Марокканский чай для «арабской осени»

Предвыборная кампания в Марокко заваривалась по лучшему рецепту приготовления известного марокканского чая: мятную душистость и мягкость придала ей усовершенствованная Конституция, изменения к которой — на ограничение собственной власти — инициировал и утвердил через референдум в июле король Мохаммед Шестой, тогда как пряный вкус корицы и аниса привнесла конкурентная атмосфера гонки и предвыборные программы 31-й партии. За кипением напитка следили четыре тысячи наблюдателей.

Насколько этот напиток удался, должна была показать явка избирателей. И она составила почти рекордные 45% (для сравнения: почти как на выборах в сейм Польши месяц назад). Уместно здесь и упомянуть, что лишь 37% избирателей голосовали за нынешний парламент, несмотря на имеющуюся и тогда настоящую ярмарку разнообразных партий.

Успех умеренных исламистов из партии справедливости и развития (ПСР) — а именно ее лидера, согласно проведенным изменениям к Конституции, король назначит премьер-министром — можно объяснить не усилением религиозных настроений, а перетеканием в нее избирателей среднего класса, как правило, городского населения с высоким образовательным цензом, от социалистических партий, потерпевших на этих выборах болезненное поражение. Предвыборная риторика исламистов и левых была тождественной: обещания справедливого распределения национального богатства и честное профессиональное управление.

Свое второе место вполне по-европейски признала националистическая партия «Истикляль», чей лидер и пока действующий премьер Аббас Аль Фасси уже согласен сформировать коалицию с исламистами: «Да-да, победа ПСР — это победа демократии».

А самое болезненное поражение претерпело известное протестное «Движение 20 февраля за перемены», все эти месяцы символизировавшее причастность королевства к «арабской весне», отчаянно пытавшееся подсыпать в марокканский чай горького перца и тем все испортить — движение призвало бойкотировать голосование. И это уже второе ощутимое поражение после проваленной кампании на бойкотирование референдума летом. И это прогнозировалось: невзирая на традиционную активность в Интернете, движение собирало всего лишь по несколько тысяч человек на своих акциях на улицах больших городов. Его требование к королю следовать примеру британского монаршего дома уже не только не привлекало, но и не на шутку пугало непрогнозируемостью того, если бы такое действительно произошло, тем более что и само движение все больше раздирают распри между коммуно-анархистами и радикальными исламистами, которые, собственно, и образовали этот странный симбиоз.

Среди избирателей оказалась и большая группа тех, кого у нас называют «протывсихами». Их неучастие в голосовании резюмировал активист Джамаль Лабяд: все партии коррумпированы, в свои списки они берут богатых, способных купить голос избирателей раздачей и денег, и обещаний, которые они так и не выполнят, а Министерство внутренних дел, на которое возложена обязанность снимать таких с гонки, этого не делает. А поскольку король назначает министра, то долой такого короля. «Бойкот не изменит такую ситуацию, — возражает ему Юсеф Абеддуд. — Если деньги являются решающим фактором для победы кандидата, тогда наш голос должен стать решающим фактором для его поражения».

Словом, очень знакомая нам дискуссия. Но в Марокко настоящим катализатором социальных изменений являются мощные профсоюзы — в этом случае колониальное правление Франции оставило определенный позитив. К тому же есть и развитое гражданское общество.

Стоит напомнить, что король-реформатор Мохаммед Шестой в июле добровольно отрекся от многих исключительных полномочий в провозглашенном им переходе к «гражданской монархии»: теперь он будет назначать премьера из партии, которая наберет больше всего голосов на выборах, кандидатуры министров, губернаторов, послов будет подавать на утверждение королю премьер, премьер сможет распускать нижнюю палату парламента после консультаций с королем, спикером и главой новосозданного Конституционного суда, только после консультаций с которым монарх и сам сможет распустить парламент. В парламенте по 30 мест зарезервировано для женщин и молодежи. Себе же король оставляет роль «верховного арбитра», главнокомандующего вооруженными силами и сохраняет исключительную высшую религиозную и судебную власть.

Следует помнить, что именно нынешний король начал масштабную демократизацию страны в 1999 году, когда взошел на трон. Он распределил полномочия между ветвями власти и усилил роль парламента, проводил децентрализацию управления, восстановил гражданские права и политические свободы, провел кампании по ликвидации неграмотности и за права женщин. Не меньше его заслуги и в налаживании гражданского мира: король предложил как можно более широкую автономию региона Западной Сахары, уравнял в правах берберов и другие этносы.

Как только стали известны предварительные результаты, интерес к марокканским выборам пропал. Оно и понятно. Неподалеку в Египте перспектива тамошних выборов омрачена новыми массовыми выступлениями на площади Тахрир в столице с требованием к генералам отдать власть гражданским. Успех с проведением выборов, безусловно, станет весомым активом Марокко в переговорах с Евросоюзом в рамках соглашения об ассоциации и зоне свободной торговли (подобного тому, что и с Украиной), в которых королевство твердо и последовательно защищает своего товаропроизводителя и требует беспрепятственного выхода собственной продукции на европейский рынок. В то же время пример Марокко может стать весомым фактором дальнейшей реструктуризации региона. В частности, стать катализатором перемен в консервативных монархиях Залива. Сейчас они активно прессуют Сирию требованиями «демократических реформ», которые отнюдь не желают провести у самих себя. Хотя в случае Сирии все уже стало наглядным: вооруженную борьбу против режима ведут группировки, организованные и финансируемые извне, в частности и некоторыми арабским странами. А пример Ливии показал истинные мотивы действий этих спонсоров демократии, направленные на создание подчиненных себе режимов: публичное недовольство ливийского переходного правительства поставками в обход него Катаром вооружений крупнейшему военному формированию тому свидетельство. В то же время сами эти монархии на фоне собственных проблем (достаточно вспомнить Бахрейн, где железной рукой остановили демократические протесты, что на днях признал и сам король — говорят, под давлением США, чтобы новая 50-миллионная сделка с вооружениями выглядела приличной) могут стать объектом для «демократизации» Турцией. Ее активную политику предложения собственной модели демократии уже воспринимают с раздражением, кое-где называют «империалистической», вспоминая Османскую империю. Таким образом, Марокко становится очень важным партнером в формировании оси Рабат—Амман—Рияд (не случайно Марокко и Иорданию в последнее время активно привлекают к союзу государств Залива) для нейтрализации турецкого «неоосманизма».