Александер РАР: Полностью лишать президента авторитета и полномочий опасно

— Сейчас в Украине периодически происходит процесс реформирования и пересмотра основ государственного устройства в пользу парламентской модели власти. Как вы думаете, готова ли Украина к таким переменам? Оправдает ли себя парламентская республика как форма правления в постсоветских условиях?

— По моему мнению, Украина еще не совсем готова к переходу к парламентской республике, хотя многие предпосылки для этого уже есть. Страны постсоветского пространства имеют свою специфику. После распада СССР, я имею в виду период с 1989 по 1991 год, прибалтийские страны и Россия хотели создать в своих условиях парламентские республики как наиболее демократичные формы правления. Однако, как потом выяснилось, в первую очередь в России, в результате этого страна становится «неуправляемой». Для решения задач, стоявших на то время перед постсоветскими государствами, необходим был общенациональный лидер с высоким уровнем доверия. Н аселение традиционно было сориентировано на сильную личность, президента, имеющего персональную команду (президентский аппарат) и способного координировать деятельность правительства. Для этого президент должен был обладать более внушительными полномочиями, нежели парламент. Потому что именно в парламенте происходили политическая борьба и дебаты, которые негативно отражались на социально-психологической обстановке в обществе. Если бы все эти баталии вышли на передний план, и парламент решал бы судьбу страны, то, я думаю, ни Украина, ни Россия не смогли бы реализовать намеченный комплекс политических и экономических реформ. Поэтому в 90-е годы президентская модель полностью себя оправдала.

В ближайшие же 10 лет, на мой взгляд, практически все постсоветские страны, по крайней мере, попытаются осуществить переход к парламентской модели, поскольку эта модель с успехом действует во многих странах ЕС и предполагает больший уровень демократии, а также более четко очерченные сферы ответственности двух «китов власти» — парламента и правительства.

Складывается впечатление, что в Украине на сегодня парламент еще не настолько консолидирован. Еще есть опасения, что там господствуют достаточно полярные взгляды, что может привести к радикализации высшего законодательного органа. Так или иначе, это может дестабилизировать ситуацию в стране и ввергнуть ее в политический, экономический и социальный хаос. С другой стороны, нельзя не отметить попытки со стороны вашего Президента инициировать переход к парламентской модели. Мне кажется, Леонид Кучма твердо решил войти в историю как первый президент из стран СНГ, который укоренил в своей стране традиции парламентской республики, окончательно отказавшись от жесткой президентской модели власти.

— Выходит, парламент пока остается основным центром дестабилизации в стране?

— Не все зависит только от парламента. Он — зеркало настроений в обществе, потому что депутатов избирает народ. Именно избиратели пропускают экстремистов в парламент. В законодательном органе радикальные движения могут появиться тогда, когда они имеют поддержку в массах. Необходимо, чтобы не подвергалась сомнению сама независимость и европейский вектор развития, чтобы были навсегда урегулированы вопросы частной собственности и приватизации и т.д. Это те базовые ориентиры, которые в Германии, в частности, возведены в ранг догм и не подлежат какому-либо пересмотру.

— То есть корни наших проблем находятся в плоскости общественного сознания, политической культуры и образования?

— Да, но и элиты пока еще до конца не осознали, по какому пути Украина должна развиваться. Когда Украина будет на 100% устоявшимся государством со своей национальной идеей, со своей эффективной и признанной обществом Конституцией, с новым менталитетом XXI века, который должен стать европейским, а не постсоветским или азиатским, тогда переход к парламентской модели пройдет гораздо менее болезненно. Не только президент, который получил власть, чтобы пробивать дорогу политике реформ через противостояние левых, правых и центристов, но и парламент уже сможет решать на демократической основе дальнейшую судьбу страны.

Когда центр наберет силу, когда борьба за власть будет происходить между центристскими партиями, как это происходит во всех европейских странах, тогда парламент, имея достаточно полномочий для управления государством, должен будет нести ответственность перед народом. Главные рычаги власти не должны оставаться в руках одного человека, это с большой долей вероятности может привести к авторитаризму и диктатуре.

— Насколько сказывается отсутствие у многих партий и блоков четкой идеологической доктрины?

— Партии в большей степени создаются для сугубо прагматичной цели — поддержать одного лидера. Если лидер исчезает, то и партия уходит в политическое небытие. По-настоящему о партийном строительстве в Украине почти никто не заботится. Большинство партий представляет собой лестницу, по которой взбирается наверх определенный политик.

Идя по пути строительства парламентской республики, рано или поздно самому Президенту придется, заботясь о политической структуризации общества, возглавить одну из партий и отвечать не только за государство, но и за работу своей партийной структуры. Президент будет олицетворением не только государства, но и определенной партии. Этим самым глава государства катализирует партийное строительство, потому что автоматически против него должен будет выступить другой партийный лидер со своей программой.

Ни в России, ни в Украине президенты пока этого шага не делают из-за определенной специфики. Но, думаю, еще до перехода к парламентской республике в Украине такой шаг сделать следует. Это будет наиболее твердая гарантия для дальнейшей политической карьеры Леонида Кучмы. Уйдя с поста президента, он смог бы занять немаловажный пост в партии (например, почетного главы или председателя) и вложить свой опыт публичного политика в развитие такой партийной структуры. Однако, видимо, традиции и менталитет пока что берут свое.

— Вы упомянули о немаловажной роли президента в политических процессах. Чем определяется влияние федерального президента Германии? Кажется, он немногим отличается от английской королевы...

— Президент в Германии и есть, по традиции, король. Как известно, Германия демократию завоевала в XIX веке, но не с помощью революции, как, скажем, Франция или Россия, а путем эволюции от монархии к конституционной монархии и потом — к парламентской республике. Традиционно в Германии пост президента является атрибутом императорской власти. Но федеральный президент может выступить и в роли хранителя демократических ценностей в случае узурпации власти канцлером. У него есть возможность повлиять на правительство. Правда, за последние годы этим правом мало кто из президентов воспользовался, но для определенных случаев это предусмотрено.

— Является ли федеральный президент субъектом законодательной инициативы, имеет ли он право вето?

— Нет. Наш президент представляет государство, заключает международные договора, назначает федеральных судей. Это наиболее значительные его полномочия. В законодательном процессе участвуют бундестаг и бундесрат, именно они в сотрудничестве с правительством издают законы. Что касается права вето, то президент может лишь возвратить закон на вторичное рассмотрение, однако, насколько мне известно, таких случаев было около пяти, и то по техническим причинам. Вообще, правом вето обладают президенты в президентских республиках во времена крупнейших исторических трансформаций. Сегодня Германия, как и все европейские страны, вышла в свободное плавание. У нас нет вопросов, которые настолько будоражат общество, что нужно принимать крайние меры. Дискуссии происходят на уровне выбора возможных альтернатив с последующим принятием решения через парламентское большинство. Решение парламентской коалиции оспорить не может никто. В этом и заключается суть парламентской республики.

— В каких случаях и кем предусмотрен роспуск парламента?

— Существует норма, позволяющая федеральному президенту распустить только нижнюю палату, если она не избрала нового канцлера в установленный срок. Но реально это сделать практически невозможно. Германия имеет свой горький исторический опыт гитлеровских времен. В свое время роспуск парламента Гитлером вылился в мировую катастрофу, поэтому в послевоенной конституции реальные возможности распустить парламент отсутствуют. В Германии на этот счет есть своя специфика.

— Депутаты бундестага имеют свободный мандат. За счет чего там сохраняется стабильность и поддерживается фракционная дисциплина?

— За всю немецкую историю я могу вспомнить только два случая перехода политиков из одной партии в другую: Ферхойген из Либерал-демократической партии ушел к социал-демократам и Отто Шили, один из лидеров зеленых, также перешел в СДПГ. Что касается перехода из одной фракции в другую или выхода из фракции, то такого в немецкой практике я не помню.

Просто в Украине легче случайно попасть в парламент, нежели в Германии. У нас устоявшаяся партийная система. Например, в одномандатных округах выигрывают представители исключительно ХДС или СДПГ, а либералы или зеленые уже не имеют никаких шансов. Менее влиятельные партии могут пройти в парламент только по спискам, преодолев пятипроцентный барьер. В Германии тоже есть партии типа любителей пива или европейских христиан, которые участвуют в выборах, но получают не больше 0,5%. Поэтому войти во власть можно только путем многолетнего служения одной партии.

— Если так развиты партии, то почему действует смешанная избирательная система, а не сугубо пропорциональная?

— Чтобы дать возможность региональной элите влиять на центральную власть. Одномандатные округа, как это ни странно звучит, помогают укреплять федеративное устройство Германии. Партийный список более «анонимный», туда можно записать кого угодно. В этом случае избиратель находится в жестких рамках, ведь он голосует за весь список в целом.

— В Украине не прекращаются дискуссии по поводу избирательного закона. Согласно проекту политреформы, предполагается ввести сугубо пропорциональную избирательную систему. Как вы думаете, с учетом современной украинской партийной специфики будет ли она эффективна?

— Мне кажется, более эффективна на данном этапе смешанная избирательная система. При пропорциональной системе слишком много власти сосредотачивается в руках лидеров партий, которые становятся своего рода диктаторами, поскольку решают, кого вносить в предвыборный список. Если же идти по пути США, где действует мажоритарная система, то необходимо учитывать, что двухпартийная система Америки складывалась на протяжении двухсот лет, и влиятельных партий — в классическом понимании — там не существует, они активизируют свою деятельность только во время выборов и затем снова «исчезают». Кроме того, при мажоритарной системе чрезмерно усилят свои позиции местные структуры, губернаторы, которые будут использовать локальные, региональные ресурсы для протаскивания в парламент своих ставленников.

Но Украина — не Америка, поэтому ей гораздо лучше было бы позаимствовать в этом плане опыт Франции, Германии или Польши, где огромную роль в политических процессах играют партии как неотъемлемые составляющие полноценного гражданского общества. Не нужно изобретать велосипед. Если Украина стремится стать действительно развитой европейской страной, то ей стоит позаимствовать опыт Германии в области построения совершенной политической системы, конечно же, с учетом собственных традиций. Это даст возможность вам построить крепкое, развитое демократическое и федеративное государство.

— Федеративное?

— Со временем, когда не будет разрыва между востоком и западом, когда уже не будет актуален вопрос Крыма, когда Украина начнет жить как единое государство, то, естественно, как любое демократическое государство, ваша страна должна будет децентрализовать власть и передать местным управленческим структурам ответственность за управление обществом и реализацию экономических реформ.

— Следовательно, в парламенте должна появиться вторая палата, а губернаторы должны избираться народом?

— Конечно, ведь местные власти должны также влиять на высшую законодательную политику в центре. Что касается выборности губернаторов, то это не так важно. В Германии, например, представители второй палаты назначаются правительствами земель. Главное, чтобы вторая палата существовала и могла участвовать в законотворчестве.

— Согласно одному из последних проектов политреформы, президент, избираемый парламентом, оставляет за собой право назначать двух министров и в четырех случаях распускать парламент...

— Таким образом, переход от президентской к парламентской модели становится не столь радикальным. Я думаю, это соответствует реалиям украинской политической жизни. Какое-то время Украине придется пожить при такой форме правления, когда президент значит больше, нежели премьер-министр в восточно-европейских странах. Это постепенный процесс, полностью лишать авторитета и полномочий президента пока опасно. В украинском обществе, хотим мы этого или нет, сильны традиции единоличного правления. В народе еще нет доверия к парламенту, а к президенту, даже учитывая тот факт, что его будут избирать непрямым способом, доверие будет. Он станет лицом страны, и ему необходимо обладать запасными вариантами влияния на политическую ситуацию, если она выйдет из нормального русла.