СТАРОЖИЛ МИХАСИК
    Ласковое имя, к сожалению, отнюдь не означает, что медведь от рождения жил, купаясь в любви и опеке. Сейчас Михасику семь лет. Родился в ресторане на Хмельниччине. Жил там в металлической клетке размером два на полтора метра. Когда Михасик стал ненужным владельцу ресторана, его добровольно отдали в приют для медведей «Белая скала». После приезда сюда Михасик неделю не выходил из бокса. У реабилитологов даже исчезла надежда, что животное можно вернуть в сознание. В конце концов, интерес к жизни вокруг победил, медведь начал знакомиться с новым домом, преодолевая страхи. Теперь Михасик имеет почетное звание первого медведя, которым начали заниматься в приюте. А сейчас он стал основным испытателем вольеров на прочность и надежность после переезда «Белой скалы» из Житомирщины на Киевщину.
   Теперь приют расположен в селе Чубинское на улице Липневой, 1. «За эти полгода Михасик ни одну конструкцию не смог разрушить, значит — построили надежно, — улыбаясь, рассказывает соучредитель «Белой скалы», зоолог, кандидат биологических наук Егор Яковлев. Хотя когда пришлось строить собственноручно с друзьями вольеры для медведей, пожалуй, было не радости. Работа — хлопотная. Как и из чего конструировать, изучали международный опыт и стандарты. — Это животные достаточно сильные, даже если выросли в контакте с человеком, все равно все их усилия направлены на то, чтобы проверить конструкции на прочность. Михасик очень любознательный, но ввиду того, что он рос в условиях ограниченного пространства, в железной клетке, он психически травмирован, легко впадает в компульсивное состояние. Чтобы от него избавиться, разрушает все, до чего достанет. Если он почувствует, что мы где-то закопали трубу на глубине двух метров, будет ее раскапывать до упора. Или разрушать бетонные конструкции».

Сейчас Михасик занимается своими делами в просторном вольере, где есть собственная берлога, бассейн, вкусная и полезная еда, которую надо иногда поискать, чтобы представить себя настоящей частью дикой природы, а не игрушкой для человека. Это тоже составляющая реабилитации: выполняя определенную задачу, он уже не просто животное, а медведь, у которого есть выбор.

ЦИРКОВЫЕ СЫНОЧЕК И ЛЮБА

После услышанной истории вряд ли вам захочется идти на цирковое представление с участием животных. После многолетних гастролей и проживания в клетках на улице животные искалечены и морально, и физически. Сыночек — бывший цирковой медведь, ему почти 12 лет, спасли его в восьмилетнем возрасте. «Он жил в клетке на улице, как остальные животные в этом цирке, и периодически ездил на гастроли, — рассказывает соучредитель приюта «Белая скала», главный зоолог Киевского зоопарка Марина Шквыря. — Единственный трюк, который он умеет — показывать, что у медведя болит голова. Это все, что нужно знать о цирковом искусстве. Чтобы его привести в порядок, первое, что мы сделали — провели стерилизацию (стерилизуем всех самцов, потому что наша идея — не увеличить количество животных в неволе, а уменьшить и спасать тех, кого можно)».

Сыночку лечили зубы. Лечение стало совместной работой специалистов из Нидерландов и Днепра. «Как у всех цирковых медведей, у него проблемы с сердцем, суставами, зрением, у него плохие результаты анализов крови. И хотя он достаточно молодой медведь, потому что живут эти животные 30-40 лет, все равно эти последствия не исчезнут. Мы не можем полностью исправить нарушения поведения после того, как звери годами жили в клетках, но мы можем сейчас улучшить им качество жизни», — рассказывает Марина.

Вместе с Сыночком в 2018 году в приют приехала на то время двухлетняя Люба — тоже из цирка. Сыночка она боялась, поскольку это был взрослый и опасный для нее медведь. Дружба завязалась с почти ровесником Михасиком. Вместе с ним она может спать зимой в берлоге. Создается впечатление, что у каждого на повестке дня ряд дел, а посетители приюта животных только отвлекают.

Хотя, по словам Марины Шквыри, из-за полученных физических и психических травм люди для медведей — всего лишь белый шум. Работников приюта они воспринимают исключительно как обслуживающий персонал, который как-то улучшает пребывание на условной свободе. После пережитого все медведи приюта, а их сейчас семь, жить в дикой природе без опеки человека уже не смогут никогда.

МАЛЬВИНА ИЗ ПОКРОВСКА

О Мальвине, которая в приют попала год назад, основатели приюта рассказывают с ремаркой, что это та медведица, ради которой пришлось менять законодательство. Мальвина жила в Покровском зверинце в Донецкой области. Об ужасных условиях диких животных там узнали местные зооактивисты. На спасение животных понадобилось несколько лет, пока львы, медведи и обезьяны не получили новый дом. Мальвина жила в Покровске в тесной клетке, поэтому у нее даже нет ушек. Медведица относится к гималайскому виду, который совсем не характерен для Украины. Впрочем, ради денег и за деньги животное стало частной собственностью.

Часть зверей, спасенных из Покровска, впоследствии были выставлены Миндовкиллям на аукцион как конфискованные. Чтобы медведица не стала снова чьей-то вещью, пришлось вносить изменения в зоозаконы, чтобы государство могло передать животное бесплатно благотворительной организации. Теперь это жительница «Белой скалы».

«Мальвина не боится никого, они цемаются через решетку с Сыночком. И ее небоязнь других медведей — это редкость для гималайского медведя, она же крошечная, весит менее 100 кг. Для сравнения — Сыночек, с которым она дружит, весит 270 кг, — рассказывает историю медведицы Марина Шквыря. — Мальвина пять лет прожила в транспортной клетке, она не могла ходить, вставать и поворачиваться. Для нее здесь все новое, она привыкает дольше всех, поэтому пока подхода к ее вольеру нет. Сейчас она терпит нас и не очень хочет идти на контакт, в отличие от Чады или Михасика, которые постоянно что-то требуют».

ЧАДА С ХАРАКТЕРОМ

По описанию характера Чады могло бы показаться, что это капризная медведица, которая может дать фору персоналу и соседям по вольеру. Во-первых, ей трудно угодить с пищей. Во-вторых, она «ругается» на всех, кто бегает рядом, то есть следит за порядком в вольерах.

Чада — представительница тянь-шаньского вида медведей, который считается исчезающим на планете. Во времена Советского Союза таких медведей развозили по циркам СССР. Чада — детеныш именно таких цирковых медведей. 20 лет она прожила в цирке, выходила на манеж, а как стала ненужной, оказалась в гараже, где прожила еще два года. Ее случайно нашли зооактивисты и передали частному зверинцу, а оттуда Чада перебралась в «Белую скалу».

«Цирк забрал у нее почти всю жизнь. Сейчас Чаде 24 года, она очень плохо видит, различает тень, свет, силуэты. Нам пришлось удалить часть зубов, потому что они вызывали у нее сильную боль. У нее проблемы с иммунной системой, с желудочно-кишечным трактом, — описывает состояние здоровья Чады Марина. — Сейчас мы можем создать для нее минимальные условия, в которых ей комфортно, потому что она даже не способна уже освоить большой вольер или большой бассейн. И нам нужно постоянно лечить ее и поддерживать качество жизни. Вот так заканчивают жизнь медведи на велосипеде, на которых мы смотрим в детстве в цирках».

ПАПАЙ И АСКА ИЗ ЯСЛЕЙ

« Белая Скала» со своими пятью взрослыми воспитанниками перебралась из Житомирщины под Киев из-за финансовых трудностей. Из-за карантина поднялась плата за аренду земли. В Чубинском приют поселился на арендованной территории своих партнеров — приюта для диких животных. И уже на новом месте, монтируя вольеры для основных жителей, пришлось быстренько строить жилье для малых Папайя и Аски. Их срочно освобождали из контактного зоопарка.

«Нам пришлось делать для них жилье всего за сутки, — добавляет Марина. — Но это типичная история, когда животные становятся просто расходным материалом. Их купили в частный зоопарк, чтобы просто два-три месяца, пока они маленькие и беспомощные, заработать на фотосессиях с медвежатами. Никто не планировал их содержать дальше, потому что это дорого. Целый день стояла очередь из нескольких сотен людей, все по очереди их дергали и фотографировались, стояли ассистенты, которые хватали медвежат за шиворот и в случае чего встряхивали. Точно так же поступали со львятами, которые теперь с переломами лечатся в приюте нашей партнерши Натальи Поповой. Эти медвежата будут расти у нас. Им повезло, они не узнают никогда, что такое цирк. И надеемся, что забудут, что такое контактный зверинец».

Еще трех медвежат из частного зоопарка перевезли в приют «Домажир». Пока Папай и Аска растут, для них планируют построить просторный вольер со всеми удобствами. Пока им хватает места в клетке — для сна, игр и детских шалостей. Медвежатам всего по семь месяцев, и вместо мамы сейчас у них Марина Шквыря, которая говорит, что материнская опека, хоть и манипулятивная, должна присутствовать в таком медвежьем возрасте. «Это как дети. Медвежата приехали крошечные, весили вдвое меньше, чем должны быть, у них постоянно была диарея. На прошлой неделе взвешивали Папайя — теперь он уже 30 кг. Периодически мы выносим их в большой вольер погулять, но сейчас это трудно. Потому что это 30 кг тела, которое достаточно хорошо руководит своим весом и пытается тебя укусить под коленом и вообще сбить с ног. Но это все объясняет, почему контактные зверинцы не выращивают взрослых животных, потому что к нему ребенка не запустишь сфотографироваться», — резюмирует женщина.

ВМЕСТО ХЕППИ-ЭНДА

Сейчас все семь медведей в надежных руках. Марина с Егором вместе с единомышленниками сделают все, чтобы всю оставшуюся жизнь эти малые и взрослые животные прожили достойно. Но должны ли существовать такие приюты как явление вообще в цивилизованной стране, где право животных на достойную жизнь и свободу не нарушает человек?

Кто этих животных в свое время купил, не имеет значения — цирк это или частное лицо, а потом выбросил, как тряпку, и это еще в лучшем случае. По словам Марины Шквыри, вместе с коллегами ведут базу данных диких животных, которые находятся в плохих условиях. Сейчас в этой базе — более 80 медведей, и в некоторых местах их размножают. То есть одновременно на руках у людей, с учетом медвежат, может быть около 200 животных. Смогут ли спасти всех такие приюты, как «Белая скала»? Вместе с реабилитационными центрами их в Украине можно пересчитать по пальцам двух рук.

Неудивительно, что часто частные зверинцы хотят отдать животных добровольно в приюты, потому что содержать диких животных в хороших условиях — не так и дешево. К примеру, годовой бюджет «Белой скалы» — около миллиона гривен. Переезд и строительство — отдельная статья расходов, в основном это собственные сбережения основателей приюта и помощь партнеров и неравнодушных людей.

«Спасать всех никто не сможет, сколько бы приютов мы не строили. Таких медведей сотни в клетках. У каждого из существующих приютов есть очередь владельцев, которые уже не могут содержать животных, потому что они старые или ненужные. Поэтому мы всегда заключаем договора с бывшими владельцами, что они больше не будут медведей покупать и размножать. Также в наших планах создание выставки, которая будет показывать, как надо ухаживать за животными и к чему неправильное содержание приводит, чтобы люди видели, как это дорого, как страдают медведи и как они будут проводить остаток жизни. Потому что другой вариант, кроме приюта, — это просто умереть или гнить в клетке еще 30 лет. Поэтому наша идея — изменить ситуацию глобально, а не все время бороться с последствиями», — говорит Марина Шквыря.

Мечта основателей «Белой скалы» — развивать сферу реабилитации животных, которую, собственно, они и тянут на своих плечах. А поддержать приют может каждый — можно приехать на экскурсию в Чубинское (входной билет — 100 гривен взрослый и 50 гривен детский), стать опекуном на неделю для медведя (тысяча гривен) или сделать пожертвование на счет фонда «Сохрани дикость» (https: / /savewild.org/donation_ua/).