Конституционная перспектива

Конституции отражают историю, культуру, ценности и политические убеждения политических сообществ. Составляемая сейчас Конституция объединенной Европы ничем в этом смысле не отличается. Она не может создать общие узы, которые будут определять характер Европы и удерживать ее вместе. Она может только отражать их и быть ими вдохновленной.

Однако сегодня сплачивающие силы, которые удерживали Европу вместе в течение двух поколений, утратили некоторую часть (если не всю) своей мощи. После краха Советского Союза, мир и свобода в большей или меньшей степени считаются сами собой разумеющимися. Экономическая интеграция продвинулась настолько, что возврат к межнациональному соперничеству, дважды ввергавшему континент в смертоносные войны, кажется сейчас немыслимым.

Послевоенный поиск изобилия тоже утратил во многом свою привлекательность. В Германии и других странах-членах Евросоюза экономический рост больше не кажется чем- то бесспорным. Граждане все с большим недоверием относятся к идее экономического и социального прогресса. Вместо этого в общественных дебатах на первый план выдвигается необходимость ограничить деятельность правительств и сократить социальные выплаты.

Расширение Европейского Союза с 15 до 25 членов будет означать, что европейцам придется в течение десятилетий жить с ощущением сильного материального неравенства. Уровень жизни в Восточной Европе всегда был ниже, чем в Западной. Разделение Европы во времена «холодной войны» значительно увеличило этот разрыв. С расширением Евросоюза эти различия станет невозможно больше скрывать.

Воссоединение Германии является отрезвляющим примером того, как может решаться эта проблема. Если расширенный Евросоюз будет пытаться в масштабе Европы делать то же самое, что Германия делала для своих восточных земель, нынешние члены Евросоюза будут вынуждены отдавать новым членам примерно 4% их общего ВВП в течение, как минимум, десяти лет. Внутриполитические соображения сделают эти выплаты невозможными, но даже если бы это было и не так, у новых членов нет политической, экономической, социальной и административной инфраструктуры, чтобы их принять. Таким образом, время, которое понадобится для сужения разрыва между Западной и Восточной Европой, будет измеряться поколениями, а не годами.

Если узы, связывавшие Европу в течение двух поколений, изнашиваются, то какие альтернативные узы можно будет взять взамен? В конце своей жизни Жан Моне сказал, что если бы он снова начинал объединение Европы, он бы начал с культуры. Но секуляризация, рационализация и распыление гражданской и социальной жизни, а также все возрастающее вмешательство правительства в каждую социальную сферу привело к приватизации культуры и религии, уменьшая этим их потенциал в стимулировании чувства общности, самобытности и солидарности.

Если Евросоюз предполагает быть долговечным, он должен уделять больше внимания своему культурному наследию. В Европе существует множество языков, но ни один из них не может служить сильным элементом самобытности. Конечно, английский язык постепенно перерастает в «лингва франка» — язык всех. Но он ограничен и может служить только техническим или профессиональным языком, а не языком сообщества.

Когда речь идет о реальной культурной самобытности, по-настоящему «общий язык» Европы состоит из ее музыкальных, литературных, артистических и архитектурных традиций — культурная сущность воспринимается всеми как европейская. Культивация, постоянное обновление, развитие и защита этой культурной самобытности должна быть ключевой общеевропейской задачей.

Эта общая культурная сущность составляет фундамент, на котором строятся европейские нации и государства. Но ее нельзя создать посредством акта государственной власти. Государство может поддерживать ее развитие, сохранение и обновление, но не может заставить ее существовать. Степень, до которой культура расцветает, главным образом определяется людьми. Поэтому культурному единству в Европе придется расти снизу вверх.

Но европейские индивидуумы и гражданские общества находят затруднительным отстаивать свою независимость перед лицом государства. Великий европейский эксперимент будет иметь успех только в том случае, если европейские граждане ограничат масштаб притязаний государства на общество и его ресурсы, переопределяя этим те области самоуправления и независимости, где будут процветать жизнь ответственного за свои действия сообщества и культурная деятельность. Это, кстати, те самые области, в которых так нуждаются проекты конституции, создаваемые сейчас в Брюсселе.

Задумайтесь о Хартии основных прав Евросоюза. Вместо того чтобы ограничиться основными правами человека, Хартия разбавляет их, занимаясь подробным регулированием трудовых стандартов, социальных законов и официальных заявлений, которые скорее отражают опыт индустриальной эпохи, а не обращаются к будущему. Учреждение таких «прав» в качестве основных скорее увековечит статус-кво, чем поможет сформировать будущее Европы.

В этом смысле Хартия является реакционной: если она будет включена в конституцию, она будет препятствовать развитию прав и обязанностей, необходимых для будущего.

Новая Конституция Европы будет принята как гарантия свободы и законного управления только в том случае, если она будет результатом диалога с широкой общественностью, отражая общие культурные и моральные предпосылки, которые объединяют европейцев вместе. Что касается последнего, то будет недостаточно, если их воспринимать только в свете сегодняшнего опыта. Если предполагается, что Конституция должна провести европейцев через периоды изменений и еще неизвестных опасностей, то ее корни должны достигать самих основ европейской истории и самобытности, поскольку именно они воплощены в общей культуре, которую граждане Европы свободно признают как свою собственную.

Проект «Синдикат» для «Дня»

Курт БИДЕНКОПФ, лидер христианских демократов Германии, был премьер-министром Саксонии. Эта статья является первой в серии статей, написанных в связи с работой независимой рабочей группы, назначенной президентом Европейской комиссии Романо Проди и возглавляемой ректором Венского института гуманитарных наук Кржиштофом Михальски. Группе поручено определить долговременные духовные и культурные перспективы расширенной Европы.