Канада — Украина: горизонты «честного общества»

Еще не верится — я вернулась. Ведь что такое «уезжать» и что такое «возвращаться» для нас, сегодняшних 20-летних украинцев, которые по всему миру дома? Но которые хотят, чтобы самым теплым и самым лучшим домом была Украина.

За последние два месяца я участвовала в CUPP — Канадско-украинской парламентской программе (Canada-Ukraine Parliamentary Program). Эта программа ежегодно, после конкурсного отбора, формирует группу украинских студентов с хорошим знанием английского, которые, как предполагается, могут потенциально сделать вклад в развитие Украины в разных сферах — в политическую и правовую ее системы, в культурную идентичность, общественную и экономическую реальность. Каждый из этих студентов работает в офисе одного из депутатов парламента Канады и полностью интегрируется в ежедневную работу законодательной системы этой западной страны, которая таким образом предоставляет возможность молодым специалистам изучать непосредственно реальные механизмы демократических институций.

Это не просто красивые слова. Это неожиданный опыт, который все мы еще должны осмыслить. Пока ты не видел этот мир своими глазами, не слышал внутренним слухом, не пережил его между учащенным биением сердца и взрывом мыслей, — это не более чем теория. А между тем со всеми нами произошло что-то очень важное. Мы — это студенты из разных университетов Украины и Европы. Законодатели и философы, математики и политологи, экономисты из Киева и Оксфорда, Львова и Рима, Полтавы и Брюсселя, Харькова и Маастрихта... Пока еще это разные пространства. Но у нас есть право — мечтать, чтобы это было единое пространство. И делать все для этого — наша обязанность.

Я всегда гордилась быть наполовину итальянкой и наполовину украинкой. Две реальности ведут диалог между собой в тебе. Взаимно дополняют друг друга. Но это не всегда легко. Путешествуешь по миру в поисках себя и чем дальше взрослеешь, тем яснее понимаешь, что все труднее найти себя, сфокусировать в каком-то единственном измерении. Есть желание найти некоторые идеалы и некоторых людей, чтобы заставили тебя остановиться, утолить твою жажду поиска. Чтобы помогли тебе найти перекресток в запутанности твоих дорог. Этого не случается почти никогда, поэтому возвращаешься на свои пути с той же смутной улыбкой. Но на этот раз я решила остановиться — будто нашла какой-то очень важный перекресток, контрапункт моих поисков. Возможно, это уникальное переплетение аутентичного ответственного мультикультурализма, который можно наблюдать в Канаде, и нашей сложной идентичности, которая «разбегается» из Украины по миру, — и возвращаются в страну обогащенные и заряженные новым опытом, новыми впечатлениями, новыми убеждениями и проектами.

Одну часть года я живу и учусь в Риме. А потом еду в Киев. И часто путешествую. То есть, где бы я ни находилась, во мне уже включается какой-то «инстинкт» сравнения стран как систем демократии. И вот этот канадский опыт стал для меня настоящей неожиданностью, в частности, и потому, что я увидела градации демократии: как хорошо демократия работает в Канаде, как она плохо работает в Италии и как... она просто не работает в Украине.

Самым интересным, наверное, оказалось то, что CUPP в этом году собрал очень разных людей и каждый человек делился с другими своим видением и своей позицией в свободных неформальных дискуссиях, где даже несогласие было импульсом не к спору, а к размышлению и анализу. Мы могли дискутировать с политиками, интеллектуалами, дипломатами, представителями негосударственных организаций о нынешней ситуации в Украине, о ее международных отношениях и перспективах. И странное ощущение: у них не было разочарования в Украине. Суровый взгляд на ситуацию — да. Однако все равно обращенный в будущее.

Не проходило ни одной встречи, где бы какой-нибудь канадский депутат не говорил нам, что мы — «будущие лидеры» нашей страны и что Украина обязательно построит демократию благодаря, в частности, и помощи также таких стран, как Канада. В эти моменты я всегда оглядывалась на своих коллег. Кто восторженно слушал — бессмертные романтики. Кто смотрел взглядом орла на скале, сидя подобно какой-нибудь мраморной древнегреческой статуе, — это уже новейшие скептики, у которых забрали веру и идеалы после 2004 года. Кто просто недовольно сопел — неутомимые гуляки или честные зубрилки, которым, бывало, приходилось заканчивать задание и для своих университетов, и для CUPP глубокой ночью. Разная манера поведения собравшейся молодежи помогла мне многое понять об идеях своих далеких-близких молодых соотечественников. Нет, я не заметила у них безразличия. А если и почувствовала боль, то ничего, это тоже творческое состояние. А сколько мы обсуждали Украину, горячо спорили! А также дискутировали о Европе и Евразии, о границах между Востоком и Западом, границах между культурами и между нейронами человеческого мозга... Мы писали об Украине, читали о ней, переводили и даже пели... То есть переживали ее на разных регистрах — аналитических и веселых, критических и ностальгических, революционных и прощальных...

Каждый из нас, я уже говорила, должен был работать в офисе депутата или сенатора. Каждый день ты мог чему-то научиться. Но прежде всего у нас действительно была возможность наблюдать непосредственно за канадской правительственной и законодательной системой, изучать ее вблизи. Только представьте себе — молодые англичане, поляки или те же канадцы приезжают учиться демократии в украинский парламент?! И их допускают к внутренней жизни этой институции, показывают изнутри ее механизмы, законы, традиции... Звучит даже не смешно. К сожалению.

То есть нам дали возможность увидеть и понять внутреннюю жизнь политики, не скрывая и то, что даже в одной из самых солидных демократий мира не все так безупречно. Но в Канаде КАЖДЫЙ ГРАЖДАНИН имеет право прийти в парламент и присутствовать на сессии собственной персоной. А депутаты углубляются в самые злободневные и болезненные проблемы общества. Там депутат может провести целый день в инвалидной коляске, чтобы испытать на себе проблемы инвалидов, — а следовательно, и решить, что именно нужно делать для облегчения их жизни, их передвижения по городу и тому подобное. Общественная кампания борьбы против рака — и снова депутаты солидаризируются с общественностью, выслушивают ее, предлагают, поддерживают. Донецкие чернобыльцы, которые голодают и спят на осенних листьях под стенами Верховной Рады, протестуя против сокращения и без того мизерных льгот, в то время как власть предержащие увеличивают расходы на свое содержание, — это в измерении политической этики Канады просто выглядит как МИР НАОБОРОТ.

И при этом стиль — свободный, без барьеров. Мы уже здоровались ежедневно с депутатами, как с учителями, которых знаешь еще с начальной школы. Мы почувствовали в них спонтанный импульс оказывать помощь другому. А особенно заинтересовал нас один из принципов, который очень бы пригодился в Украине, — то, что канадцы, да и весь англо-саксонский мир в целом, называют check and balances. Речь идет о сети институций, обеспечивающих «контроль и равновесие», то есть гарантирующих независимость разных ветвей власти и регулирующих взаимоотношения между властью и обществом в демократической системе. В конечном итоге, поразила деятельность политика как человека, который в каждую минуту обязан отчитываться перед обществом за все, что он делает, — а главное, за все, чего не делает! Словом, открыто самое живое общение — как зеркало открытости и динамики в политике.

Лично я работала в офисе Жюстена Трюдо — молодого политика, инициативного, энергичного, последовательного в своих убеждениях. Сферы его компетенции связаны в первую очередь с проблемами молодежи и высшего образования, а это те темы, которые меня особенно интересуют. Я также имела возможность с ним пообщаться, мы обсуждали роль молодежи в современном глобализированном мире и, в частности, значение таких программ, как CUPP для зрелости студенческой среды.

Кстати, Жюстен Трюдо — сын Пьера Трюдо, выдающегося политика, премьер-министра Канады в 1970-х и в первой половине 1980-х годов. Для тех, кто, может быть, не помнит или не знает эту харизматическую личность, вспомню одну колоритную деталь, которая сделает экстравагантного Трюдо-старшого симпатичным для многих: говорят, что когда-то его арестовали во время поездки в Москву за то, что он там бросал снежки в памятник Сталина. Но главное то, что он был тем политиком, благодаря которому в Канаде двуязычность стала официальной, а мультикультурализм — ключевой ценностью для перестройки «честного общества». «Just society» — это одна из кардинальных категорий либерального политического взгляда демократического мира, определяющих схему отношений между индивидуумом и обществом в их взаимной зависимости и взаимной дополняемости. Эта идея заимствована еще у Древней Греции, а в ХІХ в. ее актуализировал выдающийся британский философ и экономист Джон Стюарт Милль. Так, очень актуально выглядит этот тезис во время глобального кризиса. А также и в самой Украине — эту формулу можно перевести двояко: речь идет о «честном обществе» и о «справедливом обществе». Нерушимый бином: общая справедливость и равномерное распределение ресурсов для жизнедеятельности общества могут быть достигнуты лишь путем честности каждого гражданина и всего сообщества в целом.

Двуязычность, безусловно, уникальная характеристика канадского ежедневного культурного и общественного измерения. Все депутаты обязаны знать в совершенстве английский и французский языки, а для тех, кому нужно углубить знание одного из двух этих языков, есть специальные курсы. Проблема двуязычности представляла для меня особый интерес, и именно по сравнению с Италией и Украиной. Италия — государство якобы (!) унитарное, но здесь невероятно трудно строить компактную национальную идентичность из-за культурных ДНК локальных реальностей — городов-коммун, разделенных между собой еще со средневековья. Так что идентичность отдельного города или региона в Италии чаще бывает сильнее национальной идентичности — в результате отсюда сильное влияние диалектов, местных традиций (что хорошо) и локальной ментальности (что плохо). Данная ситуация негативно сказывается и на политической сцене: политики не прочь использовать такие «локализмы» ради своих личных дивидендов. А в Украине тем более: за нее борются два антагонистических и антитетических мира — Европа и Россия. Эту ситуацию в ежедневном измерении инструментализируют политики, натравливая одну часть страны на другую. Если же говорить о двуязычности, то страшно и думать: политики говорят трудно разобрать, на каком языке, а многие люди и молодежь нового поколения существуют в бескультурной атмосфере, разговаривая на ломаном языке, лишенном какого-либо содержания. И это при том, что сегодняшнее общество в целом значительно более дезориентировано и сложнее, чем когда-то, — поэтому тем важнее становится в нем сохранение и постоянная актуализация канонов вещания и общения.

И потом, двуязычность — не просто коммуникация на двух языках. Это пространство интеллектуального и культурного диалога с философским подтекстом. Диалог требует толерантности и плюрализма, иными словами, способности слышать друг друга. Опять же экстремальные позиции не помогают распутывать драматические узлы ни украинской исторической памяти, ни нынешней политической и социальной ситуации. Поэтому работа в двуязычном офисе с такой историей и с таким регистром диалогической культуры мне помогла понять еще больше, насколько важно хранить в себе и вокруг себя как культуру, к которой ты принадлежишь, так и другие культуры с пониманием того, что разные национальности и языки в сегодняшнем мире имеют право жить не только рядом друг с другом, а вместе. Это красиво, динамично, интересно. Это стимул к развитию, к модернизации, к прогрессу. Хотя это и невероятно сложно — везде, а в такой стране, как Украина, и подавно.

Из этого опыта я вынесла несколько очень важных уроков. Во-первых, осознавать наши права и наши обязанности — это, на мой взгляд, самый верный путь к созданию аутентичной демократии. Это стало также одним из моих критических аргументов против идеалистичных утверждений типа «Вы будете следующими лидерами Украины» или «При помощи и поддержке западных правительств Украина сможет стать демократической страной». Ведь демократия — это не концепт, который так просто экспортировать. Западные политики имеют ментальность мегаломанов, полагая, что демократии можно научить. Но нет! Даже Греция, которая еще в античные времена стала родиной демократии как особой системы ценностей, или страны западного мира, которые строят систему народовластия уже на протяжении двух тысячелетий, не всегда сдают экзамен по демократии на «отлично». Демократия начинается с осознания — индивидуального и коллективного: демократические ценности общество должно усвоить самостоятельно, должно убедиться «снизу», на уровне отдельных индивидуумов, что это единственная система, которая обеспечит наилучшее решение национальных проблем и самое эффективное воплощение потребностей общества.

Однако такое самосознание приходит со временем, не автоматически, а в результате упорного интеллектуального и нравственного труда. Нужно, например, проводить радикальные реформы в системе образования, ведь именно оттуда начинается любое обновление. В процессе получения образования формируются будущие граждане, будущие интеллектуалы, будущие избиратели. Но реформы обеспечивают политики. А если они, как в Украине, выходцы из отжившей коррумпированной системы, то нечего ожидать от них изменений, они могут лишь радикализировать старые болезни. Но если политики ведут украинское общество к краю бездны, то почему же это общество их опять выбирает?! В минимально рациональном сознательном социуме именно этот вопрос звучит абсурдно — такое может быть лишь в обществе самоубийц. Вот и неудивительно, что в результате все усилия сводятся к поиску виновных. Древние римляне называли это circulum vitiosum, замкнутым кругом. Больно и горько видеть, как этот круг продолжает свое движение и с него сходят омоложенные привидения и усаживаются в те же кресла. Черный мультипликат.

Last but not least, именно в перспективы Канады — «Европы» американского континента — было особенно очевидно, что Украина сегодняшнего дня воспринимается уже ЗА ПРЕДЕЛАМИ европейской цивилизации. Но очевидно также и то, что Запад не теряет надежды, которую он воспринимает, скорее, как свой нравственный долг, — конвертировать преимущественно «восточную» украинскую ментальность в измерение ценностей демократического мира. Однако формальным принятием этих категорий Запад не обманешь. Когда Украина сознательно и конкретно прибегнет к шагам, которые будут подтверждать приоритет для нее основополагающих ценностей демократии, дорога в ЕС будет открыта. Ведь пока Запад видит, что в исторической и культурной традиции Украины есть определенный европейский опыт. Но он еще не набрал той критической массы, которая сделала бы невозможным путь Украины в евразийском направлении. Поэтому в Канаде у нас было ощущение совместной работы — работы украинской диаспоры, работы канадских политиков и работы нашей — как совместных усилий, направленных на поиск и консолидацию тех основ в Украине, которые позволили бы ей завтра стать действующей и полноправной частью свободного мира.

Одно из самых сильных впечатлений — настойчивость и глубина памяти украинской диаспоры. Это правда: многие считают, что представители диаспоры склонны к чрезмерному идеализму и порой не замечают (или даже не хотят замечать), с какой горечью и грустью их слова могут воспринять молодые украинцы, которые сегодня чувствуют себя точно в какой-то клетке Украины, которую они не знают вообще — или же, напротив, знают слишком хорошо. С другой стороны, диаспора — это также пример того, что безвыходных ситуаций не бывает. Нужно просто верить и работать. Но работать в режиме «этической работы», work ethic.

Мы конкретно осознали, какое чудо создал директор CUPP, юрист Игорь Бардин, его коллеги, украинские семьи, которые инвестировали время, средства, интеллектуальную и душевную энергию в такую программу. Ведь то, что они вкладывают в свою работу, действительно вызывает интерес, так как это позитивно, радостно, добровольно, — и возвращается к ним дополнительной положительной энергией. Всегда буду помнить и чету Гордиенко, кстати, из Днепропетровщины — уже пожилые люди, пронесшие верное чувство друг к другу через всю свою жизнь, и на вечеринках танцуют вместе, как молодые. А также итальянку Люси Хикс, которая настолько прониклась судьбой Украины и ее культуры, что уже не представляет своей жизни без Проекта CUPP. Эти люди трудились, как подвижники, всю жизнь, но от них исходит покой, вера, сила воли, самоуважение. Лично я многое почерпнула для себя от этого канадского опыта и надеюсь, что чем-то оказалась полезной и я сама. Ведь этого нельзя было не сделать, видя, как ответственно и самоотверженно украинцы из разных миграционных волн, которых вначале социальные лишения, а затем политические драмы вытеснили из Украины, трудились и трудятся вот уже 120 лет (2011-й — юбилейный год!) во имя созидания, идентичности и расцвета Страны Кленового Листа. В период, когда Украина и далее не способна позаботиться о себе и просит мир о помощи, люди, которые сформировались и живут в демократической системе, заботятся и о стране своего пребывания, и о стране своего происхождения. У них отняли Родину, но они ее воссоздали в Канаде и отдают часть этого света своей покинутой земле.

Возвышенно-благородный, простой, но полный щемящей грусти символ: на прощальном вечере Игорь Бардин принес бонсай и отдельно веточку деревца. «Вы являетесь деревом, корни которого — в украинской земле, как бы трудно ни приходилось этому дереву, — сказал он с грустью. — А мы — отрезанная ветка. Самое дорогое наше желание — когда-нибудь снова быть частью этого дерева». И когда эти уже пожилые люди плачут, вспоминая свою родную землю, а для большинства украинских политиков эта земля сегодня не более, чем бизнес-территория, — очевидно еще одно подтверждение: демократическая система — животворная среда для сознательного и этического патриотизма, который тоталитарные системы подсекают под корень.

Программа уже существует двадцать один год, однако есть риск, что она может прекратить свое существование. Как всегда, проблема в нехватке средств. Но все же канадские украинцы ее поддерживали на протяжении двух десятилетий в надежде, что будет расти новое поколение украинской научной, творческой, политической элиты, в то время как в самой Украине мало кто знал о такой Программе. Символический парадокс. Поэтому для меня проблема не просто в возможном исчезновении такой Программы, а во всех нас, кто знает об этой Программе, но не имеет сил и возможностей ее защитить, из-за чего она может исчезнуть. Помочь этой Программе значит внести свою лепту в создание гражданского общества в Украине. Мне бы хотелось сделать все возможное, что сейчас в моих силах, для этой перспективы — и к этому меня призывает мечта об Украине как части гражданского общества современной Европы. Хотелось бы увидеть в следующем году тех, кто пойдет нашим путем, — украинскую молодежь, которая непосредственно будет познавать, как работают демократические институции в Канаде, которая будет встречать интересных людей, обогащаться оригинальным и ценным опытом, и это поможет ей искать себя в Украине и Украину в себе.

Что касается лично меня, скажу, что эти два месяца очень многое значили для меня. Канада в целом дала незабываемое ощущение страны с удивительным свойством хранить культурные корни. А те люди, с которыми я познакомилась благодаря работе в офисе Трюдо, значительно расширили мое мировоззрение, укрепили мои либеральные ценности. И теперь у меня есть новые друзья по всему миру, с которыми интересно и радостно делиться мыслями, идеями, воспоминаниями. Но, может быть, ценнее всего то, что я встретила замечательную украинскую молодежь, которая укрепила мою украинскую идентичность на такой психологической глубине, что я всегда буду признательна за это каждому из них. Нашла друзей — духовных «меценатов» моей украинской половинки — в большей степени, чем они сами это осознают.

Возможно, также потому, что от Украины проникают в Европу все более сильные волны безнадежности. Но я отказываюсь принимать такую безнадежность, когда вижу такую молодежь. И надеюсь, что нам удастся продолжить этот Проект и в других формах, к примеру, за дискуссионным столом газеты «День». Ведь именно «День» с искренним уважением и вниманием всегда относился к украинской молодежи со всех уголков Украины и мира — не как к риторическому «нашему будущему», а как к реальной интеллектуальной и моральной силе, способной изменить нашу страну.

Празднуя наши дни рождения, мы в глубине души помним, что наше поколение двадцатилетних — это ровесники Независимости. В самом деле, мы, быть может, первое полностью свободное поколение украинской молодежи. Мы естественно передвигаемся по миру. Я люблю и Киев, и Рим, но лучше всего мне в Лондоне, я влюблена в Париж, ностальгирую по Шотландии, мне очень интересна Польша, открываю для себя Германию. Мы считали страны, где нам удалось побывать, — у кого-то это число доходит до десятка, у кого-то еще больше. Предыдущим поколениям советская система не позволяла выезжать из страны, а диаспоре запрещала въезжать. Зато многие из нас уже могут выбрать, где кому учиться, а потом работать. Вот почему для нас геополитические координаты мира коррелируются нашим экзистенциальным измерением. Потому что мы сегодня — люди выбора.

Но свобода — это прежде всего ответственность. Усилие. Воля.

«Wollen konnen», — говорит Кант. Стремиться — означает быть способным. Если же каждый из нас будет стремиться к тому, чтобы по совести, честно вести себя в любой ситуации, во всех сферах нашей жизни, — это и будет путь к созданию честного, справедливого общества. Пусть это идеал, но это идеал, которым на протяжении двух с половиной тысячелетий живет Европа, — идеал как стимул к действию, преодолению, победе.

Потому-то, на мой взгляд, мы можем — и должны — взять геополитический карандаш в руки и начертить новую карту НАШЕГО ПРОСТРАНСТВА, где между Европой и Украиной не будет границ.

АВТОР — О СЕБЕ

Родилась в городе Страдивари — Кремоне. Это было 4 сентября 1991 года — я сладко спала, но в этот день над Верховной Радой был впервые поднят национальный флаг Украины. В четыре года пела «Форца Италия, форца Украина!», играя на банджо и размахивая пучком петрушки. В шесть — скандировала в ритме украинского гимна итальянскую импровизацию: «Мой мир большой. Там нет пределов. В нем есть один предел — вулкан». В классическом лицее изучение древнегреческого языка и латыни дало мне возможность почувствовать Европу от источников. Учусь в Вечном Городе, изучаю бессмертные мысли философов и поэтов. Люблю французских шансонье, рок, импрессионистов. Любимые философы — древнегреческие, Кант, Хайдеггер, Камю. Основные измерения познания себя и мира — письмо и музыка. Ключевая цитата — Виттгенштейн: «Пределы моего языка очерчивают пределы моего мира». Маленькой я говорила «танцюваре», а сегодня сосуществование во мне итальянского и украинского языков привело меня к постоянному переформатированию значений и нюансов слова. Поэтому каждый новый язык, который познаю, — это не просто грамматика, а новые Геркулесовые столбы. Нашла в себе Донну Кихот. Часто дерусь с ветряными мельницами. Веселая и трагическая, стихийная, но никогда не забываю о Логосе. Путешествую с тех пор, когда мне было несколько месяцев, — сначала между Италией и Украиной, а теперь между Европой и миром. Но главное мое путешествие — в душе. Для меня над Украиной, Италией, Европой всегда дует тот же ветер.