Те, кто протянул нам руку-3

Окончание. Начало читайте в «Дне» №108-109, №112-113

Но вскоре пришла в Чигирин весть, что Карл-Густав дает согласие на все территориальные вожделения гетмана и посылает в Украину нового «великого» посла, уполномоченного заключить и при обоюдной присяге подписать условия. Действительно, 10 апреля выехал от короля в Украину известный шведский дипломат Густав Лилиенкрон, и в июне он прибыл в Чигирин. Карл-Густав затребовал  от Б. Хмельницкого согласия на передачу ему тех польских земель, которые он в соответствии с условием с курфюрстом бранденбургским хотел обеспечить для себя, и военной помощи против Москвы и Польши в количестве 20-30 тысяч казаков, не считая тех, что уже были посланы на помощь Ракочи. Взамен за это гетман должен был получить все «руськие земли» Речи Посполитой и южную Беларусь по Смоленск. Это последнее условие, вместе с предыдущими, заключенными между одиночными государствами коалиции, означало полный раздел Польши, «будто Коруна Польская и не бывала», как доносил спешно царю московский посол в Украине — Бутурлин.

Согласно ряду трактатов новых союзников Швеция получала Поморье, Западную Пруссию, Курляндию, Лифляндию, Семигалию, воеводства Плоцкое и Мазовецкое, часть Литвы и часть Беларуси до воеводств Полоцкого и Витебского. Остальную Литву как отдельное княжество должен был получить князь Богуслав Радзивилл. Курфюрст бранденбургский получал великопольские земли — воеводства Познанское, Калишское, Ленчицкое и так далее, Юрий ІІ Ракочи — Краков и Малопольшу.

Одновременно велись соответствующие военные действия. На помощь Юрию ІІ Ракочи, который начал кампанию в Польше, был отправлен 15-тысячний казацкий корпус под командованием киевского полковника Антона Ждановича. Ему должен был способствовать генеральный судья Иван Креховецкий — галичский шляхтич, который должен был представлять украинские интересы при дворе Ракочи, а также привлечь шляхту Галичины к активному сотрудничеству с казацким государством. Корпус Ждановича успешно прошел через всю Галичину до Перемышля, где объединился с Ракочи. Союзники взяли Краков, вошли вглубь Польши и через Сандомир, Замостье, Люблин, Берестье дошли до Варшавы, которую вместе с шведами и заняли.

Поход Ждановича имел чрезвычайно большое значение для молодого Украинского государства. Хмельницкий активно использовал ослабление Польши для усиления своих позиций на Подолье, Волыни, куда посылались военные заставы. «Мы хотим иметь под своей властью всю Украину древнюю, или Русь, где вера православная была и где еще язык наш задержался: аж по Вислу, — заявил в начале 1657 г. Иван Выговский шведскому послу Веллингу. — Потому что нас бы высмеяли, если бы мы сейчас не отобрали земли, которые мы при древних временах потеряли».

Чтобы подчеркнуть официальный характер нового союза, гетман преднамеренно задержал в Чигирине московское посольство, которое собиралось уже отъезжать, и в присутствии царских представителей — хоть сам болен и в постели, но с чрезвычайными почестями — принял Лилиенкрона на торжественной аудиенции 22 июня  1657 г. В тот же день гетман приказал себя привезти в помещение шведского посла и там еще раз, в присутствии многочисленной старшины, заявил, что хоть царь и хочет оттянуть казаков от союза со шведами и обещает им за это военную помощь и значительную сумму денег, но он — гетман — хочет быть приятелем приятелей и врагом врагов шведского короля. Эти последние слова повторил гетман с нажимом несколько раз, отметив, что это же он уже написал — в ответ на сделанные ему предложения — царю. Напоследок сказал, что войско наготове и может прямо сейчас выступить походом как на Польшу и татар, так и на Москву.

Понятно, что учитывая угрозу со стороны казацкого государства, Польша и Москва готовились к энергичной обороне. В то же время все их внимание и энергия были обращены на дипломатические мероприятия.

Но одной дипломатией трудно уже было победить гетмана Б. Хмельницкого. В Стамбуле его посол, а вместе с тем  близкий приятель и хозяин гетманского двора — Лаврин Капуста   — парализовал польское влияние, раскрывал намерения Речи Посполитой поднять казаков на войну с Турцией. В Крыму дела украинские умело вел и гетманский посол и резидент, высокообразованный украинский шляхтич Михаил Махаринский. К цесарю австрийскому гетман 18 апреля  1657 г. написал, что на посредничество Австрии между Украиной и Польшей он согласится, но с условием, чтобы целость его государства не была нарушена («si tamen securitati integritatis que status nostri nulla inferatur injuria»). А на угрозы царские, которые стали тогда все чаще приходить из Москвы, гетман мог уже теперь не обращать внимания.

Царскому послу Бутурлину Гетман на аудиенции 19 июня заявил, что союз Украины со Швецией более древний, чем союз с царем и что гетман шведам верит, потому что «слово шведское твердое». Но царь — говорил дальше гетман — хочет отдать Украину назад полякам, и если бы он не заключил союз со шведами, Ракочи и господарями Молдавии и Валахии, то Украина, не дождавшись царской помощи, могла бы погибнуть от польских рук. При той возможности, отметил гетман, что царского воеводу, согласно условию в Переяславе, он хотел иметь только одного, в Киеве, а дань платить царю не мог и не может, потому что все деньги идут на казацкие военные потребности и на оборону православной веры.

При жизни Богдана Хмельницкого не дали никаких позитивных результатов и попытки деморализировать Украину подкупами и провокациями, что как Польша, так и Москва считали лучшим и самым надежным средством для уничтожения украинской нации и государства. Уже тогда московские бояре начали раздавать украинцам «за верную службу» царские «соболи» и другие материальные признаки царской ласки. Еще при жизни гетмана, потому что в мае  1656 г., был царскими воеводами сделан «обыск въ Полку Нечаевом», причем во время этого «обыска» наиболее громко — так, чтобы это вся «чернь казацкая слышала» — разбирался этими воеводами вопрос: какую веру — «католическую или христианскую» признает полковник Иван Нечай. Это была первая попытка убедить народные массы украинские, какая их старшина, их «люде начальные», что против политики московской восстают и за свои права и вольности казацкие стоят, это же «ляхи», «католики», враги «черни и святой веры православной»; — первая попытка этой провокации, которая позже, во времена И. Выговского, И. Мазепы и других гетманов, позиции московского государства в Украине укрепила и которая впоследствии, меняя в соответствии с историческими эпохами свою форму, стала основанием вообще всякой «народной» демагогичной политики в Украине...

Уже тогда Польша, обещая своим сторонникам среди казаков «нобилитации и имения», выискивала среди них амбициозных или продажных авантюристов, которых можно было бы выдвинуть против Б. Хмельницкого и начать внутренние распри в Украине. Украинские восстания против гетманской власти Польша пыталась организовывать не один раз — или при посредничестве крымского хана, или просто через своих агентов в Украине.

Но все это, пока был жив гетман, оказалось напрасным. Соболи за московскую службу хотя и брались, но с большим страхом и под секретом. Акты о предоставлении имений от чужих правительств закапывались в землю, чтобы гетман о них не узнал. В полку Ивана Нечая все казачество — от черни до старшины — единодушно присягнуло, что полковник их «веры христианской православной», а поддерживаемые ханом и Польшей кандидаты в лидеры народной оппозиции погибали быстрее, чем имя их становилось известно более широким массам. Б. Хмельницкий знал лучше психологию своего народа, чем его враги. Власть его была такой, что шутить с ней было опасно. Это не был мелкий кровожадный деспот образца тех тиранов-»гетманчиков», каких столько породила более поздняя «Руина»,  а творец с размахом, настоящий основатель государства. «Встречно гетману говорить мы не смели, а кто где и молвил тот и жив не был», — так характеризовали со слов украинцев в своих «отписках» московские воеводы способ правления Богдана Хмельницкого, единственного в нашей истории уважаемого всеми слоями украинского общества гетмана.

И его мечты, его «думы шальные» об основании своего собственного казацкого государства обрели уже полностью реальные формы в последнем — десятом — году его  гетманской власти. «Украина, или Земля казацкая» стала новой европейской землей, привлекательной своими экономическими богатствами, сильной своей большой, хорошо организованной армией, прославленной талантом своего сильного вождя. Чигирин, столица этой земли и резиденция «гетмана Великого Войск Запорожских» — как начал тогда подписываться Хмельницкий в письмах к шведскому королю — стал центром, где решались дела Востока, где сталкивались две цивилизации и где творческая  цивилизация европейская имела все большее преимущество над примитивным хаосом и стихийностью азиатской. Казалось, что под сильной рукой казацкого гетмана, как говорил В. Липинский, воскресают полные славы времена «князей руських» и что возродилась в Украине казацкой старая могучая Русь Киевская — первое украинское государство.