Иван ПЛЮЩ: «Парламент и правительство — катеты, Президент — гипотенуза. Задача всех нас — сберечь этот треугольник»

Председатель Верховной Рады Иван Плющ, ветеран украинской политической верхушки, величает себя «Плющом вторым», считает себя не лидером большинства, а председателем всего парламента, и подчеркивает, что ни из чего не делает большой проблемы. Единственным достижением государства за его недолгую историю он считает политическую стабильность в рамках властного треугольника Президент—парламент—правительство. А значит, направляет свои дипломатические таланты и опыт на сглаживание острых углов этого треугольника, существование которых он не отрицает. В интервью «Дню» Иван Плющ предстал как всегда афористичным, но одновременно и более дипломатичным. У Плюща имеются замечания и к правительству, и к предлагаемому Президентом проекту внесения изменений в Конституцию — тем не менее он считает, что оба процесса пройдут нормально. Плющ, как и раньше, не видит необходимости в немедленном внедрении двухпалатного парламента, но не против сократить число народных депутатов. Плющ считает, что несмотря на все доброе отношение к правительству, в энергетическом секторе оно работало неудовлетворительно. Оснований говорить о каком-либо кризисе — политическом, экономическом, социальном — сегодня нет, убежден Председатель Верховной Рады. Точно так же нет и кризиса парламентского большинства — хотя Плющ признает, что по отношению к правительству оно раскололось. Но большинство сдерживает от настоящего раскола то, что ни одна из его отдельных частей не в состоянии самостоятельно принять решение. О Плюще можно сказать, что он удобен для всех, и что он — мастер закулисной работы. А можно и констатировать, что как старожил украинской политической сцены, он держится на ней очень уверенно.

— Начнем с наиболее на сегодня актуального и больного — бюджетного процесса.

— Когда вы говорите «наиболее больного», то я хотел бы, чтобы все понимали, и вы, и я, и те, кто нас видит и читает, что бюджет — это тот больной вопрос, который имеет прямое отношение к социальной защите. Государство для того и существует, чтобы социально защитить обездоленных, к которым я отношу тех, кто еще не может для себя заработать, или тех, кто уже не может для себя заработать. Путем перераспределения оно может взять у тех, кто может заработать, и у тех, кто может много заработать, и у тех, кто не очень много, и за счет перераспределения помочь тем, кто уже не может или еще не может. В этом и заключается суть бюджета — основного экономического закона.

Основные источники поступлений в бюджет — это налог с граждан и налог с юридических лиц. Раз это мои и ваши деньги, которые стекаются в бюджет и делятся, значит, надо, чтобы был и наш контроль. В этих двух вопросах — суть бюджетного процесса. Исключительное право любого парламента — это формирование бюджета и осуществление контроля за его распределением.

Мы, как государство на десятом году своей независимости, еще не полностью сформировали эту мысль: парламентский контроль — это и есть суть контроля народа за этим процессом расходования бюджетных средств, который осуществляет правительство, исполнительная власть.

Вы знаете, что с 96-го года Конституцией определена дата поступления бюджета в парламент. В Конституции это записано, чтобы не было разных подходов, то есть до 15 сентября бюджет должен поступить в парламент. Если это не так — то это уже нарушение Основного закона. При поступлении бюджета в парламент — скажу откровенно, далеко не четко прописана, по моему мнению, процедура дальнейшего рассмотрения этого важного документа в парламенте. Я подчеркиваю — далеко не четко. Конституция предусматривает закон о Регламенте Верховной Рады Украины. К сожалению, уже четыре года прошло после принятия Конституции, но закона этого у нас нет и сегодня. У нас имеется регламент Верховной Рады, в который за четыре года внесены многочисленные изменения и дополнения. Так вот, в этом законе о регламенте должен быть раздел, где были бы четко расписаны прохождения этого процесса в Верховной Раде. Проводят этот процесс два органа. Исполнительная власть в лице правительства подает, Верховная Рада рассматривает и вносит замечания и предложения, исполнительная власть принимает, или не принимает, или принимает в какой-то мере эти замечания и подает в Верховную Раду, а Верховная Рада уже тогда утверждает. Соответственно этим правилам был создан график, согласованный с политическими фракциями и депутатскими комитетами и утвержденный Председателем Верховной Рады. В соответствии с этим графиком, 4 октября мы заслушали презентацию бюджета, 18 октября рассмотрели этот бюджет в первом чтении, и 19 октября мы должны были вынести этот вопрос на голосование. 18 октября состоялось совещание Президента Украины, руководства Верховной Рады и правительства. Во встрече приняли участие руководители депутатских фракций и групп, которые входят в большинство. Я хочу сразу пояснить, почему другие не принимали участия — потому что коммунисты, социалисты, прогрессивные социалисты и прочие сказали — мы за бюджет голосовать не будем. Их позиция четкая, и потому нечего с ними договариваться.

Но кроме заявления и проекта постановления о неприемлемости, было внесено предложение профильного бюджетного комитета о принятии в первом чтении. Но при обсуждении возникли и другие предложения — в частности, направить для повторного первого чтения. Когда мы обсуждали все эти три проекта, то в результате обсуждения я, как Председатель Верховной Рады, сделал для себя выводы, и этими выводами поделился с руководителями депутатских групп и фракций, Президентом и правительством. Я предложил, в связи с тем, что есть целый ряд замечаний и предложений, которые были высказаны 18 октября и, разумеется, не могли войти в сравнительную таблицу, которую подготовил бюджетный комитет, а также в связи с серьезными недоговоренностями о взаимоотношениях бюджетов на региональном уровне, взаимоотношениях регионов и центрального бюджета государства, голосовать бюджет в первом чтении невозможно. Я не делал из этого проблемы, и не обвинял как тех, кто вносил предложение принять в первом чтении, так и те фракции, которые предлагали возвратить проект на повторное первое чтение. Поэтому я предложил с учетом графика работы Верховной Рады — а график заключался в том, что следующую неделю депутаты работали в округах, а проголосовать можно только в следующий четверг — перенести это голосование на 2 ноября. Это не является нарушением графика, это максимальный учет и использование времени для максимального убеждения друг друга с целью улучшения этого бюджета, чтобы он был как можно более честным, чтобы он был как можно более прозрачным, чтобы он отвечал нашим возможностям его выполнения.

Это было расценено по-разному. От того, что Председатель Верховной Рады стал на сторону тех сил, которые хотят провалить бюджет, до того, что Председатель Верховной Рады сомкнулся с теми политическими силами, которые поддерживают «олигархов» и которые хотят за этот период что-то выдавить из правительства под принятие бюджета. Я это однозначно отвергаю, как одно, так и второе. Ни на чью сторону я не становился, а руководствовался исключительно здравым смыслом.

За это время, которое прошло после 19 октября, я убедился в правильности этой позиции, и сегодня мне приятно слышать от председателя бюджетного комитета, который был моим оппонентом, что действительно, когда комитет систематизировал все предложения, высказанные при обсуждении, он сам пришел к выводу: ему нужно делать или серьезное дополнение к предшествующей сравнительной таблице, или почти новую таблицу. Как они будут делать — не знаю. У меня был разговор с представителями подавляющего большинства политических сил и с региональными лидерами, и я еще раз убедился, что правительству нужно провести еще одно или два совещания с субъектами регионов — я имею в виду областной, городской, районный базовые уровни — о межбюджетных отношениях центра с регионами. И если это время будет использовано для этого — я думаю, что 2 ноября, с учетом всего этого, мы можем проголосовать бюджет в первом чтении.

— А затем?

— А затем... Я хочу сказать, что я, как народный депутат, уже девятый раз принимаю участие в бюджетном процессе. И должен сказать, что более прозрачного бюджета и более реального бюджета я еще не видел в Украине. Давайте сравним хотя бы с бюджетом нынешнего года. Вы знаете, что парламентское большинство было сформировано в конце января, а приступило к действию с 1 февраля, и первой его задачей было принять бюджет. Подчеркиваю — мы тогда впервые приняли бездефицитный бюджет, то есть затраты были запланированы не больше доходов. И все же должен сказать, что весной мы приняли не совсем прозрачный, а, можно сказать, матовый бюджет. Нас просто подпирал фактор времени. Жить без бюджета — это значительно хуже, чем жить с плохим бюджетом. Практика и опыт этого года убедили, что мы не ошиблись. Это первый государственный бюджет, который будет выполнен, я надеюсь, в полном объеме.

Действительно, недостатков в проекте бюджета на 2001 год — великое множество. Но еще больше недостатков в нашей чахлой экономике, которая не может дать нам бюджет без недостатков. Проблемы имеются и в нашей системе налогообложения, и в нашей системе контроля. Все эти недостатки как раз и определяют, в какой-то мере, несовершенство нынешнего проекта бюджета.

Впрочем, я уверен, что время, которое пошло на дополнительное согласование принятия бюджета в первом чтении, ускорит подготовку бюджета ко второму чтению. То есть, не будет потребности долго держать этот документ снова в бюджетном комитете и правительстве и можно будет через неделю, или немного больший, немного меньший период, внести его на второе чтение. Я глубоко убежден, что бюджет будет принят во втором чтении. Но отдельные статьи все-таки могут быть вынесены на третье чтение. Если посмотреть наш график, то у нас есть время до декабря рассмотреть и принять его в третьем чтении. В соответствии с регламентом, у нас есть такая норма — если до 2 декабря не принимается бюджет на следующий год, мы должны принять постановление, которым разрешить правительству до принятия нового документа проводить финансирования хозяйства в границах показателей бюджета прошедшего года.

— Это хорошая возможность?

— Она не вносит какого-либо конструктива, это постановление. Лучше обойтись без него. Лучше принять до 2 декабря бюджет на следующий год. Это было бы первым достижением парламента и первым признаком действительного, реального сотрудничества между парламентом и правительством.

— Вы удовлетворены этим сотрудничеством в том виде, в котором оно сейчас существует?

— Если бы я сказал, что я удовлетворен, то мне бы никто не поверил. Я могу только сказать, что метод сравнения — это один из самых простых и самых понятных. Сравнивая с предшествующим уровнем сотрудничества, я бы сказал, что мы в фазе чего-то нового. Я не хотел бы обвинять здесь правительство в том, что оно, декларируя свою программу и определяя те проекты законов, которые должны помочь правительству реализовать эту программу, не соблюдало внесение этих проектов. Я могу подвергать критике за это, но хочу понять. Значит, они почему-либо не готовы были это внести. Но я могу отнести критику и к самому парламенту. Если правительство не вносит, то парламент имеет и право, и обязательство наработать и предложить правительству такие варианты, в особенности в том, что касается либерализации налогового законодательства.

Второй вопрос. Ни для кого не секрет, что самым болезненным сектором экономики является ТЭК. Нельзя обвинить парламент в недостаточном контроле или в каком-то промедлении с активизацией работы этого комплекса на протяжении последнего года. Мы слышим неоднократные обвинения Президента по поводу этого сектора в адрес правительственных чиновников. Но реальное состояние дел свидетельствует, что оценка населения и основания для такой оценки, к сожалению, таковы, что не дают возможности сказать об удовлетворительной работе этого звена, этого комплекса. Поэтому вы знаете, что проведены парламентские слушания по этому вопросу, и 2 ноября мы должны принять постановление. Это будет очень болезненное постановление. Парламент руководствуется настроениями людей, избирателей. Избиратели диктуют каждому депутату, как ему отнестись к оценке работы правительства в этой области. Я скажу вам обобщая, что конечно, это будет неудовлетворительная оценка. Правительство старается убедить парламент в том, что именно оно сделало очень много для наведения порядка. Я не хочу отрицать, сколько они сделали, но я могу однозначно констатировать, что сделали недостаточно. Если отопительный сезон начинается несвоевременно, если многие люди страдают от того, что кто-то не платит, а многие не могут заплатить, то все это — проблемы правительства. Имеются и другие нерешенные вопросы, которые не дают мне оснований сказать, что наше сотрудничество с правительством обеспечило решение таких проблем. Но я хочу перед этим сказать, что впервые было найдено согласие по целому ряду вопросов, которое помогло не только стабилизировать ситуацию в экономике, но и ликвидировать долги по целому ряду проблем бюджетной сферы. Это и пенсии, и зарплаты, и так далее. Поэтому я это отношу к позитиву сотрудничества правительства и парламента.

И последнее. Мы связаны сегодня в треугольник, где есть два катета и одна гипотенуза. Один катет — это парламент, второй — это правительство. И гипотенуза — это Президент. Задача для всех нас — сохранить этот треугольник. Если мы этого не сделаем, треугольник не удержится, и за этим последуют все эти разговоры про политический, экономический, социальный и прочие кризисы.

— То есть, сейчас их нет?

— Сейчас их нет.

— А есть ли основания говорить о кризисе парламентского большинства?

— Нет. Я читал высказывания и депутатов, и политиков, и экспертов, которые пророчат два большинства среди большинства в парламенте — пропрезидентское и проправительственное. Зная изнутри отношения между правительством, парламентом и президентом, я могу утверждать, что оснований для кризиса сегодня нет.

— Было много комментариев по поводу того, что бюджетный процесс сегодня, как и в предшествующие годы, очень заполитизирован, но сейчас это может стать мерилом того, что на сегодня существует расклад политических сил и в Верховной Раде, и в обществе. Вы с этим согласны?

— Полностью. Этот процесс не телеймона Кулиша, философия которого совпадает с философией Михаила Драгоманова: все революции — это разрушительное, они несут в себе разрушительный заряд. И только эволюция — это цивилизованное. Революции — это от недопонимания и от нежелания. А эволюция — от знаний и воспитанности.

Я за эволюционный путь. Поэтому когда этот процесс назвали революцией — это не лучший вариант. «Бархатная» она, перманентная или... «Бархатная» — это, я так понимаю, мягкая, это толерантно с точки зрения Леонида Макаровича, он вообще любит все толерантное, «бархатное». Поймите, Президент идет на выборы и говорит: если я буду повторно избран президентом, я не буду работать с таким парламентом, в котором нет большинства. Это в сентябре или октябре 1999-го. Я хочу, чтобы вы поняли: в январе 1998-го была в разгаулучшение жизненного уровня людей. принесет избрание такого парламента. Поэтому я и борюсь за возможность удержать тот треугольник, о котором я уже говорил. Он обеспечит политическую стабильность, экономический рост, повышение благосостояния.

— Еще есть трудный вопрос имплементации.

— Это не трудный вопрос. Это — жизнь. Тем более, что Президент начинает по-новому его поднимать. Имплементация — это вопрос с бородой. Он возник не после референдума 2000 года, а задолго до него. Примеры: во время всех созывов все время поднимался вопрос депутатской неприкосновенности. Во время выборов Верховной Рады нынешнего созыва стоял этот вопрос — каждый клялся «я подписываю», по крайней мере я. Дважды собирались списки о ликвидации неприкосновенности, и я может быть незаполитизированным. Так как все, что связано с бюджетом, это большая политика. Второе. Мы основали большинство в январе — феврале на 249, 254, 260 народных депутатов. Сегодня в большинстве — 282 народных депутата. Это говорит о кризисе или о стабильности? Я думаю, что это говорит о стабильности. Другое дело — что из этих 282 есть представители тех политических сил, которые слепо поддерживают правительство. И есть те политические силы, которые огульно, безосновательно его подвергают критике.

— Почему же так получилось?

— Без оснований ничего не бывает. В этом и есть суть политики компромиссов. Основания для такой ситуации — разные оценки правительства. А поскольку их делают субъекты, то она субъективная. Как раз это и служит основой для компромисса.

— Весьма дипломатично.

— Да, весьма дипломатично. А причина в том, что те силы, которые слепо поддерживают правительство, руководствуются своими видениями и своими политическими дивидендами, а те, кто наоборот, — своими.

— И только политическими дивидендами?

— Я прочитал сегодня, что партия «Справедливость», Арестов сказал: ну, я вам честно сказал, что наша партия существует не на членские взносы...

— Это было опубликовано в «Дне».

— Это свидетельство того, что я читаю вашу газету. Так это свидетельствует и о том, что эти дивиденды — не только политические.

— Если исходить из того, что именно это большинство одобрило программу деятельности именно этого правительства, то может, было бы логично требовать от большинства более конструктивных подходов, а от правительства — большей ответственности и большей связи с парламентом?

— Откровенно, как участник этого процесса, скажу, что требовать от большинства могут только избиратели, больше никто.

— Речь идет именно об избирателях.

— Если об избирателях — я разделяю этот подход. При формировании правительства и одобрении программы правительства эти факторы присутствовали. Поэтому я бы поставил вопрос — какова их тенденция и динамика? Я рад, что эти расхождения и эти оценки не дошли до того, что нет оснований для сотрудничества и сосуществования. Или сосуществования и сотрудничества. Основания эти есть.

— Ситуация, когда большинство создавалось революционным путем, является уникальной, логичной или единственно возможной?

— Она логична. Это мы так придали ей революционный характер. Мы воспитаны в революционном духе и так ее и называем. Я — противник революций. Я основал фонд Панре кампания по выборам нынешней Верховной Рады. Я провел почти 50 встреч в 12-ти областях Украины. Я начинал и заканчивал тем, что люди добрые, я не приехал к вам просить, чтобы меня избрали депутатом. Я еще менее приехал для того, чтобы убеждать, что Народно-демократическая партия, в которой я состою, самая демократическая и самая народная. Я приехал с одной просьбой. Вам дано исключительное право сформировать парламент. Это будет третий парламент в истории нашего независимого государства. Сформируйте его таким, чтобы потом не называть его театром, бардаком, цирком. А дальше объяснял — таким парламентом может быть только тот, который будет действовать. А чтобы он действовал — надо по меньшей мере 226 голосов. Поэтому изберите такой парламент, чтобы представители тех политических сил, которых вы изберете, нашли в себе возможность создать коалицию. Большинство — это коалиция, присущая всем парламентам. Это обязательный элемент, фактор, без которого не может существовать парламент.

Необходимость создания большинства в парламенте — это больше, чем простая логика, — это то, что не имеет альтернативы.

Наиболее структурированным парламентом был Верховный Совет 12-го созыва. Была группа 239, была так называемая «Народна Рада» (138 —140 депутатов). И было легко работать. Следующий парламент. Посмотрите: Мороз был избран 161-м голосом. На протяжении четырех лет были попытки его сместить, и за это голосовало 189—190 депутатов. В его поддержку — 169—170. Это и не давало парламенту возможности быть дееспособным, но это давало возможность как одной, так и другой стороне заблокировать то или иное решение, «золотую акцию». Вот к этому мы и подошли сейчас в большинстве. И одни, и другие имеют возможности заблокировать решения, но не имеют возможностей принимать решение самостоятельно. Понимание этого и обеспечивает существование большинства.

— Как Вы думаете, в следующем парламенте это большинство будет уже более естественным?

— Я не только думаю. Я на своей первой после избрания пресс-конференции сказал, что буду делать все, чтобы сохранить этот парламент и дать ему возможность доработать свой конституционный срок. Это не просто самоцель, какая-то амбиция, эгоистическое убеждение, это та необходимость, чтобы за это время что-то сделать в становлении национальной экономики и социально защитить людей. Только это может повлиять на исключительное право избирателя сформировать такой парламент, о котором вы говорите. Все другое мы уже прошли, оно ничего не принесет. Какие бы не были партии, какие бы не были блоки, это не даст возможности. Только улучшение состояния дел в экономике и отсюда — дважды подписывал эти списки. Набиралось от 150 до 170 голосов депутатов. Вопрос количества народных депутатов. Давайте будем откровенны. В начале 1994-го или в декабре 1993-го мы принимали закон о выборах народных депутатов 13-го созыва. Начинали голосовать с 250. Было 40 или 50 голосов. За 300 — 130 или 140. За 450 — триста (314 или 316). Никогда действующая Верховная Рада не проголосует за уменьшение количества народных депутатов, никогда.

Вопрос двухпалатного парламента. Именно от демократов в 12-м созыве были требования записать это в избирательное законодательство, в Конституцию. Этот вопрос был на слуху и в жизни нашей молодой демократии. Новый вопрос — это роспуск Верховной Рады. Или предоставление возможности роспуска Верховной Рады Президентом, если... И здесь уже можно нанизывать. В Конституции записана одна норма — если на протяжении 30 дней не состоялось пленарное заседание. Но этого недостаточно. Пленарные заседания длятся не 30 дней, а больше пяти лет, а реформы не идут, жизнь не меняется, ухудшается. Возник вопрос — выровнять противовес. Если у парламента есть право импичмента, то такое право должно быть и у Президента. Возник вопрос — если парламент на протяжении конституционного срока не принимает бюджет. Я никогда не был сторонником референдума. Я это утверждаю еще раз публично. И Президент об этом знает. Но я категорически утверждаю, что вопросы, вынесенные на референдум, кроме снятых, это были вопросы, которые были на слуху и в нашей жизни. Другое дело — можно ли так записать в Конституции, как это было сформулировано на референдуме. Нет. И это подтвердил Конституционный Суд. Поэтому я замечания Конституционного Суда воспринимаю как народный депутат и как Председатель Верховной Рады, в качестве руководства к действию. И я обратился к Президенту с просьбой — создайте комиссию из специалистов и экспертов, чтобы урегулировать этот вопрос с учетом замечаний Конституционного Суда. То есть, я однозначно за четкое формулирование механизма неприкосновенности, исходя из требований референдума. Вы же знаете, что у нас сегодня школы юристов разделились на две. Одни говорят — записать так, как в Конституции — то хоть Верховная Рада имела право лишить, а теперь уже никто такого права не будет иметь. А другие говорят, наоборот, если так записать, то это значит, что завтра участковый придет и любого депутата заберет. Так надо же выписать это в законе.

Другой вопрос. Если Верховная Рада не примет бюджет. А если правительство не пришлет его? Или пришлет заведомо неприемлемый — то как быть? Это также подлежит уточнению. Теперь. Конституционный Суд сказал: «А что такое большинство?» Выпишите — и тогда у нас не будет этой проблемы.

Сегодня вопрос имплементации, или внедрения, или внесения изменений не в том, когда, а в том, каких изменений. Если мы завершим эти проекты, и они будут приняты в Верховной Раде, я глубоко убежден, что мы наберем 300 голосов, чтобы внести изменения в Конституцию.

И о двухпалатном парламенте. Я ни из чего не делаю проблемы. Опыт и развитых, и развивающихся, и устоявшихся, и молодых демократий говорит, что можно иметь и однопалатный, и двухпалатный парламент. Главное — надо разобраться, для чего. Поэтому я считаю, что ныне действующая Конституция не дает возможности сегодня ввести двухпалатный парламент. Одни юристы говорят, что надо 38 статей переписать, другие — больше 40, то есть, больше половины статей Конституции. Я приверженец того, что давайте сначала перепишем Конституцию, а потом будем в соответствии с ней вводить двухпалатный парламент. Когда это мы сделаем — покажет время.

— То есть, спешить не будем?

— И не только не будем. Нет такой возможности и потребности. Если мы сегодня не можем навести порядок с одной палатой и создать условия для депутатов одной палаты, то чего мы спешим со второй?

— В следующем году уже начнется подготовка к новым выборам...

— Больной, больной вопрос. Если мы говорим о выборах, то первый вопрос — на какой законодательной основе? Желательна наиболее четкая, прозрачная, понятная система выборов следующей Верховной Рады. Есть такое сегодня в законодательстве? Нет, однозначно вам скажу. Действующую систему критикуют, действующее законодательство подвергают критике как далеко не совершенное. Изменения в него или новую редакцию вносят в зависимости от своего видения. Сегодня реальность такова, что принят в первом чтении закон о выборах народных депутатов следующей Верховной Рады по пропорциональной системе, то есть, по партийным спискам. Этот проект проголосован более 300 голосами. Это реальность. Но есть и другая реальность. Если сегодня у нас 106 партий, и все будут принимать участие в выборах по партийным спискам, то тяжело себе представить такие выборы. С другой стороны, сегодня неоднозначно истолковывается преимущество народного избранника по мажоритарной системе и по партийному принципу. Я имею в виду связь с избирателями. Сегодня говорят, что только политическая сила, или политическая партия, которая получила поддержку на выборах, должна взять на себя ответственность за состояние дел. Или коалиция. И это правда. А закон предусматривает смешанную систему.

В связи с референдумом — как быть относительно количества? Сегодня я однозначно понимаю, что следующие выборы должны проходить по смешанной системе в однопалатный парламент в количестве 450 народных депутатов. Сегодня действует именно такая норма закона. Не будет другой — будет действовать эта.

Кроме того, Центральная избирательная комиссия подготовила новый проект, в котором предлагает усовершенствовать еще целый ряд положений избирательного процесса. От формирования избирательного участка, статуса и так далее.

Я считаю, что разнообразие подходов к новому избирательному закону полностью оправдано. И это требует тщательной работы. Личное мое видение — это сохранить для следующей Верховной Рады однопалатный парламент из 300 депутатов, избранных по смешанной системе: половина — по пропорциональной системе, половина — от мажоритарных округов. Почему 300 — потому что люди однозначно высказали мысль за уменьшение депутатского корпуса и его удешевление. Это можно бы подкрепить созданием лучших условий для работы следующей Верховной Рады.

— За годы после того, как Вы впервые руководили Верховной Радой, многое изменилось. Изменился ли сам Плющ? Каковы главные отличия нового Плюща?

— Парламент 12-го созыва был политически структурированным. Было две политических силы, Президиум ВР действовал как конституционный орган. Учитывая нашу ментальность, он постепенно присваивал функции Политбюро, депутаты с этим мирились. И «Плющу первому» было значительно легче проводить любое решение в сессионном зале.

«Плющ второй» — это все-таки спикер.

— Вы не боитесь употреблять это слово?

— Нет. «Плющ второй» — это роль, определенная Конституцией, где есть статья «Председатель Верховной Рады». У «Плюща второго» ситуация, когда только в большинстве действует 12 фракций и групп, и любая из них при этом считает, что действует только она. Плюс существует очень жесткая оппозиция.

Именно поэтому я с первого дня говорил, что я — Председатель Верховной Рады, а не лидер большинства. И за 9 месяцев своей деятельности я убедился, что правильно тогда занял позицию.

Я признателен оппозиции за то, что они шли на договоренности, компромиссы, оказывали содействие работе Верховной Рады — без такой позиции было бы значительно труднее обеспечить работу парламента.

Я не только не боюсь слова «спикер», но и хочу, чтобы каждый депутат лучше осознавал функции законодательного органа и его председателя.