Голос из хора

Среди представителей столичного музыкального сообщества киевский композитор Ефим Гофман известен прежде всего как автор музыки к фильмам Сергея Маслобойщикова «Певица Жозефина и мышиный народ» и «Шум ветра», к спектаклю Олега Липцына «О, счастливые дни!» по одноименной пьесе Беккета (во время которого композитор каждый вечер вживую исполнял музыкальную партию на клавесине и фортепьяно), а также как возмутитель спокойствия, вечный бунтарь. Последнее Ефим не отрицает, даже всячески подчеркивает в характеристике своей личности, тогда как в роли узкого профессионала он менее всего склонен себя идентифицировать. Он не имеет ничего общего ни с озабоченными добыванием денег ремесленниками, ни с узколобыми эстетами.

Я, пожалуй, не встречала человека, настолько не заботящегося — при бесспорном врожденном артистизме — о своем имидже. Гофман, в отличие от многих иных коллег по цеху, никогда не играет в притворную светскость (он как-то заметил, что лицемерно-доброжелательная манера поведения ему претит). Хоть Ефим и любит тусовки, но, в то же время не боится нарушить монотонную атмосферу их ритуалов горячими спорами и обсуждениями последних новостей. Порой создается впечатление, что наш герой прислушивается к самой жизни и извлекает из ее ткани собственные мелодии. И в этом «сочинительстве» он человек творческий не в меньшей степени, чем в своем официальном статусе композитора.

— Мои внутренние законы во многом совпадают с законами, по которым живет Ульрих, главный герой романа Роберта Музиля «Человек без свойств», — размышляет Ефим Гофман. — Он близок мне своим свободным существованием внутри культуры без привязанности к какой-либо ее узкой отрасли, ощущением внутренней потребности состояться как индивидуальность. Думаю, что в композиторских работах реализуется лишь частица моей личности. Если какие-либо иные формы существования представляются мне внутренне значительными, я не собираюсь ими пренебрегать.

Наверняка Ефим был бы своим и в среде европейской рефлексирующей интеллигенции между двумя мировыми войнами, и в обществе людей Серебряного века, и среди нонконформистов 60—70 х годов. И, одновременно, траектория жизни композитора удивительным образом рифмуется с некоторыми высказываниями классиков русской поэзии. Ему вполне эмоционально созвучен лермонтовский порыв бросить в толпу «стих, облитый горечью и злостью», и кто, как не он мог бы увидеть вместо светских лиц «приличьем стянутые маски». А некрасовское «бывали хуже времена, но не было — подлей» Ефим любит цитировать, соотнося их с нынешним состоянием общества, и , что особенно важно, с позицией интеллигенции, как части этого общества. Пушкинское же «брожу ли я вдоль улиц шумных» всякий раз вспоминается при случайной встрече с Ефимом, предающемся в одиночестве «своим мечтам» где-нибудь в центре города.

А путь к реализации самых дерзновенных мечтаний начинался еще 23 года назад, когда молодого композитора благословил на поступление в горьковскую консерваторию живой классик мирового масштаба, великий композитор Альфред Шнитке.

Что же ныне? Сегодня Ефим написал музыку к фильму «София» (эта 10-минутная работа Надежды Сухановой является частью проекта «Любовь — это…», представляющего цикл из двенадцати фильмов молодых режиссеров). Композитор с интересом читает Милана Кундеру и ведет сетевую переписку о Мандельштаме, активно посещает просмотры в Доме кино и открытия выставок. Одним словом, жизнь композитора, как песня, как — точно подмеченная его любимым писателем Андреем Синявским — свободная пушкинская стихия, где преобладают фрагментарность, эскизность, импровизация.