«Духовный суверенитет»

В процессе подготовки «Универсала национального единства», а именно, в пункте 12, обсуждается одна из самых наболевших и сложных наших проблем — проблема украинского православия. Получилось так, что — с самого первого дня независимости Украины — украинское православие стало очень заметным фактором политики. Кстати, я уверена, что если бы тогда — в начале 90 х,не произошел раскол православия на три враждующих церкви, это было бы сделано позже, возможно, даже — сегодня. Потому что Москва — светская и духовная — раньше, чем украинцы, поняла значение и роль православной церкви в новейшей политической истории Украины.

Ни для кого не секрет, что борьба за сохранение под своим влиянием Украинской православной церкви является одним из важных направлений российской государственно-церковной политики. И это не только полное подчинение Украинской церкви Московской. Главное заключается в том, что вслед за церковью, как на веревочке, к Москве должна вернуться вся Украина, без которой, как сказал один мудрец, не может быть великодержавной России. И потому эта «великая цель» — сохранение УПЦ в лоне Московского патриархата — оправдывает все, все самые «невкусные» политические средства — ложь, инсинуации, высадки «десантов-проповедников», подкупы и шантаж духовных лиц.

Но вернемся к нашему Универсалу. Обсуждение Универсала продолжается, и на третьем месте по сложности (и, добавим, по важности), сразу после несогласованных проблем НАТО и ЯЗЫКА, стоит РЕЛИГИОЗНЫЙ вопрос. Дабы подчеркнуть сложность и остроту обсуждения, стоит сказать, что против обсуждения православной проблемы уже успел выступить архиепископ Митрофан — управляющий делами Украинской православной церкви Московского патриархата. Необыкновенный шум подняли также московские процерковные СМИ. У всех у них один и тот же фарисейский аргумент — тезис о невмешательстве государства в дела церкви. (Интересная получается ситуация — москвичи активно вмешиваются в чужие дела ради невмешательства.)

Не останавливаясь на деталях, сделаем очень короткий экскурс в историю православия. Сложилось так, что вся история православия, начиная со времен Константина Великого, то есть IV в., формировалась и опекалась сначала византийскими императорами, а позднее — руководителями государств, в которых находились поместные церкви. Эта традиция была продолжена Сталиным и его преемниками; она в целом сохраняется Кремлем и сегодня. И когда речь идет о действительно важных делах, в которых церковные интересы пересекаются с государственными, русская церковь всегда делает то, чего требует от нее государство. Это так называемая славная симфония «Церковь—Государство». До сих пор от этой схемы смогли отойти только церкви российской диаспоры.

В этом историческом аспекте попытки Президента Украины не то что подчинить себе — не об этом говорится! — а только сделать невозможными откровенные и грубые вмешательства Московской патриархии в украинские церковные дела фарисейски расценивается как вмешательство в дела церкви. Между тем речь идет только об устранении из жизни православия политических вмешательств другой церкви — Московской. Именно это понимает украинский Президент, когда говорит о необходимости «духовного суверенитета» для Украины. Речь идет о церкви, которая бы не была управляема извне и которая бы проникалась интересами своего народа, своего государства, а не заграничных покровителей. Это может произойти только после образования единой Поместной украинской православной церкви.

Каковы шансы на это сегодня? Не очень блестящие, но есть. Вспомним несколько позитивов. Во-первых, несмотря на количественное преимущество УПЦ Московского патриархата по количеству парафий, статистика, всеукраинские опросы свидетельствуют, что большинство православных находится на стороне Киевского, а не Московского патриархатов. Если бы Константинопольский патриарх сумел поспособствовать нашим церковным делам (он, как Вселенский, имеет на это право), то, безусловно, значительная часть УПЦ МП перешла бы в юрисдикцию Киевского патриархата. А те, которые сохранили бы верность Московскому патриархату, могли бы спокойно и законно быть членами русской церкви. Есть еще один признак того, что значительная часть членов УПЦ МП удерживается там не по своей воле.

Данные, заслуживающие доверия, показывают, что значительная часть епископата УПЦ МП — приблизительно 30% — отнюдь не рады пребыванию в Московской церкви и при первом безопасном случае хотели бы стать украинскими епископами. Это, главным образом, епископы, не запуганные намеками на их деятельность во времена советской власти. Со временем таких епископов должно становиться все больше.

Интересным проявлением религиозной жизни нашего времени является поведение Коммунистической партии Украины, которая, несмотря на все учения всех вождей пролетариата, стала в защиту русской церкви в Украине. В общем, УПЦ МП имеет несколько особенную паству. Публично за нее выступают такие группы людей: во-первых, коммунисты, во- вторых, очень старые и очень бедные парафияне (главным образом женщины), из которых формируются многочисленные крестные ходы (например, в день памяти святого царя императора Николая II), а до того — значительная часть наших малых и больших олигархов, в том числе и тех, кто принадлежит к высшим эшелонам власти. Как по мне, то это странное, ненатуральное и подозрительное сочетание.

А что касается вмешательства Президента, то он подчеркнул, что «Универсал национального единства» не дает преимущества ни одной конфессии, ни одной церкви, и в этом заключается его сила. «Но нам, — сказал Президент, — нужно поднимать этот вопрос, потому что не имея духовного единства, трудно говорить о каком-то другом единстве... Если мы говорим о единстве в обществе, то необходимо говорить и о единстве духовном... Речь не идет об ограничении свободы вероисповедания».

В конце отметим, что УПЦ привлекает особое внимание политиков не только потому, что это историческая церковь Украины, и не потому, что это такая уж большая церковь (сегодня в Украине православных всех трех церквей немного больше 50%), а именно потому, что через нее, то есть через православную церковь, пролегает дорога в два разных направления — или назад к России, или — в западное сообщество.