Что хорошо для меня, хорошо и для вас

Мир оставил позади десятилетие огромного процветания и успеха в бизнесе. Казалось, что эта эра свидетельствует о значительном совпадении ценностей, лежащих в основе желаний частного сектора и стремлений простых людей. Преобладало ощущение того, что рынки, демократия, верховенство закона и глобальная система свободной торговли работали не только в интересах корпоративного мира, но также отвечали ожиданиям отдельных людей, от бедного крестьянина в Китае до потребителя, принадлежащего к среднему классу в США, или кого-то, кто пытается добиться экономического прогресса в Африке или Латинской Америке. Это была высокая волна прилива процветания, возможностей и пользы для всех. Или же она выглядела таковой.

Иллюзия действительно развеялась с глобальным спадом в экономике в сочетании с событиями 11 сентября 2001 года и пониманием того, что глобализация, пусть косвенно, но помогла мотивировать и предоставила средства для этого ужасного акта.

С одной стороны, имела место волна корпоративных скандалов — Enron, Worldcom и другие, а с другой стороны набирало силу понимание того, что позитивные результаты бума 90-х годов еще никогда не были разделены в таком масштабе, как многим представлялось, большая часть мира находится в стагнации, почти 60 стран фактически обнищали, а не разбогатели.

Последствия можно четко увидеть в исследовании за 2002 год Мирового экономического форума экономики, где продемонстрирован всеобъемлющий упадок доверия к своим национальным и к многонациональным корпорациям.

Потеря доверия особенно ощутима в большинстве развивающихся стран мира. Это хорошо понятно на примере Индии с ее недовольными потребителями, которые были вынуждены платить высокую цену за энергию из-за инвестиций, вложенных «Энроном» в эту страну. Их гнев подпитывался и подозрением, что высокая цена, которую с них хотели получить, была следствием коррупции.

Также понятно, почему в дельте реки Нигер женщины, стоявшие в пикетах, жаловались на сговор нефтяных компаний с диктаторскими режимами в прошлом.

Как результат — реальный риск долгосрочных негативных последствий не только для роли частного сектора в национальной и международной экономике, но и для самой глобализации.

Так каким же образом должен реагировать бизнес? Существует две альтернативы. Можно либо отступить на старые рынки, — стать лагерем и консолидировать операции в рамках Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), — либо можно усвоить новую модель ведения бизнеса, в которой учтены уроки ошибок 90-х годов, и выработать новое видение корпоративной социальной ответственности во всем развивающемся мире.

В то время, как для первой альтернативы характерна явная привлекательность, вторая — не такая четкая. С ней связаны многие факторы из разряда «тяни-толкай». Кроме роста недоверия к мотивации и действиям корпораций, существует потребительское давление, ведь люди хотят иметь уверенность в социальном качестве поставленных товаров. Они хотят знать, что потребляемый ими кофе был выращен с соблюдением норм устойчивого использования окружающей среды, что купленные бриллианты — не из зоны конфликта, и что их кроссовки не производились с нарушением требований охраны труда.

Также набирает силу движение социального инвестора, и это поднимает подобные вопросы с другой стороны. Кроме того, существует давление на компании в развивающихся странах, чтобы они занимались предоставлением ключевых услуг. Например, крупные компании-работодатели в Южной Африке обеспечивают лечение ВИЧ/СПИД своим работникам и их семьям в тех случаях, когда государство не может или не желает этим заниматься.

Но каким образом можно превратить это давление в жизнеспособную программу действий? Существует пять направлений, по которым частный сектор может и должен двигаться вперед. Если пойти этими путями, можно реализовать потенциал изменения мира, в котором мы живем.

Первый и наиболее важный путь заключается в реализации собственных интересов. Там, где страны развиваются, находится будущее. Около 82 миллионов из 83, составляющих прирост населения мира, живут именно в таких странах. Вызовом становится обеспечение того, чтобы все эти люди стали частью новых рынков, а не источником нестабильности, конфликтов или социальных катастроф. А это означает выход за традиционные рамки общин, туда, где живут, работают и действуют лидеры бизнеса.

Существует большое количество новых вариантов. Например, «НетЭйд», система, работающая в режиме он-лайн, которая основана Программой развития ООН (ПРООН) в партнерстве с компанией Cisco. «НетЭйд» предоставляет возможность корпорациям усваивать учебные программы и другие программы развития во всем мире.

Красной нитью через все подобные программы проходит одно: корпоративные социальные программы должны поддерживать, а не обходить собственную способность общества строить свое благосостояние. Мы делаем большую ошибку, когда позволяем корпоративному обеспечению образования или медицинских услуг долгосрочно замещать государство в предоставлении таких услуг.

В конце концов, бизнес и такие организации, как ПРООН, занимающиеся развитием, имеют общую цель: создать органы государственного управления, способные обеспечивать школьное образование, здравоохранение и гуманитарное развитие для своих народов.

Во-вторых, нам нужно изменить условия участия в процессе, особенно способ, с помощью которого практика теневого бизнеса может подпитывать коррупцию. Это означает значительно большую прозрачность привлекаемых инвестиций, репатриации прибылей и средств, заплаченных по контрактам, а также других действий.

Рассмотрим новую инвестицию в месторождения нефти в Западной Африке. Из-за диверсификации источников поставок ожидается, что зависимость США от нефти из этого региона вырастет с 15% потребления нефти Соединенными Штатами сегодня до 25% в период до 2015 года.

Это составляет между 8% и 10% мировой добычи в баррелях, что привлекает в регион ежегодно новых инвестиций на общую сумму до 10 миллиардов долларов США и дает еще больше миллиардов прибыли от увеличения добычи нефти. В Африке это огромные деньги. Потенциально они могут работать на пользу, но также создают потенциал дестабилизации.

Существуют три широкомасштабных возможности. Первая — рассматривать нечестные средства и коррупцию просто как форму ведения бизнеса. Но в эпоху, когда по крайней мере один крупный производитель нефти просто «теряет» ежегодно 1 миллиард долларов США, увеличивается риск возможности роста общественного рикошета относительно распыленных денег.

Это может привести к падению правительства или разрыву контракта. В лучшем случае такая ситуация потребует нового цикла взяточничества, а в худшем — это приведет к полной потере инвестиции.

Вторая возможность — оставаться в большей степени на старых позициях с точки зрения основной практики бизнеса, но добавить к ней усовершенствованный уровень корпоративных социальных расходов в тех регионах, куда вкладывается инвестиция и имеет место добыча нефти, с тем, чтобы заручиться более широкой общественной поддержкой присутствия многонациональной корпорации.

Последняя возможность заключается в переходе к большей прозрачности потоков инвестиций и выплат, чтобы общественность могла иметь четкое представление, какие средства на что тратятся. Этот переход делается через такие третьи стороны, как ПРООН или Мировой Банк, либо с привлечением другого механизма.

В то время, как я приветствую второй подход, — и ПРООН много работает с компаниями, которые именно так и поступают, — я также поощряю его сочетание с третьей возможностью, что в современной атмосфере подозрений становится наиболее эффективным и долговременным решением.

Его эффективность заключается в решении проблем прошлого. А постоянство обеспечивается тем, что это лучшее средство убедить действующие правительства, их преемников и широкие круги общественности в хорошей репутации компаний, выбирающих этот путь.

Такое видение составляет центральный элемент ряда последних широких инициатив, включая Глобальный контракт, предложенный Генеральным секретарем моей организации Кофи Аннаном, который также ищет новые формы привлечения корпораций на уровне страны.

Существует и тенденция «опубликуй, за что платишь». Она направлена на то, чтобы вынудить корпорации признавать публично комиссионные выплаты. Многие правительства поддерживают этот подход.

Существуют разные пути решения проблем, но ключевым остается одно: прозрачность — невероятно мощное оружие в борьбе с коррупцией. И корпорации могут и должны более эффективно ею пользоваться.

Третьим ключевым путем, на котором частный сектор мог бы оказать помощь, является поддержка формирования местного капитала, а отсюда — развития частного сектора на местах в развивающихся странах.

Прямым иностранным инвесторам следует признать, что в то время, когда они являются основным магнитом для стран, ищущих инвестиций, — этого слитка золота на конце радуги, — их доля составляет менее 15% от формирования капитала во всех развивающихся странах, за исключением Китая.

И тут снова в огромном масштабе, особенно в предоставлении финансовых услуг, проявляется роль катализатора быстрого роста инициатив на базе микрофинансирования и более широкого финансового посредничества для компаний, предоставляющих консультации, обучение и другую поддержку не только своему собственному непосредственному кругу поставщиков и провайдеров услуг, но и более широким кругам местного бизнес- сообщества. Это играет роль ключевого фактора для предприятий малого и среднего бизнеса, что является решающим для создания рабочих мест и роста доходов, в которых так нуждаются развивающиеся общества.

Четвертое — огромный потенциал нового партнерства между государственным и частным секторами в предоставлении услуг, особенно на волне Мирового саммита по устойчивому развитию в Йоханнесбурге, где были начаты многие интересные пилотные проекты подобного рода.

Такое партнерство не должно быть просто контрактами между государственными органами и частными компаниями, а должно представлять собой более высокие формы партнерства с лидерством государства и с участием частного капитала, которые взяли бы на себя выполнение основных задач развития по созданию инфраструктуры обеспечения водой и санитарными услугами в развивающихся странах.

Рассмотрим проблему обеспечения энергией. В мире два миллиарда человек не имеют доступа к электроснабжению и почти у такого же количества людей электроснабжение нерегулярно. Самостоятельно государственный сектор эту проблему решить не может. Во многих случаях бедняки в сельской местности не имеют доступа к национальным сетям.

Кроме развития, отсутствие таких услуг оказывает разрушительное влияние на окружающую среду и здоровье человека из-за сжигания лесов на дрова.

Уже стало фактом жизни то, что децентрализация местного производства электрической энергии потребовала частного технического опыта, технологий и капитала в партнерстве с общественной регулятивной средой и, возможно, определенным начальным государственным капиталом, чтобы подобные инициативы стали жизнеспособными.

Пятое и последнее — исключительно важная роль корпоративного сектора в поддержке развития как глобального приоритета на следующие годы. Многонациональные компании могут иметь весомый голос в дебатах по национальной политике в отношении приоритетов органов государственного управления в сфере расходов, а в глобальных дебатах — по таким вопросам, как Цели тысячелетия по развитию.

Эти восемь целей, с которыми согласилась все страны мира, охватывают сферу действий от уменьшения наполовину крайней бедности до 2015 года до остановки распространения ВИЧ/СПИД и предоставления общего начального образования всем детям к той же дате. Они представляют собой простой, но революционный консенсус по глобальным приоритетам.

Они могут и должны стать и приоритетами бизнеса, поскольку в их основе лежит простое конечное условие. В глобализированном мире наша безопасность и безопасность будущих поколений зависит от того, в какой мере процветание и возможности доступны всем.

В достижении целей тысячелетия и зависящей от этого безопасности бизнес — незаменимый партнер.