Михаил ЧЕЧЕТОВ: 2004-й — год пиковой приватизации

— Такое впечатление, что в Фонде госимущества наступило затишье. Выполнили, перевыполнили план — можно почивать на лаврах?

— Это не соответствует действительности. Кто-то может говорить, что надо сбавить темпы. А я считаю, что делать этого нельзя. Приватизация — в числе главных вех экономической стратегии государства, и останавливать ее мы не собираемся. Экономика страны растет в последнее время на 14 — 15% и даже на 18% — по некоторым отраслям. Эти темпы самые высокие в Европе и, пожалуй, в мире. Но при этом мы еще не достигли уровня 90 го года, поскольку так глубоко упали, что даже четыре года роста, как говорится, особо сумасшедшими темпами в прошлом и этом году не позволили вернуться на уровень, достигнутый 14 лет тому назад. Так что об остановке речь не идет — нам надо пришпоривать коня и галопом скакать вперед. На мой взгляд, главная задача — преодолеть рубеж 90-го года. Что касается приватизации, то социально-резонансные продажи, действительно, закончились. Особенно успешно завершен конкурс по «Криворожстали». Это — уже история. Но Верховная Рада нас подталкивает, хотя сама ушла на каникулы, оставив нам задачу реализовать принятый ею закон по «Укррудпрому». Причем сроки в нем очень жесткие. Когда депутаты придут из отпуска, мы должны отчитаться: «Укррудпром» продан, деньги — в бюджете и государство их уже тратит на решение социальных проблем. Так что сейчас у нас в разгаре подготовка к продаже этого предприятия. Сегодня мы уже утвердили условия.

В этом месяце мы практически готовы дать старт и приватизации «Укртелекома» (говоря «мы», я имею в виду и Фонд, и правительство, поскольку приватизацией «Укртелекома», в соответствии со специальным законом, будет заниматься комиссия, которую возглавляет первый вице-премьер).

Несколько иная ситуация с Одесским припортовым заводом. В принципе, он также мог бы быть объектом приватизации этого года, но, учитывая популистские политические заявления некоторых кандидатов в президенты и политиков накануне выборов (речь в них шла о массовой реприватизации) иностранных инвесторов может и не быть, и наши очень сильно потратились на крупных продажах этого года и мы вряд ли получим за этот суперзавод справедливую цену. У нас это называется «спалить» объект. Так что его продажа, скорее всего, будет отодвинута на конец года.

Если мы в этом году продадим «Укррудпром» и «Укртелеком», то, я думаю, получим более 10 миллиардов гривен или более двух миллиардов в долларах. Напомню, что годовое задание по приватизации составляло 2,1 миллиарда гривен, а мы можем дать в бюджет более 10 миллиардов. То есть превысить план в 5 раз и обеспечить вместо двух миллиардов гривен два миллиарда долларов. Я надеюсь, что эти огромные финансовые ресурсы будут получены еще до ноября. Теперь правительство должно очень грамотно этими деньгами распорядиться, чтобы они максимально сработали на экономику.

— Вы говорили, что мы никак не дойдем до уровня 90-го года. А может быть, тут сказывается и то, что мы как-то не так проводим приватизацию? В результате на приватизированных предприятиях возникают корпоративные конфликты и даже войны. А это, конечно, не способствует эффективной работе.

— Причины таких войн не в приватизации, а в нашей низкой корпоративной культуре, в том числе и главным образом у людей, играющих на приватизационном рынке. В отличие от западных вариантов акционерных обществ, где акционеры одного предприятия — это партнеры, объединенные целью улучшить работу предприятия, получить больше прибыли.

У нас же акционеры чаще всего соперники, а иногда и враги. Ситуация изменится только после того, как у нас в сознании произойдет своеобразная культурная революция. Тогда и наши акционеры будут нацелены на то, чтобы консолидировать усилия...

— Культура, как и сознательность, сами по себе не повышаются. Наверное, нужны какие-то усилия на законодательном поле...

— Согласен. Это поле у нас, я бы сказал, довольно рыхлое, зыбкое, а точнее, не вспаханое. Почему мы и просили Верховную Раду, все ее фракции в первую очередь принять два ключевых закона.

Прежде всего, это закон об акционерных обществах. Он внес бы здоровую струю в корпоративные отношения, решил или сгладил бы конфликты и трения между мелкими и крупными акционерами. Точно также необходим закон об управлении государственной собственностью. Плюс два наших закона: о Фонде госимущества и о программе приватизации. Особенно актуален закон об акционерных обществах. Я думаю, в конце года, уже после президентских выборов, он все же будет принят. Я вообще оптимист, но одновременно и реалист, и вот вам мой прогноз: до выборов в парламенте не пройдет ни один серьезный экономический закон.

— А как бы вы прокомментировали то, что делается на Черкасском «Азоте». Там тоже корпоративная война и постороннему человеку непонятно, кто там прав, кто виноват, в чем причина того, что там происходит. Какова позиция Фонда?

— У меня просто сейчас нет информации по этому предприятию, и я не готов детально комментировать эту ситуацию. Но Фонд всегда пытается сделать так, чтобы помирить акционеров, направить их не на междоусобицу, а на конструктивную работу. Часто этому мешают непреодолимые конфликты интересов. Причем каждый их участник хочет быть сверху. А нужно ли и полезно ли это?

— Недавно Верховная Рада приняла решение, запрещающее проводить дополнительную эмиссию акций на предприятиях с государственной долей собственности. Есть ли она на Днепродзержинском коксохиме, где днями утверждены результаты дополнительной эмиссии, причем уставной фонд повышен в три раза?

— В новой откорректированной редакции бюджета абсолютно правильно, на мой взгляд, записали (цитирую дословно): «Акционерным предприятиям (работающим прибыльно и выплачивающим дивиденды), где доля государства более 50%, запрещается принимать решение об уменьшении доли государства».

— То есть оно защищает себя.

— Да. Но там, где наша доля меньше, — 25%, 18%, мы уже абсолютно не влияем. Если аналогичное решение на предприятии будет принято, тогда государство просто теряет свою долю, а государственный пакет размывается. Поэтому нужно как можно быстрее эти мелкие пакеты продать, что и предусмотрено проектом новой программы приватизации, находящейся на рассмотрении в Верховной Раде.

— Размывается пакет, я так предполагаю, и на Днепродзержинском коксохиме. Там есть какие-то акционеры, которые от этого пострадали. А почему государство не защищает их интересы?

— В отношении этого решение принимается или не принимается на общем собрании акционеров. Государственной доли там уже нет. Все зависит от собрания. Государство может вмешиваться только на законодательном уровне, корректируя правовое поле. В частности, защита мелких акционеров заложена в философию проекта закона об акционерных обществах, который пока не принят парламентом. Получается, что такой жесткой защиты нет.

— Государство не раз принимало решения в отношении тех своих предприятий, которые не выполняют программу, работают убыточно. То же самое в отношении тех предприятий, которые не платят работникам зарплату. Но есть и приватизированные предприятия, которые тоже не платят зарплату. Тут государство полностью утратило контроль?

— Да, там где уже нет доли государства, то напрямую оно уже не может воздействовать, только через суд. Только таким образом можно влиять на менеджмент завода. Пожалуйста, продай цех, получи деньги, выплати зарплату. В этом отношении у меня было, думаю, хорошее предложение, которое, к сожалению, не было в полной мере поддержано. Можно было бы взять половину денег от продажи «Криворожстали» и направить на погашение долга. Сегодня долг по зарплате в Украине составляет 2,1 миллиарда гривен. Справедливости ради следует сказать, что значительная часть этого долга — это долг девяностых годов. Так что половина выручки от этого металлургического гиганта его могла бы полностью покрыть. Но при этом государство не стало бы добрым дядюшкой в отношении плохо работающих предприятий. Этот кредит был бы с них впоследствии взыскан. Но, к сожалению, моя идея не была полностью поддержана. Решили погашать долги только работникам сельхозпредприятий и государственных предприятий. Так что в остальных случаях работникам придется действовать через суд. Там, где у государства есть доля не менее контрольного пакета, мы можем воздействовать на руководителя: у нас есть финансовые, административные санкции и взыскания, есть возможность заменить нерадивого руководителя. Я думаю, что в этом году долг по зарплате реально погасить полностью. Таким фантастическим доходом от приватизации просто грешно не воспользоваться... Тут даже большой политической воли не надо. Когда столько денег, то проблем не должно быть. Погасить — и забыть.

— Какие новые идеи сейчас созревают в Фонде госимущества в отношении будущего года?

— Важнее всего для нас законодательство. Мы надеемся, что уже после выборов президента очень быстро будет принята программа приватизации. А также законы о Фонде, об акционерных обществах и об управлении государственной собственностью. Мы, конечно же, не планируем возвращаться к конвейерной приватизации, которая у нас прежде практиковалась. Все будет делаться на основе индивидуальных подходов, объекты будут тщательно готовиться. Тот же припортовой завод мы тщательно год готовили, но пока не продаем. И в будущем году такого не будет, чтобы раз — и сразу продали. Крупные объекты долго готовятся. Но их продажа всегда связана с риском. Это как восхождения на восьмитысячники, которые на Земле наперечет. Нужно смотреть в оба... После пиковой приватизации, которая получилась в этом году, мы закладываем на будущий год два миллиарда гривен. Это — реально. Первым пойдет Одесский припортовой завод, а это практически около миллиарда гривен. Вторая крупная продажа — 43% акций «Укртатнафты» (Кременчугский нефтеперерабатывающий завод). Там только номинал около 150 миллионов долларов. Только эти продажи могли бы решить судьбу плана приватизации и дать 80—90% от закладываемой в бюджет суммы. Правда, от остальных выставляемых в следующем году на приватизацию объектов большой отдачи для бюджета не будет. Для так называемой мелочевки будут решаться совершенно другие задачи, в частности, повышение эффективности работы предприятия. А крупные объекты в Украине уже практически исчерпались. Остался в основном нефтегазовый комплекс, то есть то, что нельзя приватизировать, поскольку эти предприятия составляют основу национальной экономической безопасности государства. Иными словами, следующий год еще будет результативным, а дальше синусоида приватизации могла бы идти потихонечку вниз. Но это не значит, что работа в Фонде также будет угасать. Вспомним, как удачно названо это учреждение: Фонд государственного имущества. Вот мы имущественными отношениями и будем дальше заниматься. Они были, есть и будут. И государство в них выступает, с одной стороны, как субъект, поскольку даже если завершим приватизацию, то это не значит, что мы до последнего гвоздя все продадим. В одних отраслях останется, к примеру, 12%, в других — меньше или больше. Да еще корпоративные права государства в различных обществах. Плюс арендные отношения, совместные предприятия. То есть государство будет выступать, с одной стороны, как субъект имущественных отношений, а с другой, — как своего рода «разводящий», который гасит или локализует возникшие конфликтные ситуации согласно закону. Словом, постепенно будет угасать, сужаться сфера деятельности Фонда на сегменте приватизационном, а вместо этого будет расширяться сфера корпоративного управления, аренды, оценки и так далее. И это будет поистине Фонд госимущества, который сможет заняться правилами игры, и так далее. А в перспективе просматривается (и мы это оговаривали в первой редакции новой программы приватизации) постепенная трансформация Фонда госимущества в Министерство имущественных отношений.

— А как вы смотрите на призывы заняться реприватизацией?

— Там, где был нарушен закон, там, где в отношении предприятий, проданных под инвестобязательства, они не выполняются, мы в соответствии с законом должны вернуть имущество в государственную собственность. Такой реверс осуществляется. Через суд мы уже вернули около 120 предприятий. А затем снова выставляем их на продажу. То есть реприватизация возможна в единичных, четко оговоренных законом случаях. Но я категорически против того, чтобы запускать, как кое-кто предлагает, реприватизационный конвейер. Да упаси Бог! Если такое случится, это еще на пять—семь лет отбросит Украину назад. Этого люди нам не простят. Первый такой конвейер был запущен в 17-м году. Итоги известны и печальны. Стоит ли еще раз наступать на те же грабли? Тогда уж никаких инвесторов к нам и палкой не загонишь.

— Представительство Американской торговой палаты в Украине опубликовало заявление. В нем указывается, что приходит очень много нехороших сигналов об инвестиционном климате в Украине. В частности, критикуют итоги проведенных у нас приватизационных конкурсов. Как вы это прокомментируете?

— Тут как раз обратно пропорциональная зависимость: чем больше мы делаем для Украины, тем больше нас критикуют иностранцы. Потому что создание мощной, могучей Украины не нужно и не выгодно никому. Вот если бы мы отдали им «Криворожсталь», они нас бы не критиковали... Но как бы к этому отнесся наш народ? А мы в рамках закона оставили для Украины ее «жемчужину». Я думаю, это было патриотичное решение. Конечно, оно вызывает определенные ассоциации у иностранцев. Но если для Украины это полезно, важно, необходимо, то мы не отступим, и пусть говорят что хотят. Нам надо учиться защищать национальные интересы так, как это, к примеру, делают американцы.

Недавно российский посол в нашей стране Виктор Черномырдин отметил, что Украина правильно поступила по «Криворожстали». По его словам, мы защищали свои национальные интересы, и если бы такой объект продавала Россия, то, уверен посол, было то же самое — выбрали бы национального инвестора. «Поэтому я считаю, что Украина поступила правильно», — сказал Виктор Степанович, несмотря на то, что российские компании имели к нам претензии.

— Вы в свое время говорили о том, что необходимо законодательно установить глубину проникновения иностранного капитала.

— От этой идеи я не отказываюсь. Такой закон нужно принимать. Кстати, в программе приватизации, которая находится на рассмотрении в Верховной Раде (кстати, она одобрена профильным комитетом по экономической политике, который возглавляет Станислав Гуренко), выписан соответствующий тезис. Если программа будет принята, то это даст возможность при формировании условий приватизации предприятий смотреть еще и через призму глубины проникновения иностранного капитала. Хотя, на мой взгляд, нужен отдельный закон.