Через домашний порог — к звездам!

Бывшая медсестра Вера Григорьевна Писанская за 41 год со дня запуска первого искусственного спутника Земли насобирала столько экспонатов, что даже космонавты, которых едва ли чем можно удивить, переступая порог квартиры, останавливались пораженные. И я себя почувствовал космонавтом! Правда, летать не смог — звездная кунсткамера настолько тесна (когда-то это была достаточно просторная комната), что двоим трудно разминуться.

Дух Циолковского витал под высоким потолком, возле стеллажей, рериховских картин, между «пирамидами» массивных альбомов, галереей бюстов космонавтов с их автографами на скульптурах. Да еще двое часов над диваном соревновались за право первыми открыть эру третьего тысячелетия.

«Альбомов — около сотни, оригинальные снимки космонавтов, фоторепродукции, марки на космическую тематику. Все подробно описано, — подчеркивает Вера Григорьевна. — А вот автограф: Нил Армстронг 21 июля 1969 года, командир «Аполлона11», первым из землян почувствовал под собой твердь другой планеты».

На домашний адрес Писанской приходят письма из разных уголков мира: Польши, Болгарии, Израиля, Вьетнама, Турции...

«Как-то мои старшие сестренки (я была тринадцатым ребенком в семье) шли к соседям за огнем (у нас и спичек не было). А я, маленькая, за ними. Взяли — и домой. А я следом: Господи, как же тот огонек красиво горит! Даже ветер не задувает... Но вот огонь бросили в печку и я расплакалась, побежала в огород. Съежилась в картофельной ботве и подняла голову в небо. А там!.. Какие же там богатые люди живут! Это же сколько спичек в небе горит. Я об этом случае Павлу Поповичу рассказывала в Звездном городке. Попович улыбнулся: «Вера Григорьевна, вы так любите звезды. А скажите, могли бы полететь в космос?» «Без подготовки!» — ответила.

Возле фигуры античного юноши Вера Григорьевна на какое-то мгновение задерживается, обращая внимание на лаконичный язык маленького шедевра «К звездам!» скульптора Григория Постникова.

— Впервые скульптуру четыре десятилетия назад увидели читатели «Литературной газеты» — припоминает Писанская. — Тогда я, простой херсонский медик, решила написать в «Литературку»: передайте скульптору Постникову мое большое «спасибо», ибо он, не отрываясь от античности, создал такой шедевр.

— Это самый первый вариант знаменитой скульптуры, — поглаживает рукой необычный экспонат Вера Григорьевна. — «К звездам!» художественный совет сначала не счел произведением, заслуживающим внимания. «Когда это случилось, — писал неизвестной почитательнице его таланта Григорий Постников, — я, накрыв скульптуру брезентом, сказал сыну: «Пусть она будет моим надгробием!» А тут Ваше письмо. Я «оделся» в него, словно в панцирь, и пошел к председателю художественного совета: «Вот письмо из Херсона. Пишет фельдшер. И скульптуру эту делал для таких людей, как она. Прошу позволить показать работу на выставке». Худсовет проголосовал. Тринадцать на тринадцать. Четырнадцатым голосом было мое письмо...

Звякнул звонок над дверью. В квартиру зашла симпатичная девушка. «Это моя внучка Оксана! — отрекомендовала Писанская. — Вместе с экипажем черноморского теплохода «Азербайджан» побывала более чем в пятидесяти странах мира...».

Оксанка залилась румянцем: «Бабушка, вы разговаривайте. Я то здесь при чем?» Но к разговору все же присоединилась, будто побаиваясь, что бабушка Вера забудет показать какой-нибудь из наиболее ценных экспонатов. И где-то из зимнего полумрака, из правого угла домашнего космического музея подала две прозрачные, полметра длиной, плексиглазовые коробочки с дикими злаками.

— Что это за растения такие? — спрашиваю.

— Как называются — не скажу. Это колоски с самого Байконура. Их я увидела у матери Сергея Павловича Королева, когда меня пригласили на 90-летний юбилей этой мудрой женщины, — держит драгоценное сокровище Писанская. — Я ее сама тогда спросила: «Мария Николаевна, что это за колоски?» «Когда первые космонавты возвращались из космоса на Землю, то срывали в степи эти колоски и давали моему Сереже». «Пожалуйста, дайте мне хоть малюсенькую веточку», — насмотреться не могу: это же их касались руки людей, перед которыми я всегда склоняла голову!

Дает письмо от космонавта Джанибекова, полученное на несколько дней раньше: «И сейчас не забывают... ».

Хочется спросить: «Верят ли космонавты в Бога? Помните, как лекторы-атеисты использовали полет в космос для пропаганды безбожия?»

— Бог один, ум космический — один, — отвечает Вера Григорьевна. — Хотя религии — разные. Я космонавта Леонова, первым вышедшего в космос, о том же именно спросила. Знаете, что ответил? «Я не отрицал и не собираюсь отрицать Бога. Я стремлюсь к познанию», — деликатно ответил космонавт, художник. Леонов, кстати, очень любит Рериха, — здесь у нас любовь одна, — Вера Григорьевна обращает мое внимание на несколько картин (оригинальных!) учеников Рериха и цитирует Николая Константиновича: «Прошлое, сегодняшнее и будущее — едины. Если бы люди всей планеты понимали, что мы здесь гости, что наше великое будущее — только космос, то, бесспорно, не было бы войн...».

Двое часов наперегонки приближают вечер.

Где-то в соседней комнатке за столом одна из херсонских школьниц пишет сочинение на космическую тему, ибо даже крупнейшая библиотека Херсонщины — библиотека имени Олеся Гончара — не имеет такой уникальной информации. А еще дома у Писанской регулярно собирается содружество «Схід» — люди, девизом которых является: «Через искусство — в бесконечность». Сошлись на одной духовной платформе люди, для которых космос и искусство — две ветви великого древа. Не осквернила бы цивилизация, все более нахальная, его плодов.

— Я глубоко верю, что именно космос — наше будущее! — в сказанном — ни одной нотки всепобеждающего фанатизма. Вера — вот и все. — Чтобы ни говорили, а Украине принадлежит первенство в освоении космического пространства. Украинец Юрий Кондратюк первым сделал чертеж о высадке на Луну. Но нет пророка в собственном государстве. Американцы идею перехватили и стали первыми землянами на лунной поверхности.

— Украинская тема в вашем собрании почти не звучит...

— Вы не совсем правы. Вспомните, у скольких космонавтов — наши корни. А вот экспонатов от Леонида Каденюка в моем музее нет. Я просто не знаю его адреса. Передайте через вашу газету «День» приветствия этому мужественному человеку. Может, он меня найдет: Херсон все-таки меньше, чем космос...

Музею Веры Григорьевны Писанской в стенах когда-то довольно просторной комнаты тесно, как многодетной семье в однокомнатной малометражке. Несколько раз перед местными властями поднимала она вопрос о передаче в собственность города собранного ею неоценимого добра.

— Не соглашусь с тем, чтобы мой музей когда-то перекочевал пусть бы и в столицу, — в который раз повторяет собеседница. — Разве в Херсоне мало пристойных помещений? Правда, многие из них захватили бизнесмены...

Вспоминает: «А вы еще же не видели моих книжек-миниатюр, я не показывала всех марок, а разверните-ка альбом, озаглавленный мной «Реликвии сердца». А вот уникальные снимки планеты «Херсон» — подарок астрофизиков...»

Возле входа в космический музей Веры Григорьевны Писанской есть такие слова: «Человек, сделай добро, ибо день пройдет и ты будеш сожалеть о нем!»

День прошел.

Утром директор космической кунсткамеры позвонила по телефону ко мне домой: «Не забудьте передать приветствие Леониду Каденюку. Огромное приветствие! Буду рада, если мое собрание пополнит и его автограф...».