Литература с верхней полки

В начале 2000 года председатель Союза писателей Юрий Мушкетик в программной статье называет имена только четырех прозаиков среднего возраста: Евгений Пашковский, Вячеслав Медвидь, Олесь Уляненко, Степан Процюк. Но этих писателей можно отнести только к одному из многих экспериментальных направлений. Почему- то литературную славу Юрия Андруховича не очень-то принимают в Киеве, о Софии Майданской никто из авторитетных критиков не говорит, что это хороший прозаик, а успехи в приключенческом жанре С. Стеценко, В. Шкляра или Л. Кононовича никто не собирается рассматривать на уровне общенациональных достижений, ибо они, как оригинальные личности, каждый в свое время в чем-то не согласились со всемогущим Союзом. Такая же судьба постигла и роман Василия Рубана, поэта феноменального в украинской литературе явления — «киевской школы». «На протилежному боці від добра» (Киев, «Український письменник», 2000) начинал писаться еще в 1980 году, впервые опубликован в журнале «Київ» в 1992 и, не удивительно, что тогда он стал резонансным, поскольку замечательно вписывался в русло постперестроечной журнальной прозы, на которую в обществе был не то что спрос, а настоящий голод.

Кажется, с тех дней прошло не просто восемь лет, а целая эпоха. Но и в этой новой эпохе «На протилежному боці від добра» не является бесполезным ископаемым литературы. Если тогда роман оглушал фактажом и захватывал хроникальным стилем изложения событий, то теперь — мастерством прозы, особым динамизмом языка (что редко есть у украинских прозаиков), навальным сленговым ритмом. Имеем дело с литературой с верхней полки, щедро насыщенной рефлексиями по поводу, допустим, Борхерта или Ницше, размышления органически переплетаются с конкретикой сексуальных сцен — все, как и в жизни рядового интеллектуала, переплетаясь составляет одну бесконечную медитацию — жизнь на грани прозрения-безумия. Кстати, основные события романа «На протилежному боці від добра» происходят в советском сумасшедшем доме специального типа, где рассуждения о сульфазине и галоперидоле перемежаются с политическими дискуссиями и лирически-сексуальными воспоминаниями. Когда-то, еще в шестидесятые, прочитав в самиздате роман Василия Рубана «Помирав уражений проліском сніг» поэт Иван Светличный сказал, что роман неплохой, вот если бы политическую часть отделить от сексуальной. Это же касается и романа «На протилежному боці від добра», лирическая часть которого страдает от давления документальной. Многие сравнивают «На протилежному боці від добра» с «Садом Гетсиманським» Ивана Багряного. Здесь, конечно, есть большая разница в манере письма, однако со времени страшного 1937 года, «Сад» является самым выразительным художественным свидетельством преступлений российских шовинистов, и в этом смысле проза Василия Рубана несет подобную социальную нагрузку.

В целом, среди написанного Рубаном — повесть «Мертвий штиль» (не опубликована), роман «Помирав уражений проліском сніг», написан в 1970 году, а опубликован в 1994, романы «На протилежному боці від добра», «Любиш не любиш» (не опубликован), «Берегиня» (1992). Если к этому прибавить книгу «Бережа», опубликованную в журнале «Київ», то получается, что мы имеем дело с масштабным прозаиком, чьи достижения в прозе современная критика в упор не замечает.