КОММЕНТАРИИ

Игорь СЕМИВОЛОС , исполнительный директор Центра ближневосточных исследований:

— Какую реальную цель преследуют террористы? Можно ли говорить в этом случае о спланированной провокации?

— Захват заложников в Москве осуществила группа чеченских повстанцев. Или — террористов. Как их называть, зависит от оценок ситуации в Чечне в целом. В этом и состоит главная проблема. От начала второй чеченской войны и до этого времени руководство России не достигло политического решения конфликта. Хотя и признало, что военными методами такого решения достичь трудно. В этом случае, без сомнения, идет речь о проявлении терроризма. Какова цель? У требований террористов нет никакого двойного дна — речь идет о прекращении чеченской войны. Если это провокация, то против чего она направлена? Если бы на данный момент шли какие-то переговоры и были бы положительные сдвиги в этом плане, то мы могли бы рассматривать это как провокацию. Но пока что не было даже разговоров о политическом решении конфликта с представителями воюющей чеченской стороны. Были совещательные контакты, были какие-то намеки о возможности решения чеченской проблемы политическими шагами, но не более того. В этом контексте рассматривать инцидент как провокацию трудно.

— А в контексте, наоборот, усиления давления федералов в Чечне?

— Усиливать дальше некуда. Ситуация и в самой Чечне, и вокруг Чечни свидетельствует именно о том, что военному решению не ищут альтернативы. Россия сталкивается с вечной проблемой, когда каждая война или акция в конце концов превращается в грабеж, дезорганизацию, дезориентацию. Существуют просто внутренние факторы, не содействующие усилению дисциплины или координированности усилий. Думаю, что продолжение именно таких действий или военной политики в Чечне не приведет к ожидаемым положительным результатам. Увеличение контингента, проведение очередных зачисток, переселение, геноцид — любой из этих вариантов в этой ситуации не эффективен. Российская армия, политики, живущие не только сегодняшним днем, это хорошо понимают.

— Целесообразно ли в случае захвата заложников идти на поводу у террористов и выполнять их требования?

— Дискуссии относительно этого ведутся давно. Известны различные подходы к решению этой проблемы. Одни доказывают недопустимость любых переговоров с террористами. Другие утверждают о необходимости частичного удовлетворения требований. Очень редко выполняются все условия. Но такие случаи существуют. В том числе и в Чечне есть такие примеры. Сегодня российское руководство попало в сложную ловушку. С одной стороны, начиная со второй чеченской войны, руководство все время декларировало силовое решение конфликта. Помните знаменитое путинское «мочить в сортире»? Логика этой политики подталкивает к силовым методам решения. Но существует угроза того, что силовое решение повлечет за собой огромное количество невинных жертв. И это случится не где-то на окраине России, а в самом центре Москвы. Это будет иметь, конечно, огромный резонанс, который серьезно ударит по политической поддержке со стороны российского населения. После агрессивных действий всегда приходит понимание того, что проблема состоит не просто в уничтожении террористов. Терроризм, как таковой, порождается конкретными действиями и конкретными социальными, политическими условиями. В этой ситуации и блокада дома, и попытки наладить диалог с террористами, и попытка подготовиться к штурму могут иметь негативные последствия. Это — патовая ситуация. Нужна огромная политическая воля и ум, которого часто не хватает российскому руководству для того, чтобы выйти из этой ситуации с честью.

— Вы не думаете, что позиции западных лидеров относительно Чечни могут теперь сформироваться окончательно в пользу Кремля, и Москве будет дан абсолютный карт-бланш на любые действия в Ичкерии?

— Позиция Запада относительно Чечни изменилась уже давно. Теракт с заложниками вряд ли ухудшит или улучшит ситуацию. Карт-бланш у России есть. Воспользоваться им есть все возможности. Россия может сделать только то, что она может сделать. А то, что сделала, мы можем уже увидеть...

Виталий ПОРТНИКОВ , обозреватель радио «Свобода»:

— На протяжении последних трех лет главным усилием российской власти было создать неплохую телевизионную картинку происходящего в Чечне. Если кто-то говорит о том, что карательная акция в Чечне после произошедшего в Москве будет очень серьезной, он должен дать себе отчет — все, что происходило в Чечне до сегодняшнего дня, также было очень серьезным. Ковровые бомбардировки Грозного и других городов и поселков Чечни — это очень серьезно, и мне тяжело сказать, что можно еще придумать для того, чтобы российские силовые структуры могли в этой войне выиграть.

И российское руководство, и российское население поверили пропагандистской картине, которая довольно старательно создавалась контролируемыми Кремлем средствами массовой информации на протяжении всех этих трех лет. Напомню ситуацию, сложившуюся вокруг корреспондента радио «Свобода» Андрея Бабицкого, которого обвиняли не только российские военные, но и сам президент Путин в том, что он сообщал о происходящем в среде боевиков. Российское руководство, имея в виду опыт первой чеченской войны, считало: самое главное, что можно сделать в Чечне, — выиграть информационную войну. До данного дня эта война была выиграна, но настоящая — продолжается вопреки планам российского политического руководства. В этой войне никакого политического выигрыша не было. Был только рост радикальных настроений в среде чеченского сопротивления, потому что тогда, когда стало понятно, что руководители России не пойдут ни на какие политические переговоры, с каждым днем слабели позиции умеренных чеченцев и становились сильнее позиции чеченских радикалов, таких, как Бараев, который является командиром этого отряда. Можно выиграть информационную войну, но когда война перерастает в свою самую опасную, партизанскую стадию, в самой Чечне, можно ждать любых действий радикальных сил на территории Российской Федерации. То, что произошло, мы должны квалифицировать как тяжелое поражение политического курса, отождествляющегося с фамилией президента Путина.

Конечно, можно говорить об объективных обстоятельствах, об эскалации терроризма в мире; о том, что сейчас террористы пытаются осуществлять акции помасштабнее, чем происходившие в Буденновске во время первой чеченской войны. Однако мы должны понимать, что здесь речь идет о соединении объективных решений и серьезных субъективных ошибок российского политического руководства, которое до сих пор не может осознать, что кавказскую проблему нельзя решить силовым путем. Фактически в Чечне происходило не решение проблемы, а просто защита интересов политических и предпринимательских российских кланов, зарабатывающих на этом конфликте. В их интересах — затягивать войну как можно дольше, чтобы деньги продолжали поступать на счета.

За грехи российского руководства, неспособного оценить весь масштаб опасности, теперь отвечают ни в чем не повинные граждане. Сейчас нужно внимательно проанализировать российскую политику на Кавказе на протяжении трех лет и осознать, что если ответом на это будет карательная акция, продолжение военных действий на территории Чечни, новые бодрые реляции российского телевидения, тогда, могу заверить, случившееся в Москве будет повторяться и повторяться в еще более масштабном виде. Сорок-пятьдесят фанатиков всегда найдутся. А в условиях, когда нет никаких перспектив для политического решения проблемы, всегда найдутся и люди, готовые их финансировать.

Дмитрий КИСЕЛЕВ , главный редактор информационного вещания телеканала ICTV:

— Я бы избегал какой-либо категоричности в оценках, категоричность всегда спорна. Но случившееся говорит о серьезных проблемах, с которыми Россия сталкивается в Чечне. Путин заявляет, что теракты организованы из-за рубежа; депутаты говорят об «отморозках», которым чего-то там не позволят; кто-то призывает к спокойствию, но в общем все это — показатели паники, распространяющейся в Москве. Российская столица выглядит абсолютно беззащитной перед подобными террористическими актами. Например, метро — абсолютно незащищенный объект. Шахид может спуститься туда, спрятав взрывчатку под пальто, и взорвать вагон. А в московском метро ежегодно ездят более 10 миллионов человек...

Терроризм безусловно должен быть осужден. Но с другой стороны, как-то отошла на второй план жестокость, которую Россия осознанно или неосознанно позволяет себе в Чечне. Полковник Буданов, который обвиняется в изнасиловании и убийстве чеченской девушки, до сих пор не осужден, а ведь прошло уже больше года с тех пор, как он был задержан. Это фактически единственный известный прессе случай, когда российский офицер задержан за военное преступление. Между тем таких военных преступлений на территории Чечни множество, они вошли в систему, они поставлены на конвейер, и военные, как правило, пользуются полной безнаказанностью. Россия использует силу, но не контролирует ее. Потому что Россия — это слабо организованное общество и недостаточно сильное государство, которое, вероятно, не может позволить себе высокоточное оружие и какие-то дозированные действия. Поэтому получается грубая, жестокая война. У многих чеченских боевиков, ставших на путь терроризма, убили родственников, возможно, убили на их глазах. Кто-то может называть этих чеченцев «отморозками», но нельзя не учитывать, что они реально понесли потери, они видят, как страдает их народ, у них своя ментальность — кровная месть и так далее.

К сожалению, под литавры мировой войны с терроризмом Россия получила некий карт-бланш на действия в Чечне. Путин обменял Чечню на свободу рук антитеррористической коалиции в Афганистане, на участие Москвы в «двадцатке» НАТО—Россия, на некоторые другие международные возможности.

Не решив проблему Чечни, не остановить терроризм. Вероятно, насильно все равно не получится установить мир в Чечне. Надо сделать членство Чеченской Республики в Российской Федерации привлекательным. Только так можно решить эту проблему. В Европе тоже существуют сепаратистские движения — испанские баски, каталонцы, существует проблема Северной Ирландии. Каждый ищет свои пути, но единственный путь — сделать вхождение сепаратистской территории в состав государства привлекательным. Пока Россия на этот путь не стала.