный ребенок, увидев мать свою, как я вчера, приняв подарок твой, мой искренний, мой единственный друг, так обрадовался, что до сих пор не опомнюсь, целехонькую ночь не спал» (из разных писем Шевченко к Андрею Лизогубу из ссылки, 1849—1850). Андрей Иванович содействовал освобождению поэта.

Одна из наиболее трагических, неоднозначных, ярких и контрастных личностей в истории рода Лизогубов — старший сын Андрея Ивановича, Дмитрий Андреевич Лизогуб (1849—1879). Противоречия в судьбе этого поистине незаурядного человека действительно поражают: очень богатый дворянин с блестящим образованием (закончил колледж в Монпелье, Франция, после учебы становится убежденным революционером-народником, главным, без преувеличения, потом учился в Петербуржском университете) бросает учебу, становится спонсором подпольной организации «Земля и воля» (пожертвовал на революционную борьбу фантастическую по тем временам сумму — 250 тысяч рублей, сам практически попрошайничал, оставшись без денег. Вспомним Евгения Чикаленко!). Однако даже царские следователи и прокуроры официально признавали: лично он не принимал участие в каких-либо акциях со смертельным исходом. Деньги для осуществления революционных дел держал за рубежом и выдавал их через управителя своих родовых имений.

Дмитрий Андреевич Лизогуб был арестован в Одессе в сентябре 1878 года. Народоволец Сергей Степняк-Кравчинский писал о нем: «Под видимым покоем и ясной внешностью в нем скрывалась душа, наполненная силой и огнем. Для него убеждения были религией, которой он посвятил не только свою жизнь, но, что значительно сложнее, каждую свою мысль. Он не о чем не думал, кроме служения делу». Процесс, где на скамье подсудимых был и Дмитрий Лизогуб (процесс 28-ми) состоялся в Одессе в военном суде в начале августа 1879 года. От защиты Лизогуб отказался, просьбу о помиловании подавать тоже отказался категорически. Прокурор, признав, что «Лизогуб поддерживал целых полтора года почти все русское революционное движение», предложил однако смягчить приговор. Но военный губернатор генерал Панюшин утвердил смертный приговор. 10 августа 1879 года, через неделю после 30-летия, Дмитрий Лизогуб был повешен в Одессе на Скаковом поле. Выдающийся русский и украинский криминалист профессор Кистяковский написал о Лизогубе в дневнике: «Жаль мне молодого человека. Эму исполнилось 30 лет. Он не выходит у меня из головы. Повешение его — гнусное действие гнусного произвола и полувоенного положения». А Лев Толстой назвал Дмитрия Лизогуба «святым», часто плакал над его судьбой.

Окончание читайте в следующем выпуске страницы «История и «Я»