Как сохранить идентичность

Как-то раз я забирал из гостиницы лауреата Нобелевской премии экономиста Амартью Сену. Портье спросил меня о том, не являюсь ли я его водителем. В ответ после небольшого раздумья я утвердительно кивнул головой. Наиболее очевидная мысль, которая пришла в голову портье, заключалась в том, что я водитель Амартьи Сены.

Это чувство множественной идентичности есть нечто такое, о чем сам Сена написал в своей книге «Идентичность и насилие»: «Один и тот же человек может быть, например, британским подданным, быть малайзийцем по происхождению, обладать чертами, присущими китайской расе, быть брокером, невегетарианцем, астматиком, лингвистом, культуристом, поэтом, противником абортов, орнитологом, астрологом и человеком, который верит в то, что Бог придумал Дарвина, чтобы испытать легковерных людей».

Даже минимальный самоанализ показывает, что нам трудно ответить на вопрос «Кто я?» по той простой причине, что сложно провести разграничение между многими нашими идентичностями и понять их архитектуру. Кто я есть на самом деле и почему я должен соглашаться с теми людьми, которые «низводят» меня и богатство моей идентичности только к одному из ее измерений?

Редукционизм, или философия сведения (высшего к низшему и т.д.), мультикультурализм лежат в основе современных доминирующих концепций, в соответствии с которыми одна из наших идентичностей должна превалировать над другими, выступая в качестве единственного критерия для организации общества в группы, имеющие четкие отличия.

В настоящее время мы нередко говорим о том, что для людей существует только два пути для того, чтобы интегрироваться в общество: «британская» модель культурного плюрализма и «французская» модель на основе признания ценностей Республики и, прежде всего, концепции равенства.

В соответствии с общепринятой точкой зрения, в основе британской общественной модели лежит сосуществование различных общин, при котором каждая община продолжает соблюдать свои традиции и обычаи, проявляя при этом уважение к законам страны, что является не чем иным, как неформальной федерацией сообществ. Но эта общепринятая точка зрения является глубоко ошибочной, так как британское законодательство предоставляет иммигрантам из всех стран Содружества нечто совершенно необычное: право голоса на выборах в Великобритании, даже на национальных выборах.

По своему опыту граждане знают о том, что демократия не ограничивается только одним всеобщим избирательным правом, но для настоящей демократии требуется также общественная сфера, которая в равной степени открыта для всех. Таким образом, в Соединенном Королевстве большая группа эмигрантов имеет право так же, как и коренные британцы, участвовать в публичных дебатах по всем вопросам, представляющим общий интерес, причем как на местном, так и на национальном уровне. Так как таким образом обеспечивается фундаментальное равенство, то именно британская система лучше, чем другие системы, дает возможность более полно выразить идентичности, имеющие отчетливые различия.

В современной Великобритании правительство, по-видимому, начало забывать основополагающие принципы британской модели, пытаясь удовлетворить желание конкретных общин в публичном признании, официально поддерживая такие явления, как школы с учащимися одного вероисповедания, финансирующиеся из госбюджета. По мнению Сены, это вызывает сожаление, так как в результате приводит к тому, что люди, которым присуща своя идентичность, например, религиозного или культурного характера, ставят ее как наивысший приоритет над всеми другими, в то время как важно, чтобы дети расширяли свои интеллектуальные горизонты. Открывая дорогу для сепаратизма такого рода, британцы теперь говорят: «Это ваша идентичность, и вы вольны довольствоваться только ею». Такой подход означает коммунитарианизм, но не мультикультурализм.

За последние несколько лет «французская» модель также была неправильно интерпретирована вследствие путаницы относительно ее основы — реального права принимать участие в жизни общества, что означает истинное равенство, с точки зрения доступа к общественным услугам, к системе социального обеспечения, школам, университетам, с точки зрения права на работу и так далее. Республиканская система правления предоставляет каждому отдельному лицу, независимо от его других отличительных особенностей, равные права на достижение всеобщего равенства. Эта республиканская система правления не отрицает четких различий и дает право каждому человеку выразить себя в пределах частной сферы.

Сена утверждает: «Соблазн принятия коммунитарианизма, о котором французы спорили в течение не менее десяти лет, происходит из желания превратить неудавшуюся попытку достижения истинного равенства в нечто положительное. Предлагается интеграция «по умолчанию» в пределах дифференцированного пространства различных общин — некая разновидность лишения свободы с помощью цивилизации».

Но невозможно скрыть неудачу, сделав вид, что все обстоит великолепно. До тех пор, пока городские районы испытывают социальные и экономические лишения, коммунитарианизм будет служить лишь ширмой для прикрытия нарушений принципа равенства. При этом социальные группы оценивают с точки зрения их «этических» или «расовых» различий.

Так как социальными условиями французской модели пренебрегали таким образом, то эта модель в настоящее время по существу утратила свой основополагающий принцип: равенство. Для того, чтобы переломить эту негативную тенденцию, французская модель должна, так же как и английская модель, отказаться от своих основных принципов. Французы должны признать, что равенство перед законом — это главный, но «слабый» принцип. Его нужно дополнить более строгим видением того, как достичь равенства.

Это видение должно сделать усилия, основанные на республиканских принципах, пропорциональными стремлению людей освободиться от бремени своих первоначальных условий. Истинное равенство в общественной сфере, которая имеет различия в зависимости от ценностей и истории каждой страны, предполагает минимальный уровень принятия истории и ценностей любой страны. Сена говорит о том, что то, что принимается в этом случае, следует рассматривать как национальную идентичность. Но эта идентичность должна быть открытой. Это идентичность, которую мы разделяем посредством совместного проживания и обеспечиваем тем, что у нас всех есть общего, независимо от различий между нашими разными идентичностями.

Великий британский писатель-романист Джозеф Конрад, урожденный Джозеф Теодор Конрад Корженевский, родители которого — поляки, проживавшие в Украине, утверждал, что слова — это самые большие враги реальности. Призыв к «национальной идентичности» нельзя превращать в коллективную дымовую завесу, за которой «включение» в общество становится бесплотной мечтой, сосуществующей с коммунитарианизмом, который в настоящее время начинает возрождаться.

Жан-Поль Фитусси — профессор экономики при Центре экономических исследований Sciences-po и президент Французского института экономической конъюнктуры (OFCE) в Париже.