Cинхрон

Визит министра иностранных дел России Игоря Иванова в Украину пришелся на напряженное время для российской дипломатии: именно сейчас Москве приходится «отвоевывать» место под иракским солнцем. При этом визит Игоря Иванова совпал с началом периода относительного потепления отношений Украины с Соединенными Штатами. В дни, когда в Киеве решается, при каких условиях участвовать в стабилизационных силах в Ираке, Москве приходится надеяться, что в новом проекте резолюции ООН по Багдаду будут учтены интересы не только участников бывшей антииракской коалиции.

«Это суверенное решение Украины. Вполне очевидно, что создать необходимые условия для восстановления Ирака без международного содействия будет очень сложно, но, в конечном счете, это — решение, которое будет принимать сама Украина», — такую позицию высказал министр иностранных дел России Игорь Иванов по поводу намерений Киева участвовать в стабилизационных силах в Ираке. Многие украинские эксперты высказывали предположения, что отправка в Ирак украинских солдат может быть воспринята в Москве, мягко говоря, с ревностью. Российская пресса, к слову, возможное участие Украины в восстановлении порядка в Ираке напрямую связывает с недавним прошлым: дескать, государство с помощью отправки контингента в Ирак пытается нормализовать отношения со США. Относительная лояльность России к возможной отправке украинских военных в Ирак может свидетельствовать о нескольких вещах. Может идти речь о цене подобной лояльности — такие вопросы всегда остаются «за кадром» официальных переговоров, но результаты договоренностей рано или поздно проявляются. Интересы России в Украине есть и локальные, прежде всего, возможности для бизнеса. Есть и интересы более стратегического, связанного с политикой, характера — это и газотранспортный консорциум, где просматривается явное желание российской стороны решить вопрос не в пользу равноправного участия западных партнеров, а значит, и Украины, и вопрос «реверса» при эксплуатации нефтепровода Одесса — Броды (при условии чего Украина сразу станет неинтересна для ЕС), и проблема Черноморского флота, и вопрос неофициальной, но очевидной государственной поддержки православной церкви Московского патриархата, и проблема языка и «защиты русскоязычного населения», и, возможно, многие другие.

Если отправку украинских солдат в Ирак Москва вроде бы «проглотила», то относительно позиции России по поводу многих других вопросов ясности не так много. Во-первых, до сих пор не завершен переговорный процесс между Киевом и Москвой по линии государственной границы. Делимитация линии границы по суше завершена, подготовлены специальные карты, подписаны сопроводительные документы к ним, даже договорено о синхронной подаче этих документов на ратификацию. В то же время неизвестно ни то, когда начнется демаркация границы, ни то, когда стороны подадут документы на одобрение парламентами, ни то, как будет решаться проблема определения линии границы на морском участке. Глава МИД Украины Анатолий Зленко во время пресс-конференции с российским коллегой по поводу делимитации Азовского моря и Керченского пролива только сообщил, что «мы открыты для переговорного процесса».

Второй вопрос, требующий решения, — Черноморский флот России в Севастополе. Игорь Иванов сообщил, что стороны касались этой темы во время переговоров, однако решали не вопрос передислокации, а совсем другие проблемы. Если намерения Киева присоединиться к НАТО серьезны, то проблему, однако, нужно решать до того, как закончится действие договора 1997 года. То, что в НАТО до сих пор утверждали, что проблема ЧФ — исключительно украинско-российская, скорее свидетельствует о том, что возможность вступления Украины не рассматривается в ближайшей перспективе. Но это не означает, что проблемы ЧФ не существует.

Другая проблема заключается в том, что в сегодняшней ситуации Украина и Россия фактически является конкурентами на пути вступления во Всемирную торговую организацию. Понимая это, в Москве делают все возможное для того, чтобы вступление Украины не произошло раньше вступления России, требуя «синхронизировать» или «координировать» усилия и политику, заявляя о необходимости учитывания российских интересов (об этом Иванов говорил в Киеве) и тому подобное. Стратегическая конкуренция между двумя странами может быть сведена на нет с помощью другого проекта — Общего экономического пространства, целесообразность которого с помощью простых фактов никто доказать даже не пытается, но риторики при этом выдается с огромным запасом. «Реализация этого важного проекта не только ускорила бы экономическое развитие наших стран, но и в значительной степени укрепила бы наши международные позиции», — заявил министр Иванов в своем выступлении в Институте международных отношений. Он забыл добавить, что проект призван обслуживать исключительно российские интересы, и в первую очередь — политические, поскольку самостоятельная политика в его рамках исключается.

Логичной выглядела бы и такая постановка вопроса: почему партнеры, которые так много говорят о стратегичности, за много лет не смогли добиться свободной торговли, кооперации в производстве самолета АН-70, договориться о разделе зарубежной собственности СССР?

«Мы не считаем, что разница в выборе тех или иных форм развития отношений с ЕС и НАТО противопоставляет интересы Украины и России в Европе», — говорил далее российский министр. Есть, однако, существенная деталь: выбор модели отношений с ЕС и НАТО должен предопределять модель отношений между Украиной и Россией, чего до сих пор не происходило. Стратегическое партнерство в его нынешнем виде, когда продолжается создание стратегического пространства для российского бизнеса далеко не прозрачными методами, когда представители Москвы позволяют себе говорить о политических симпатиях в Украине, когда во всех вопросах, которые действительно являются стратегическими для дальнейшего развития Украины, оказывается бешеное давление, когда продолжаются «торговые войны», как бы они при этом не назывались, когда защита границы не отвечает минимальным требованиям здравого смысла, с точки зрения европейской интеграции продолжаться дальше не может. Даже если оно подкреплено декларацией о стратегическом партнерстве, парафированной в Киеве. Впрочем, если стратегическое партнерство направлено на удержание Украины в управляемом состоянии и в «зоне» полного влияния — все делается верно.

С другой стороны, ни во время майского неофициального визита президента Путина в Крым, ни сейчас, во время визита министра Иванова не стало понятно, что Россия действительно готова отойти от концепций «зон влияния» и «сфер интереса» к нормальному, спокойному, взаимовыгодному сотрудничеству. Каковое и предполагает нормальную, здоровую конкуренцию.