Историка интересует вечность

Имя историка и публициста, профессора, заведующего отделом Института этнонациональных и политических исследований НАН Украины Юрия ШАПОВАЛА хорошо знакомо читателям «Дня». В нашей газете Юрий Иванович немало написал и об ужасах Голодомора 1932— 1933 годов и его причинах, об «анатомии» сталинского террористического государства и «закрытых процессах», о судьбе Щербицкого, Шелеста, Кравчука, других известных деятелей нашей современной и совсем недавней истории. С ним можно в чем-то не соглашаться, спорить, но точка зрения профессора Шаповала всегда интересная, обоснованная, дает толчок плодотворной работе мысли.

30 июля у Юрия Шаповала — день рождения. Наши поздравления имениннику, и несколько коротких вопросов.

— Юрий Иванович, позвольте сердечно поздравить вас с днем рождения, пожелать крепкого здоровья и успехов. Знаю, что вас всегда интересовали и интересуют люди в истории. Почему вы такое пристальное внимание уделяете именно роли личности?

— В первую очередь благодарю за поздравление. Действительно, историческая антропология составляет для меня особый интерес. Поэтому охотно пишу о деятелях, которые принадлежали к различным политическим течениям или играли различную роль в истории, — они мне все интересны. Скажем, среди моих героев были Николай Скрипнык и Кирилл Осьмак, Петр Шелест и Роман Шухевич, Михаил Грушевский и Владимир Щербицкий, Всеволод Балицкий и Александр Шумский, Никита Хрущев и Лазарь Каганович. Были и президенты: Кравчук, Лукашенко, Кучма, Ющенко. Перечень можно продолжить, но о ком бы я не писал, исхожу из того, что не бывает деперсонифицированной истории. Осмелюсь утверждать, что вся историческая наука — это, собственно, наука о человеке или о людях. К счастью, нам не нужно искусственно создавать исторический «сонм». Нерядовых лиц в истории Украины было много (а слишком — в моем любимом ужасном и прекрасном ХХ веке), играли они разную роль. О ком-то известно больше, о ком-то — меньше, о ком-то — (почти) ничего. Задача историка возвращать имена, стремиться быть честным в способах, методах такого возвращения, а также ни в коем случае не навешивать на людей ярлыки, не упрощать то, что вчера было реальной жизнью, а сегодня стало историей.

— Вот здесь, наверное, именно время спросить о качествах, которыми должен обладать историк. По вашему мнению, какими они должны быть?

— Не буду вас угощать банальностями о том, что историк должен иметь профессиональную выучку, знания, понимание того, что такое архив и «с чем его едят», и тому подобное (хотя это, несомненно, имеет значение, поскольку ныне многие почему-то решили, что могут, не имея подготовки, «писать» историю, да еще и подсказывать историкам, как ее писать). Для меня очень важно, чтобы историк всегда оставлял себе шанс на размышления, на сомнения, а не действовал по принципу «Чего изволите?», не спешил угодить тем (в первую очередь политикам), кто «кроит» историю «под себя».

— Кстати, о политиках. Почему, с вашей точки зрения, они так мало учатся у истории?

— Знаете, есть такая шутка: философия изучает ошибочные взгляды людей, а история — их ошибочные действия. Так вот, бездарные политики являются наглядным, убедительным олицетворением и ошибочных взглядов, и ошибочных действий. Отсюда — мания величия, безнадежные попытки войти дважды в ту же самую воду (раздаются многочисленные обещания: «Я возвращаюсь, чтобы навести порядок»). Отсюда — ошибочное представление о том, что все и так известно, а прошлое можно игнорировать или использовать в чисто конъюнктурных расчетах. Об исторической «эрудиции» политиков с уголовной окраской вообще не говорю.

Это болезни нашего общества, которое все еще in transition, в переходной стадии. Верю, что у нас будут новые лидеры. Их будет отличать не стремление манипулировать людьми, а понимание важности работы на перспективу. Поэтому они будут обращаться к прошлому с должным уважением, с пониманием того, что и сами они вскоре неизбежно станут частью истории, той вечности, которая, собственно, является предметом интереса профессиональных историков.