Государство глазами Платона-3

Окончание. Начало читайте «День», № 111 — 112, 113 — 114
     Когда углубляешься в концепцию духовно-аристократического государства философов, как она представлена у Платона (наилучший из разновидностей государственного строя, по его мнению), то поневоле удивляешься непостижимому сочетанию в его размышлениях уникальных прозрений, важных и для нашего времени (VІ раздел диалога «Государство», откуда в основном взяты идеи Платона, создавался, напомним, в 365 — 350 годах до нашей эры!), и в то же время явной утопичности конструкций философа. Все в одном! Впрочем, предоставим слово самому Платону.

Почему же, на взгляд автора диалога «Государство», именно философам, даже не обязательно по профессиональному образованию, а, скорее, по мировоззрению, по системе ценностей, должна принадлежать власть? Потому что они являются аристократами духа, которым одинаково отвратительны и олигархическое господство денег, и «демократия толпы», и, безусловно, тирания одного властелина, который впоследствии закономерно возникает? Конечно, именно поэтому, но дело даже не только в этом. Важнее, в конечном итоге, другое. Кто такой философ в понимании Платона?

Это человек, который постигает самую глубинную, скрытую суть вещей, которая «способна открыть то, что является вечно тождественным самому себе». Напротив, тот, кто в результате своей духовной слепоты «блуждает среди огромного количества разнообразных вещей и идей — тот уже не философ». Философов отличает от остальных людей страстное стремление к знанию, «которое открывает им извечно сущее, то, чего не заменяет бурное бытие, которое постоянно возникает и уничтожается». Этого бытия философы хотят «в целом, не теряя, насколько это от них зависит, ни одной его части, ни малой, ни большой, ни более, ни менее ценной». И что является очень существенным — философам присуща «правдивость, решительное непринятие любой неправды, ненависть к ней и любовь к истине».

Исключительными являются и моральные качества настоящего философа: такой человек «и смерть не будет считать чем-то ужасным», она в любом случае «не может стать нехорошей или несправедливой». Философ также не останавливается на большой совокупности отдельных явлений, «которые лишь кажутся нам такими, что существуют, но непрерывно идет дальше, и его страсть не утихает до тех пор, пока он не коснется самой сути каждой вещи».

На беду, тот, кто избежал опасностей ошибочного воспитания и приблизился к природе истинного философа, обычно не снискивает признания при искаженном государственном строе. Потому что «толпе не присуще быть философом» (! — И.С.). Поэтому не удивительно, что все те, кто стал настоящим философом, неминуемо будут вызывать или безразличие, или и ненависть как толпы, так и отдельных личностей, которые, «общаясь с толпой, стремятся ей угодить».

И все же, невзирая на это, Платон убежден: как самых лучших и «самых скрупулезных часовых» (это высказывание мыслитель повторяет неоднократно) государства в образцовом, идеальном случае следует ставить именно философов. Бесспорно, достойным этого назначения будет, очевидно, небольшое количество граждан — «аристократов духа». Это те, у кого все качества, необходимые для наилучшего «часового» и правителя, взятые вместе, в совокупности. Здесь для определения пригодности человека для того, чем ему надлежит заниматься, необходимыми являются наивысшие, наистрожайшие критерии, ведь, как убежден Платон, «ничего несовершенного не может быть мерой чего-нибудь». Следовательно, безразличное отношение к тому, кого проверяют и испытывают, полностью недопустимо в этом случае.

Если, пишет мыслитель в VІІ разделе «Государства», еще в детстве преодолеть природные ошибочные наклонности человека, то, освободившись от них, душа будет способна обратиться к истине. Однако если для управления государством являются непригодными люди необразованные и далекие от истины, то, с другой стороны, и те, кто всю жизнь совершенствовал себя, добровольно не будут вмешиваться в общественную жизнь. Поэтому в совершенном государстве людям, которые осуществили духовное восхождение и поняли истину, не будет разрешено остановиться на покоренных высотах. Потому что закон совершенного государства ставит целью не «благоденствие» или «блаженство» какой-то одной части населения, а имеет в виду все государство в целом (отсюда возникла потом концепция «общего блага», которую на протяжении ХVІІ — ХІХ веков разрабатывали, оттачивали и пропагандировали, далеко не всегда искренне, такие разные люди, как французские мыслители эпохи Просвещения, украинские и польские философы, «отцы-основатели» США, а, с другой стороны, не удивляйтесь, Петр І и Екатерина ІІ, конечно, лицемерным способом!).

Вообще, стоит, хотя бы бегло, вспомнить о принципиальном отличии системы мышления Платона (да и многих других древнегреческих философов), с одной стороны, и индивидуализма западноевропейского мышления Нового времени. Дело в том, что Платон, его образованные соотечественники и современники были убеждены: свободный человек в обществе является неотделимым от государственного целого, к которому он принадлежит, и именно в зависимости от этой связи и по его образцу должны решаться основные проблемы общественной жизни. Эта концепция положена в основу диалога «Государство».

Бесспорно, Платон и сам осознавал определенную (а часто — и явно ощутимую) утопичность предлагаемой им модели аристократического государства, управляемого философами (не имущественной аристократией «денежных мешков»!). Это не является, понимал он, отображением любого государства, греческого или другого, которое бы существовало в реальности. Поэтому «Государство» Платона, можно сказать, в какой-то степени принадлежит к жанру философско-литературных утопий и является началом интереснейшей интеллектуальной цепи (вплоть до Томаса Мора, Томмазо Кампанеллы и даже социалистов-утопистов ХІХ века включительно). Эта утопия Платона, и это полезно иметь в виду, имеет разные важные составляющие.

Идет речь, во-первых, об острокритическом элементе его произведения. Потому что следует четко представить себе, какие черты современного государства должны быть устранены, от чего необходимо отказаться, что надлежит изменить. Во-вторых, об элементе конструктивном, наполненном позитивным содержанием. Здесь идет речь о том, чего еще нет, но что, по мнению автора утопии, непременно должно возникнуть в будущем. И, наконец, в-третьих, из-за того, что утопия изменяет существующее на вообразимое, то есть на то, чего не существует, что возникло в фантазии, то в каждой утопии имеется элемент фантастики. Но дело в том, что пусть как бы отличались образ, форма данного в утопии совершенного общества — все это не может быть создано лишь на основе «чистого воображения», а неминуемо отражает реальную жизнь.

Совершенное по своему укладу государство, по Платону, имеет четыре главных добродетели: 1) Мудрость — не какое-то техническое умение или обычное знание, а наивысшее знание, то есть способность дать хороший совет по общегосударственным вопросам в целом, о способе решения внутренних дел и о построении внешних отношений. Без сомнения, и в современной Украине «статусных» советчиков и экспертов хватает, но как же относительно «ненависти к неправде», о которой не раз вспоминал Платон? 2) Мужество. Платон объясняет: подобно тому, как вовсе не обязательно, чтобы мудрыми были все, без исключения, члены общества для того, чтобы государство могло быть мудрым в целом — так и, чтобы охарактеризовать государство как таковое, что имеет добродетель мужества, достаточно хотя бы некоторой части граждан, которые способны постоянно хранить в себе правильное и в соответствии с законом представление о том, что является страшным, а что — нет. 3) Рассудительность. В отличие от мудрости и от мужества, рассудительность является чертой, присущей уже не какому-то конкретному классу общества, а принадлежит всем членам совершенного государства. Там, где есть рассудительность, все члены общества признают действующий в совершенном государстве закон и имеющееся в этом государстве правительство, которое сдерживает ошибочные наклонности отдельных личностей. И, наконец, 4) Справедливость, которая базируется на упомянутой рассудительности. Как раз благодаря справедливости каждое сословие (или класс) в государстве, равно как и каждый отдельный гражданин, который наделен тем или иным определенным талантом, получает для выполнения и осуществления свое особенное дело. «Мы установили, — провозглашает Платон, — что каждый отдельный человек должен выполнять что-то одно из того, что нужно государству, и к тому же как раз то, к чему он по своим природными наклонностям является наиболее пригодным».

Здесь возникает тема не только рационального разделения труда (свыше 2000 лет спустя после Платона наш Григорий Сковорода, который прекрасно знал его наследие, выдвинул идею «сродної праці»), но и рассудительной, продуманной организации экономики вообще. Как считал Платон, потребности граждан, которые образуют общество, являются очень разнообразными, но в то же время возможность каждого отдельного члена общества удовлетворять эти потребности является ограниченной. Именно поэтому образуется объективная необходимость для возникновения «сообщества», «сожительства» или же «полиса» (преобладающего в Древней Греции города-государства, отсюда термин «политика»), где, как убежден Платон, «каждый человек привлекает то одно, то другое для удовлетворения той или иной потребности. Чувствуя потребность во многом, люди собираются вместе, объединяются, чтобы проживать рядом друг с другом и оказывать друг другу помощь: такое совместное проживание и получает у нас название «государство». Базовыми элементами такого государства, кроме экономических, являются также, по Платону, и мировоззренческие: общие ценности, законы, уважаемые всеми гражданами, и всеобщее согласие в обществе.

***

За почти 2500 лет, которые миновали со времени создания Платоном диалога «Государство», человечество не прекращало — когда с большей интенсивностью и страстностью, когда более сдержанно — вести дискуссии о том, чем является государство, как сделать его подотчетным и подконтрольным гражданам, а не ненасытным Молохом, который не может удовлетвориться даже миллионными жертвами несчастных. Словом, идет речь о том, как сделать государство действительно достоянием современной гуманистической цивилизации, без чего немыслим прогресс человечества — пусть бы какими поражающими были технические достижения. Бесспорно, эта задача еще далеко не решена, однако можно утверждать, что наследие Платона будет способствовать, возможно, не в скором будущем, возникновению такого государства.