Наталья Дзюбенко-Мейс: Джеймс слишком деятельная сила в сегодняшней Украине, чтобы его просто забыть

— Пани Наталья, Джеймса с нами нет уже больше пяти лет. За это время произошло немало событий, которых он, наверное, ждал с нетерпением и, возможно, оказал на них прямое или косвенное влияние. Майдан, признание Верховной Радой Голодомора геноцидом, фильм Буковского...

— Пять лет без Джеймса... Для меня это трагическое время, а для Украины — драматичное. Иногда, наблюдая за теми или иными процессами, я с пронизывающей горечью чувствую, как не хватает Джима. Потому что «Джеймс бы сказал, Джеймс бы ответил, Джеймс бы этого не допустил», — постоянно повторяет моя дочь-журналистка, захваченная врасплох какой-то новостью. Ей вторят мои друзья. Им так недостает Джима, его интеллекта, его способности проникать в суть событий, его отваги часто идти против всех и делать вопреки всему. Признаем, без Джеймса не приобрела бы такую масштабность эта печальная Страстная неделя, не замерцали бы в окнах домов огоньки нашей памяти, нашего пробуждения. Институт национальной памяти, тысячи памятников по всей Украине, тысячи исследований — в этом частичка его души. Студенты, которые изучают его труды, которые ежедневно пользуются его бесценными библиотекой и архивом. А еще — широкое признание, которое получает в мире Голодомор как акт противоукраинского геноцида. Это все главное наследство Джеймса Мейса.

Но мне бы не хотелось, чтобы думали, что открытие страниц украинской истории для Джеймса было самоцелью. Он любил и изучал Украину. Но жил не прошлым, а ее будущим. Именно поэтому он так часто в своих статьях обращался к вопросам экономики, финансов, политики, культуры, становления гражданского общества. Он насторожено относился к опасной способности украинского сообщества к инертности и каждый раз предупреждал: из старого можно построить только старое. Он говорил, что в украинской культуре, в украинской истории таятся золотые зерна будущей Украины, которые нужно заново открывать и осваивать. Джеймс, бесспорно, радовался бы изданию на почти 30-ти языках труды основателя теории геноцида Рафаила Лемкина, чьи работы он так широко пропагандировал. Его труды о Голодоморе как акте геноцида — это серьезный сигнал для сегодняшнего потребительского мира. Вместе с тем, Джеймс был бы крайне обеспокоен тем, что труд Анны Арендт, в котором она исследует технологию тоталитарного общества, хоть и издан на украинском языке, однако мало интересует украинское сообщество. А в нем, кстати, серьезное предупреждение украинскому народу, как может трансформироваться власть, избранная народом, в антинародную власть, если не сформированы гражданские институты.

— Понимают ли сегодня влияние Джеймса на все эти процессы?

— Трудно сказать, на какие процессы повлиял Джеймс. Легче — на какие он не повлиял. Пульс его напряженного мышления бьется в самой сердцевине украинской интеллектуальной мысли. Нас ждут новые открытия и новые неожиданности, ведь не все труды Джеймса еще дошли до читателя, а они обладают удивительной способностью постоянно актуализироваться.

— Пани Наталья, после смерти Джеймса много чего обещали сделать разные люди, чтобы почтить его память. Однако мало что сделано. Где памятник Джеймсу? Где улица Джеймса Мейса? Почему этого всего до сих пор нет?

— Из того, что было обещано, сделано только одно, но самое главное. Усилиями газеты «День» изданы работы Джеймса. Увидела свет его «Черная Илиада»: и трехтомник свидетельств очевидцев, собранных американской комиссией, которую он возглавлял, и рапорт американскому Конгрессу. Нет сегодня памятника, нет мемориальной доски, нет улицы, названной в его честь, а обо мне вспоминают от ноября к ноябрю, от события к событию. Обещалось многое, но Президент — не скульптор, не архитектор, не депутат горсовета, которому некогда подготовить документы, проголосовать, выполнить свои непосредственные служебные обязанности.

Позавчера на открытии выставки в Украинском доме мне сказали: вы, в конце концов, определитесь — либо улица, либо памятник, либо что-то другое. Я определилась давно — книги, работы Джеймса. А с другим, пусть определяются другие. Кого-то пугают широкие мероприятия почтения его памяти, поэтому решили не делать ничего. Я понимаю проблему: при имени Джеймса многих начинает переклинивать. Еще ничего нет, но протесты, клевета черными волнами. Кому-то кажется, что от того, что школа не будет носить его имени, не будет и его самого. С мертвым Джеймсом воюют жестоко и беспощадно. Но это очередное заблуждение, что Джеймс не сможет ответить. Он слишком деятельная сила в сегодняшней Украине, чтобы его просто замолчать, оболгать и забыть.

— Сегодня станет известно имя лауреата Премии газеты «День» имени Джеймса Мейса. Этого имени еще не знает широкая общественность, однако оно известно вам как члену Общественного совета премии. Какими чертами должен быть наделен журналист, чтобы стать лауреатом Премии с именем Джеймса?

— Я снова хочу вернуться к открытию выставки, посвященной Голодомору, в Украинском доме. На ней ко мне подошел известный украинский ученый и начал укорять, что Джеймс пошел работать в газету «День», мол, неужели он не знал, что это «не такая» газета, люди там «не такие», и служат они едва ли не темным силам. Этого Джеймс не знал. И я не знаю. Каждый день читаю газету и нахожу в ней что-то новое. Для Джеймса «День» был единственным окном к читателю — и украинскому, и иностранному. Здесь работали его друзья и соратники. Именно «День» опубликовал его первую книгу с воспоминаниями и его статьями. А потом томик его статей. А потом публикации на страницах его статьи о национальном коммунизме, которая вызвала огромный резонанс среди читателей. Я видела несколько самодельных брошюр, где любовно склеена и отксерокопирована эта статья. На работу Джеймса не приглашал ни один солидный институт, и даже тот, где всю жизнь комфортно работал мой доброжелатель. Не благодаря, а вопреки всему он смог что-то опубликовать при жизни. Что такое свобода слова по-украински, Джеймс хорошо знал. Сегодняшние его сторонники еще вчера требовали от него денег за публикацию. И большая справедливость в том, что газета, с которой Джеймс породнился кровью (в прямом смысле, ведь в трудное для него время сотрудники «Дня» сдавали ему кровь), основала Премию его имени. Я надеюсь, что ее лауреат будет высоко нести это светлое имя.

Основные требования к журналистам закодированы в написанной Джеймсом «Повести о двух журналистах», в его статьях о свободе слова и свободе прессы. Нести свет истины, быть отважным, неуступчивым — вот, что, наверное, сказал бы ему Джеймс Мейс.