Неудобные вопросы «дела Оноприенко»

Зачем убийцу так много показывают по государственным каналам, берут у него интервью, внимают его страшным речам, зачем делаются (в том числе и Президентом) преждевременные выводы о его участи?

Нам очень хочется иметь благопристойный вид, однако «изобразить» его невозможно. В июне Совет Европы вновь обратит свой взор на Украину и спросит: есть ли у вас независимая судебная власть, все ли хорошо с самоуправлением и что там со свободой слова? И ни на один из этих вопросов дать положительный ответ невозможно. Суды испытывают давление, самоуправление мифическое, а о свободе средств массовой информации, особенно электронных, и говорить не приходится (какой государственный канал мог бы показать оппозиционного политика?).

Но всех этих проблем в массовом сознании не существует. Все, чем недовольна Европа, сводится якобы к проблеме смертной казни. Отменить ее вроде бы нельзя: общественное мнение формировалось, похоже, не случайно.

4 июня 1997 года было обнародовано решение судебно-психиатрической комиссии о том, что Анатолий Оноприенко «душевными заболеваниями не страдает и в применении мер медицинского характера не нуждается». Но я своими глазами видела историю болезни Оноприенко, которая хранится в специализированной клинике. Если Оноприенко здоров, непонятно, почему в 1994 году в киевской больнице имени Павлова ему был поставлен диагноз шизофрения и проведен четырехмесячный курс лечения? И кому было выгодно, чтобы вынесенное экспертами решение о том, что Оноприенко здоров, осталось окончательным?

Здесь возникает еще один вопрос: а судьи, то бишь эксперты, кто? О ведомственной судебной экспертизе бывшего Союза до сих пор ходят страшные легенды, и исковерканные судьбы — тому доказательство. Ведомственной экспертизы в Украине не существует, но все сведения о психиатрах, имеющих необходимый статус, находятся в Минздраве. Так что независимость экспертов — это еще один знак вопроса. Мы не врачи и не судьи и не можем утверждать ничего категорически. Но долг журналиста привлечь внимание к «неудобным» вопросам. Даже если они поставлены так резко, как у Сергея Головатого: «Сегодня исполнительной власти выгодно не только показать, что она воплощает в жизнь свои обещания, но и заодно отвлечь внимание народа от принятой Ассамблеей Совета Европы резолюции. В ней определена основная причина всех проблем Украины, заключенная в попытках действующего правительства любыми методами, в том числе и незаконными, сохранить за собой власть, — сказал корреспонденту «Дня» Сергей Головатый. — Вполне вероятно, что Оноприенко психически нездоров, но исполнительной власти необходимо сделать его здоровым, поскольку, если Оноприенко болен и подлежит не расстрелу, а лечению, задуманный спектакль не удастся».

Анатолий Оноприенко находился на лечении в городской больнице имени Павлова с 31 мая по 16 сентября 1994 года. Доставил его в клинику милицейский наряд. Согласно истории болезни, Анатолий привлек к себе внимание милиционеров на железнодорожном вокзале, где он больше часа стоял, не меняя позы, перед кассой и «гипнотизировал» кассира. При осмотре в приемном покое, который проводила опытный врач Нина Волохова, была сделана запись в медицинскую карту: «Пациент напряжен, замкнут, тревожен, галлюцинирует и что-то шепчет...». Те же симптомы были отражены и в сделанных позднее записях лечащего врача.

Во время очередного обхода Оноприенко осмотрела бывший начмед больницы Галина Шуренок. Проанализировав результаты наблюдений врачей, среднего медицинского персонала, а также состояние пациента, она поставила ему предварительный диагноз — шизофрения.

Корреспондент «Дня» встретилась с главным врачом Киевской психиатрической больницы № 3 в Глевахе Галиной Шуренок:

— Оноприенко я осматривала только один раз и поэтому не могу настаивать на поставленном тогда предварительном диагнозе. Но вспоминая сегодня короткую встречу с ним, его мимику, манеру поведения, позу, в которой пациент сидел на кровати, могу предположить: диагноз на тот период времени был поставлен верно. Тем более, что в то время у Анатолия не было необходимости симулировать болезнь. Он вел себя совершенно естественно и адекватно реагировал на лечение нейролептическими препаратами. Организм здорового человека воспринимает подобные инъекции совершенно по-другому. На месте экспертов я бы не стала столь категорично заявлять, что пациент не страдает даже временными психическими расстройствами.

Наблюдая за телевизионными репортажами об Оноприенко, я, как психиатр, не могу понять, почему судебно-экспертная комиссия игнорирует его рассказы о «голосах», космических тарелках и инопланетянах. Ведь эти заявления всегда расценивались в мировой психиатрической практике как симптомы шизофрении. Не обращают внимание эксперты и на его собственную мотивацию преступлений: «Я убил детей, чтобы они не оставались сиротами». Я удивлена тем, что экспертиза проводилась не стационарно, а в амбулаторных условиях и на непосредственное наблюдение за пациентом было затрачено только 28 часов. Тогда как, согласно законодательству, пациент должен был находиться под постоянным медицинским контролем месяц. Вызывает недоумение и то, что эксперты не пригласили для консультации ни одного из работавших с Оноприенко в 1994 году врачей. Комиссия даже не проанализировала проведенное нами обследование».

Столь странное поведение судебно-психиатрической комиссии может стать понятным, если принять во внимание тот факт, что сегодня в Украине все психиатрические клиники, их специалисты, а также судебные эксперты подчиняются одному ведомству — Министерству здравоохранения. На практике членов судебно-психиатрической комиссии определяют не судебные и следственные органы, как это записано в Уголовно-процессуальном кодексе, а Минздрав.

Ответственный секретарь Ассоциации психиатров Украины Семен Глузман сказал корреспонденту «Дня»: «Поскольку все сведения о психиатрах, имеющих статус судебного эксперта, аккумулированы в Министерстве здравоохранения, при возникновении необходимости проведения экспертизы судебные органы вынуждены принять сделанный Минздравом выбор экспертов. Подобная «монополия», естественно, приводит к использованию судебной психиатрии в личных целях и развитию коррупции».

Между тем во многих странах мира судебные органы могут свободно выбирать экспертов и при желании давать им отвод. Для того, чтобы ввести подобную практику у нас, необходимо, на мой взгляд, создать при независимой инстанции, например Министерстве юстиции, службу, где будут храниться сведения обо всех судебных психиатрах страны».

К сожалению, сегодня в Украине судебных психиатров не так уж много, да и сама система подготовки судебных специалистов, по словам С. Глузмана, оставляет желать лучшего. Зачастую врачи проходят тестирование и сдают экзамены только формально, поэтому Ассоциация психиатров Украины с согласия Министерства здравоохранения ищет независимые материальные источники для создания в нашей стране альтернативной системы подготовки судебных психиатров. Пока это только проект, но, возможно, пройдет несколько лет, и в Украине появятся новые судебные психиатры. Властям станет гораздо сложнее манипулировать судьбами и спекулировать на человеческой беде.