Корпоративный капитализм: кризис общественного доверия

Разговоры о коррупции не смолкают как в развивающихся, так и в некоторых развитых странах. В прошлом считалось, что коррупция имеет место в основном среди государственных служащих, что частично использовалось в качестве аргумента в пользу приватизации, особенно в развивающихся странах. Пропагандисты от частного сектора, однако, не принимали тогда во внимание способность глав частных компаний потворствовать различным видам коррупции в трудно вообразимых масштабах — американский корпоративный капитализм не так давно продемонстрировал это в полной мере.

Коррумпированные боссы заставили краснеть от стыда мелких правительственных бюрократов, незаконно кладущих в карманы какие-то жалкие тысячи и даже миллионы долларов. Масштабы краж, совершенных теми, кто «очистил» Энрон, Уорлдком и другие корпорации, составляют миллиарды долларов, что превышает валовой внутренний продукт многих стран.

На протяжении последних тридцати лет я изучал экономику информации. При наличии полной информации, согласно предположению, сделанному в традиционной экономике и так никогда до конца и не оцененному сторонниками свободного рынка, таких проблем никогда бы не возникло. Держатели акций тотчас поняли бы, что финансовые отчеты и другие документы фальсифицированы, и немедленно наказали бы нарушающую закон компанию резким падением цен на ее акции.

Однако информация никогда не бывает полной. Из-за налоговых льгот и неподобающих методов ведения бухгалтерского учета фирмы щедро награждали руководителей высшего звена акционерными опционами. Это позволяло большим боссам обеспечивать хорошую оплату своего «труда», совершенно не заботясь о реальных итогах деятельности компании. Все, что им требовалось, — это резко повысить курс акций, а затем реализовать свой опцион. Такая система была, пожалуй, даже слишком хороша, чтобы быть правдой: в то время как руководители компаний получали миллионные доходы, никто, казалось, не нес никаких издержек.

Естественно, так оно только казалось: выдача таких опционов понижала стоимость акций других акционеров. Это было больше, чем нечестная игра: наличие акционерных опционов представляло сильный стимул для менеджеров, стремившихся к быстрому повышению стоимости акций своих компаний. Таким образом, на первый план выступала не долгосрочная стабильность компании, а краткосрочная видимость таковой.

Менеджеры корпораций реагируют на стимулы и возможности. Доходы руководителей высшего звена в Америке значительно выросли за последние полтора десятилетия. Соответственно выросла и процентная доля доходов, связанных с курсом акций компании, по сравнению с которой доля доходов, связанная с долгосрочным функционированием и развитием, является достаточно незначительной. Создается впечатление, что все делалось для того, чтобы менеджеры потеряли интерес к основам существования компании.

Сторонники свободного рынка правы в том, что поощрения и стимулы имеют значение, однако неправильные поощрения или неподходящие стимулы не создают реального богатства в экономике, а только крупномасштабное нерациональное распределение ресурсов вроде того, что мы видим сегодня в таких отраслях как, скажем, телекоммуникации. Неоправданно высокие цены приводят к чрезмерному инвестированию.

Как показывает изучение этой проблемы на протяжении последних тридцати лет, там, где информация неполная и несовершенная — а это всегда так! — невидимая рука Адама Смита, с помощью которой система цен, якобы, должна вести экономику к эффективным результатам, невидима частично потому, что ее просто нет. При неправильных стимулах, как это случилось с корпоративной Америкой, возникает непреодолимое желание создать видимость богатства за счет реального богатства.

По той же причине аудиторские компании, делающие больше денег, предоставляя консультативные, а не аудиторские услуги, неизбежно сталкиваются с конфликтом интересов: у них есть стимул (по крайней мере, на короткий срок) не проявлять излишнюю строгость к своим клиентам, или даже в качестве консультантов помогать им находить способы, «не выходя за рамки правил и законов», улучшить видимость прибыльности компании.

Или аналитики при инвестиционных банках, зарабатывающих огромные деньги на фондовых предложениях, могут, как мы видели совсем недавно, сбывать акции, даже если существуют сомнения относительно их надежности. А если у этих банков есть еще и коммерческое отделение, у них может возникнуть желание поддерживать кредитные линии на уровне, выходящем за пределы разумного, потому что, отрезав такие линии, они рискуют потерять потенциальные высокие будущие доходы от объединений компаний, приобретений, а также выпусков акций и облигаций.

Более того, искажение побудительных мотивов в частном секторе влияет на общественные инициативы, так что оба они оказываются тесно переплетенными друг с другом. Поскольку в политике «деньги решают все», частные инициативы искажают государственную политику и не дают ей возможность исправлять дефекты рыночного регулирования, что выражается в еще большем искажении частных инициатив. Глава Комиссии по ценным бумагам и биржам США признал существование проблем, вызванных конфликтом интересов при составлении финансовых отчетов. Однако его усилия по установлению правил для решения этой проблемы, были встречены сильнейшим сопротивлением со стороны некоторых заинтересованных лиц, до тех пор, пока разразившиеся скандалы не сделали изменения неотвратимыми. Аналогичным образом, наличие проблем при расчетах, связанных с акционерными опционами руководителей высшего звена, было признано Советом по стандартам финансового учета.

Однако опять-таки начальные усилия по проведению реформы были встречены открытым сопротивлением. В данном случае политическое давление, включая давление со стороны Министерства финансов США, было оказано на, казалось бы, независимый Совет, для предотвращения введения изменений. Такие проблемы возникают как на национальном, так и на международном уровнях.

Некоторые страны стараются вырваться из этого порочного круга. Например, только потому, что мы справедливо подозреваем в противоправных действиях государственных чиновников, которые слишком быстро меняют государственные посты на должности в частных компаниях и занимаются вопросами, тесно связанными с родом их деятельности в правительстве, многие демократические страны имеют законы против таких «поворотов на 180 0 ». Однако нельзя забывать и то, что такие ограничения не обходятся без потерь. Например, они могут повлечь за собой нежелание квалифицированных специалистов работать в правительственных учреждениях, и, в любом случае, ограничения редко помогают целиком и полностью избежать конфликта интересов.

Но ограничения такого рода, затрагивающие как частный, так и государственный сектор, часто бывают необходимыми по причине неполноты информации, поскольку никогда нельзя быть уверенным, что способно мотивировать человека. Даже если этот человек кажется чрезвычайно цельной натурой. Потеря общественного доверия может обойтись гораздо дороже, чем стоимость государственного регулирования. Действительно, эта потеря уже оценивается в миллиарды долларов ввиду падения цен на акции.

Конфликты интересов, что в частном, что в государственном секторе будут существовать всегда. Однако, путем развития чувствительности к их присутствию, приобретения знаний о вызываемых ими искаженных стимулах, насаждения правил, ограничивающих их масштабы, а также увеличения количества необходимых разоблачений, мы можем смягчить их последствия, как в государственном, так и в частном секторе.

Проект Синдикат для «Дня»

Джозеф СТИГЛИЦ — профессор экономики и финансового дела Колумбийского университета, лауреат Нобелевской премии по экономике 2001 года