24 февраля у посольства РФ активисты показали «Крымскую нумерологии» - так назвали свой молчаливый перформанс. Люди, олицетворявшие различные числа, напоминали даты хронологии репрессий на полуострове. «3» - потому 3 марта 2014 года Решат Аметов вышел на центральную площадь Симферополя с молчаливым протестом против оккупации. Его похитили и через несколько дней нашли мертвым и со следами пыток. «6» - это количество похищенных, которых впоследствии нашли мертвыми. А «17» - количество пропавших, о ком нет вестей и о которых известно правозащитникам. Кстати, еще 17 человек задержали в первые дни оккупации, но вскоре отпустили.

«САМИ ВЫХОДИМ НА РОДСТВЕННИКОВ ПРОПАВШИХ»

Ежемесячная акция под российским посольством проходит в восьмой раз, приурочена к похищению Эрвина Ибрагимова. Мероприятия инициирует общественная организация «Крым SOS» в рамках кампании Find&Free.

Напомним, Эрвина, члена исполнительного комитета Всемирного конгресса крымских татар и члена регионального Меджлиса, похитили в Крыму в ночь на 25 мая 2016 года. До сих пор о его местонахождении ничего неизвестно, это последнее исчезновение на полуострове, о котором знают правозащитники.

Однако сейчас список без вести пропавших стал больше по сравнению с предыдущим месяцем. Только недавно активисты узнали о двух случаях, которые произошли еще в 2014 году.

Первый касается Эскендера Ибраимова, который после аннексии Крыма переехал с женой в Винницкую область. В июне 2014-го он отправился в Москву помочь знакомому перевезти в Украину аппаратуру для сервисной мастерской. Этот знакомый, Рустам Манн, рассказал, что после приезда Ескендер звонил ему и просил встретить на вокзале. Рустам приехал, но там никого не было. «Родственникам Эскендера неофициально говорили, что он находится в «Лефортово», его обвиняют в терроризме, но никакой достоверной информации о нем нет», - говорит Евгения Андреюк, заместитель координатора «Крым SOS».

Второй случай произошел с крымским татарином Лемаром Алядиновым, который жил в Узбекистане и летом 2014 года приехал в Ялту. В начале августа он перестал выходить на связь, и до сих пор о его судьбе неизвестно ничего.

«Обычно о таких случаях узнаем от родственников пропавших или медиа. Собственно, о двух последних случаях узнали, когда родные вышли на нас, - комментирует Евгения Андреюк. - Многие родственники настолько запуганы, в частности, это с ними делают специально, что боятся говорить что-то открыто. У них есть страх, что они начнут говорить и это навредит. Поэтому многие молчат. Полагают, если будут сотрудничать со следствием, возможно, будет лучше. Поэтому мы сами выходим на родственников, уговариваем рассказать все, объясняем, что единственное, что может спасти - чтобы о ситуации говорили».

ЗАБЫТЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Активист «Автомайдана» Алексей Гриценко - один из тех, кого похитили в Крыму вместе с единомышленниками в марте 2014-го и затем освободили. «Беспокоит, что практически за три года - с тех пор мы приехали из Крыма и дали показания в Херсонском райотделе - только недавно одного из нас, Сергея Супруна, вызвали в прокуратуру, вчера он давал показания о тех событиях. А Сергей слышал разговоры Безлера (один из бывших главарей «ДНР», который принимал участие в аннексии Крыма. - Авт.) и его сообщников - как они обсуждали, что дальше пойдут на Донбасс и др. Мы слышали их позывные, о чем они говорили. Тогда эти показания никого не интересовали, хотя благодаря им некоторых вещей можно было бы избежать», - констатирует Алексей. Самого активиста до сих пор не вызвали для каких-либо процессуальных действий, он ожидает, что вскоре будет свидетельствовать в прокуратуре.

Евгения Андреюк указывает как на провисание в работе украинских правоохранительных органов, так и на ряд положительных действий. «В 2015 году Украина ратифицировала Международную конвенцию о защите всех лиц от насильственных исчезновений, и это большой шаг вперед. Но с другой стороны, до сих пор в нашем Уголовном кодексе нет понятия насильственного исчезновения, - отмечает заместитель координатора «Крым SOS». - Мы активно сотрудничаем с прокуратурой Автономной Республики Крым (ныне базируется в Киеве. - Авт.), чтобы все соответствующие производства открывали. Довольно много производств открыто. Но вопрос, есть ли у правоохранительных органов желание эффективно расследовать эти дела. Иногда кажется, что нет. Мы воспринимаем это как задачу себе - постоянно напоминать об исчезновениях, чтобы эти расследования проводились».

«ДАВЛЕНИЕ НА РОССИЮ ЕСТЬ»

Январь и февраль 2017 года в Крыму обозначились усилением репрессий. Это и задержания адвокатов, защищающих крымских татар, и - несколько дней назад - административный арест Марлена Мустафаева за перепост в соцсети трехлетней давности, а также десяти человек, которые пришли его поддержать во время обыска.

«Каждый раз, когда в Крыму что-то происходит, надеюсь, что больше ничего хуже не будет. К сожалению, оккупационная власть все больше пытается запугать и ограничить людей. Стремится настолько гомогенизировать общество, что ты можешь или соглашаться с оккупацией, или выезжать из Крыма», - рассуждает Евгения Андреюк.

Относительно некоторых исчезновений так называемые правоохранительные органы Крыма возбуждают уголовные дела, но не трактуют эти случаи как похищение, даже если доказательства очевидны, и фактически не проводят каких следственных действий.

Украинские правозащитники давно сотрудничают с Рабочей группой ООН по насильственным и нежелательным исчезновениям, подавали туда информацию об Эрвине Ибрагимове. Эти данные профильная структура ООН рассматривала недавно и будет заниматься ими в мае. «Они отправляли требования к Украине и России расследовать исчезновение, предоставить определенную информацию, - добавляет Евгения Андреюк. - Задействован ряд других органов, например, Европейский суд по правам человека, структуры ПАСЕ. Они обращают внимание на ситуацию, на высоком уровне постоянно делаются заявления о нарушениях прав человека. С моей точки зрения, вместе все это будет иметь эффект. Все равно давление на Россию существует, чувствуется, что все эти преступления - под пристальным вниманием. По крайней мере новых громких случаев насильственных исчезновений не происходит уже девять месяцев. Является это результатом наших совместных действий или нет - сказать сложно. Но это единственные инструменты, которые мы имеем».