Баба Вера, которая сама себе строит дом

Уж больше десяти лет баба Вера сама себе строит дом.

Пока мы этот дом не увидели — не поверили. И даже, когда увидели — поверить не могли... На краю собственного огорода старая женщина (Вере Семеновне Карпач из села Рудня Старовежевского района уже 63 года), не строитель, а простая крестьянка соорудила такое здание, которое и на хату похоже (как-никак — коробка готова), но все-таки недоработки так и прут изо всех сторон. Например, одна стена — наверное, как раз с нее баба начинала «карьеру» каменщика — и кривая, и горбатая. Но и рухнуть она не рухнет: баба положила здесь кирпич в целых четыре ряда.

Здание поражает своим размахом: на глаз мы с председателем сельсовета Иваном Васильевичем Марценюком прикинули, что размер хаты метров эдак шесть на двенадцать (!). Стены уже завершены, и только над одной из двух больших комнат вместо крыши положены доски. Под открытым небом в другой комнате мокнет и портится добротная столярка. Но рядом на улице бережно накрыты бляхой балки, в новостройке хозяйка припасла и листовой жести на крышу.

Пока мы, разинув рты, изучали необычную строительную площадку, появилась и баба Вера. Незадолго до этого мы встретили ее на сельской улице. Тянула за собой тележку, чтобы насобирать по селу камней, кирпича. Достраивает, говорит, внутреннюю стену. Но бросила работу и воротилась домой: может, чужие люди с чем-то злым пришли?..

— И зачем вам, бабуля, новая хата?

— А как же, детки, без хаты? Хата-то у меня есть, да пусть бы так враги мои имели...

Первый строительный материал — это было дерево, с которого нарезала стропил, — она купила очень давно, когда еще жива была мать. А мать Веры Семеновны уже 17 лет, как преставилась. В хижине — ее хатой назвать трудно, несмотря на нужду — чисто, — прошла жизнь трех женщин. Жила без мужа Верина бабка, не было его у Вериной матери, не знала семейного счастья и она. Без мужских рук хата рушилась. Сопрела солома на крыше, и Вера с матерью таскали из леса камыш, заменивший солому. Немного погодя собрали денег на бляху. Нет в хате ни света, ни радио. Левая стена — со стороны так называемого хлевца, — он под одной крышей с обитаемым жилищем, — полуобваленная. В сенях- кухоньке у печи баба держит все хозяйство: две гусыни, одну утку и четверо кур. Теснились здесь и козы, и козлик, жалуется, что столько вреда от него, развалил плиту, на которой варила еду. Козы «пропали», т.е. подохли, а какую-то пищу баба сварит и в печи, в почерневших от давности чугунках.

— Что Бог пошлет — тем и сыта. Часто и ничего не ем, — не жалуется, а просто сознается баба Вера, ведь в голове у нее только новая хата.

— Даже макароны, которые в районе в социальной службе выдают, и то на цемент меняет, — разводит руками сельский председатель.

Выращенную картошку баба Вера уже съела, а капуста не уродила.

— Буду хлеб покупать... Я уже не раз без картошки зимовала.

Все-таки своей бедности стесняется и в комнату, где спит, пускает неохотно. Чего тут рассматривать? Только и места, что кровать да лавки под стеной. Вместо шкафа — гвозди в стенах. А на стенах — иконки, большой фотопортрет молодой Веры (когда она знала лучшие времена!), вышитые крестиком картины, на которых еще не выцвели цвета... Бумажные цветы прикрывают старый платок, которым вместо оконного стекла прикрыто окно.

Хозяйка, как и хата, производит гнетущее впечатление. Она стоит перед нами, вся в одежках, словно капуста, но с босыми ногами в калошах, сложив вместе выкрученные тяжелым трудом руки.

— Одежду мне давали и своя есть. Да мне лишь бы в плечи было тепло, а ноги холода не чувствуют. И руки не болят... Только спина, согнуться не могу.

Как при такой нужде — ведь, кроме мизерной пенсии, какие у старухи достатки? — она решилась на великое дело — новый дом?

— Все — сама. Сама траншеи копала под фундамент, камень возила, сама его засыпала. Что не умела делать, у людей спрашивала.

Работала баба Вера тяжело в колхозе, годами со своей полесской глубинки в более богатые села на заработки ездила. Собирала в лесу (а село утопает в нем) грибы и ягоды, сдавала их. И копила копейку к копейке. На все уговоры, что построит ей сельская власть хату или пусть идет в дом престарелых, отвечает отказом. И все строит, строит дом. Прожив век в хате, которая меньше тюремной камеры, она в какой-то момент, вероятно, просто зациклилась на неосуществимой мечте — построить дом самой и пожить в большой, просторной, настоящей хате.

И жаль, что пожить в ней ей вволю вряд ли придется. Волынская область

P.S. И все-таки, как несправедливо, что в селе женщину считают чудачкой. Ведь зовут ее — ВЕРА.