НЕРАЗМЕННЫЙ ТОВАР

Попав в Западную Европу, например, в Италию, каждый, конечно, увидит там свое, излюбленное. Чаще на глаза попадается Италия музейная, Италия-этикетка. Спору нет, она прекрасна, особенно для послесоветского ока, красотами не балованного. Неплохой товар, привлекательно упакованный. Здесь хочется любить и умереть, вообще поступать в соответствии с путеводителями и романами. Такая доля у проезжего человека — смотреть не рассуждая, видеть то, что дают. Важный момент комфорта: красивые образы реальности, транслируемые нам (передающим устройством служит поверхность культуры), практически совпадают с самой реальностью, которую видим без посредников. То есть в любом случае получается та картинка, которую мы хотим за свои средства получить. Получается такой странный визуальный товарообмен: я люблю Италию, потому что не могу ее не любить, и, зная, что итальянцы — поголовно артисты и любят показывать все немного лучше, чем есть на самом деле, сам посильно участвую в этом театре.

Впрочем, есть возможность увидеть и другую картинку. Ее не всегда показывают по ТВ и не описывают в проспектах. Маршруты по ней не предлагают экскурсоводы, и приобрести там нечего, равно как и подзаработать сложновато. Это — Италия левацкая, та самая, что потрясла весь мир террором «красных бригад» и дала мощнейшую на Западе компартию, реально влиявшую на жизнь страны. Собственно, мои наблюдения — не целенаправленная экспедиция в левацкие резервации, а лишь заметки по случаю, складывавшиеся из случайных встреч, выхваченных на улице кадров и посещений необычных мест.

Именно с «красными бригадами» первым делом и довелось столкнуться. В Риме друзья приютили меня в околовокзальном районе и в тот же день показали весьма любопытный переулок (названия даже не упомню — увиденное настолько ошарашило, что вся география начисто вылетела из головы) по соседству. Кстати, предупредили, что лучше туда лишний раз не заходить.

Меры предосторожности имели фундаментальное объяснение: переулок контролируют «красные бригады», те самые, ужасные и легендарные. Выглядит эта территория, как зона боевых действий: кучи мусора, сплошные граффити от мостовой до второго этажа, на которых изображены трясущиеся от страха физиономии буржуев вперемешку с безумными лозунгами. Особенно запомнились дорожный знак с перечеркнутой свастикой и всегда закрытый книжный магазин имени Розы Люксембург. Публика, толкущаяся там с самого утра, делится на два типа. Первый — это странные персонажи с харизмой обезумевших доцентов-гуманитариев. То есть очочки и общая тонкость черт налицо, но в движениях, в манере разговора то и дело мелькает что-то очень хищное, по-настоящему недоброе. Глядя на них, охотно веришь, что какой-нибудь не в меру разгорячившийся интеллектуал способен подложить бомбу под прокурора. Вторая разновидность — массивные, без суетливых движений верзилы, прогуливающиеся вдоль тротуара. С одним из таких идейных тяжеловесов вашему покорному слуге, пытавшемуся сфотографировать уникальный переулок, чуть было не пришлось вступить в классовый антагонизм с печальными последствиями для здоровья.

После всех этих страхов друзья мне разъяснили, что настоящие «красные бригады», ветераны движения, терроризировавшие страну в 1980-е, здесь на самом деле не появляются. Они давно уже прячутся в Париже, на революционной пенсии после трудов праведных. В переулке сидят так называемые дети «бригатистов», их второе поколение, новый призыв. Спокойнее от этого не стало: если таковы дети, то на что же способны родители?

Конечно, итальянская компартия на этом фоне выглядит очень респектабельно, по-вегетариански. Потеряв после краха СССР и моральную, и материальную поддержку, она изо всех сил стремится вернуть хотя бы часть былого могущества. В названии появилась приставка «Обновленная», на партийном знамени — некое подобие итальянского триколора. По сути, сегодня эта организация, заставлявшая считаться с собой все Апеннины, представляет собой некую помесь благотворительной организации и шоу-бизнесовой фирмы. Очень характерно выглядело отделение партии в славном городе Венеции — красный флаг над входом, рядом на стене — католическая икона. Внутри — одновременно и кафе, и магазинчик книжек и атрибутики, где самое заметное — огромное полотнище с главным левацким поп-идолом — Че Геварой. Находящийся внутри активист бросается к новому посетителю с темпераментом продавца модного бутика. Полное ощущение дежа вю. И в той же Пальмире, и в других местах практически весь сезон шумят разнообразные молодежные вечеринки, фестивальчики и фестивали все под тем же почти красным флагом.

Однако наиболее массовая и одновременно парадоксальная форма бытования нынешних левых в Италии — это так называемые «центро социале», или социальные центры. Структуры со столь обобщенно-неясным (служба социальной помощи? ночлежки? местный аналог комсомола?) названием заполонили собой почти все крупные города страны. В двух из них мне довелось побывать лично.

Первый же центр оказался бывшим сквотом, то бишь пустующим домом, захваченным местной продвинутой молодежью. Выглядел он как обычный, слегка отремонтированный дом. С одним отличием — на всю стену был нарисован гигантский кровосос-капиталист в цилиндре и с сигарой во рту, который, пыхтя, лезет прямо на зрителя — жуткое впечатление, кажется, вот-вот эта морщинистая Годзилла ступит прямо на тротуар. Центр, как удалось узнать, уже легализован властями то ли как общежитие, то ли как ячейка молодежного досуга. Подъезд — настоящая граффитистская картинная галерея. Двери лифта хотелось выломать и забрать на долгую память как почтовую открытку на воспоминание о мировой революции. Отдельно рядом с подъездом на первом этаже — многоугольная прокуренная комната. Несколько разнобойных столов, составленных в один, за ними — оглушительно галдящая орава. Всем героям вечера — хорошо за 20. Стены сверху донизу оклеены прокламациями, плакатами и репортажными фото. Натуральная история герильи в картинках. Особенно радует количество проявлений солидарности: с народом Палестины, с Кубой, с курдами, с басками, с прочим этнографическим пролетариатом. Хроника боевого пути — анонсы и фотографии демонстраций. Документация из Генуи — на почетном месте. Тут же — подпольная библиотека все на те же темы, куча злобного подрывного чтива, причем хорошо изданного. Народ за столом насмешливо соглашается на мое фотографирование (хорош, из Советов, пусть и бывших, приехал красный уголок фотографировать!). Пьют вино, разрезают арбуз, курят не только табак, но и прочие зелья, не особо опасаясь открытой нараспашку двери.

Мой проводник в этот заповедник антиглобализма роется в ящичке с фотографиями. Находит фото очень симпатичной девушки, а потом рассказывает душещипательную историю, из которой предстает образ очередной мученицы за идею. Оказывается, эта барышня по имени Сильвия жила в США и дружила там с группой местных радикалов. Сама в боевых акциях участия не принимала, просто с друзьями не повезло. Когда группу накрыла полиция, то перед Сильвией поставили выбор — либо она свидетельствует против своих друзей, либо получает на полную катушку как террористка. Девушка выбрала молчание. Ей дали 30 лет строгого режима. Последнее десятилетие в Италии не утихали демонстрации — «верните нам Сильвию». Молва свидетельствует о том, что всех друзей- террористов давно уже отпустили, а ее продолжали гноить. Лишь недавно, когда у несчастной обнаружилась неизлечимая форма рака, Сильвию наконец передали на родину. Теперь она угасает в одном из тюремных госпиталей в Италии.

Другой «центро социале» впечатлял как размахом, так и названием — Леонкавалло. Впрочем, знаменитый композитор имел к заведению весьма опосредованное отношение. Просто на улице Леонкавалло находился еще в 1974 году один из первых социальных центров. Власти его в конце концов разогнали, и тогда буйная молодежь захватила пустующую фабрику, где благополучно отбивает атаки полиции не первый год. Поставлено здесь все на широкую ногу, и в целом Леонкавалло напоминает больше центр развлечений, нежели антиимпериалистическую клоаку. Подъезжать надо между каких-то бетонных стен, вновь изрисованных граффитистами на десятки метров ввысь, на сотни в длину. Товарищи нонконформисты не стесняются брать плату за вход — около пяти долларов. Внутри — столпотворение вавилонское. Толкотня всех и всяческих тусовщиков, каких угодно национальных меньшинств, безумцев юных и престарелых. Сразу слева за стеклом, под яркой тепличной лампой в горшках — нежные ростки конопли. Как меня заверили, официально продажа травки на территории Леонкавалло запрещена, однако мало кто здесь расстается с трубкой, папироской или кальяном. Сама тепличка расположена при входе в книжный магазин. В нем — вновь-таки весь цвет печатного радикализма, но много и просто хороших книг, и две корзины с уцененкой. Попался на глаза даже итальянский Пелевин — «Жизнь насекомых».

Далее — чилл-аут, отгороженный полиэтиленом закуток, озвученный трип-хопом и смягченный подушечками. Ну, а наискось от магазина, сквозь черный проем — впритык два огромных размалеванных зала, явно бывшие фабричные цеха, в одном грохочет настойчивый электронный транс, в другом — более затейливый хаус. В программе следующего вечера — ди-джеи из московского «Аэроданса». В принципе, отсюда можно вообще не уходить. За танцполами — столовая, социальные блюда, социальные цены менее двух долларов — для дорогостоящей Италии действительно смешные. Причины такой благотворительности также вполне социальные, или, скорее, антисоциальные: с бурной торговли, которая здесь идет, никто не платит налогов. Вообще, любой крупный «центро социале» как государство в государстве: официальные законы здесь просто не действуют. Красноречивая надпись на майке одного социальщика — «Always duty free». Во дворе — привычные еще по Андреевскому раскладки с благовониями, майками, фенечками, кассетами. Еще несколько залов. В одном — сидит кружком полдесятка перкуссионистов и складно шаманят на своих тамтамах, немногочисленная аудитория балдеет. В другом зале полутьма, куча разноцветных людей, какие-то долговязые чернокожие в беретах, словно только что оставившие свои автоматы в гардеробе, отплясывают под Боба Марли.

Наконец, относительно тихое кафе. Но передышка недолга. Юная итальянка с нервным тиком на красивом лице, узнав, откуда я, долго и серьезно допытывается, почему не пишу о проблемах украинских иммигрантов. Оказывается, пару лет назад городские власти провели зачистку окраин и повыбрасывали кучу въезжего народа просто на улицу — у кого-то не в порядке было с жильем, у кого-то с документами. Леонкавалло подобрал часть из них, в том числе много украинцев, и помог с жильем и работой. Через несколько минут меня знакомят с одной из парий. Света родом из Черновцов, заканчивала тамошний университет. В Италии живет уже почти три года, говорит с заметным акцентом, забывает слова. При Леонкавалло работала на кухне, сейчас — при какой- то приличной ресторации, помогает кухарить. Хозяева попались нормальные, помогли с натурализацией, так что уже и документы готовы...

В моих наблюдениях нет какого-то эффектного завершающего эпизода, чисто репортажной развязки. Но, кажется, в том нет и надобности. Судя по всему, левая идея на Западе приобрела тот статус, что ей пророчили еще в 1960-е — беспрерывный карнавал, игра с лозунгами, развеселое и не очень трудоемкое представление. Хорошо все-таки бунтовать в богатом и демократичном обществе, где и революция — ходкий, неразменный и давно уже безобидный товар.