Об «университете, овитом плющом», в котором бурлит жизнь

«Сегодня наш университет престижный, завтра — будет одним из самых престижных, а право учиться в нем будет большой честью.» Так во время нашей последней встречи в декабре 2009 года сформулировал задачу, которую ставит перед собой и коллегами, Петр Саух, ректор Житомирского государственного университета им. Ивана Франко. Наши читатели знают, что «День» ценит тех, кто ставит перед собой высокую планку. Хотя мы понимаем, что достижение такой цели в неблагоприятных условиях — дело сверхсложное. Но «День» знает примеры воплощения таких задач в жизнь.

По приглашению университета сегодня проходит день «Дня» в Житомире — это открытие новой Фотовыставки «Дня» и читательская конференция для тех, кому от «Дня» нужно больше, чем ежедневная газета. Ведь мы не только воплощаем в жизнь масштабные проекты — мы приглашаем к партнерству и участию в них. Накануне мы связались с Петром Саухом, чтобы спросить, чего ожидают в университете от встречи с «Днем», и поговорить о наболевших вопросах высшего образования в Украине.

— С нетерпением встречи с «Днем» жду не только я, но и весь наш университет. Газета «День» затрагивает вопросы, которые будят мысль. Мне кажется, что в какой-то степени «День» разбудил и чувство профессионального достоинства у специалиста-педагога. Ну а Фотовыставку «Дня» прошлого года в нашем университете посмотрело свыше тысячи посетителей — не только преподавателей и студентов университета, но и жителей и гостей Житомира. «День» имеет мощный интеллектуальный потенциал редакции, которая интеллигентно поднимает острые, «ершистые» вопросы. Используя учение Платона, можно сказать, что в наше время мы сориентированы не на философичность восприятия мира, а на филодоксичность — то есть каждый имеет свою правду. Часто среди всех этих правд найти среднее арифметическое очень сложно. Эту задачу — найти среднее арифметическое для украинского сообщества — взяла на себя газета «День».

— Последние события в сфере образования активизировали студенческое протестное движение, в котором житомирские студенты одни из самых активных. Общаетесь ли вы со своими студентами? Что как ректор вы им советуете?

— Когда я возглавил университет, здесь было формальное самоуправление. Зато мы создали мощную студенческую организацию — Студенческое братство. Признаюсь, что инициатива его создания исходила от профессорско-преподавательского состава. Но в настоящий момент братство — очень влиятельная и независимая сила в университете. Причем студенты реагируют не только на события, происходящие в университете, но и на общественные проблемы. Председатель нашего братства Юлия Плисак входит в общенациональные студенческие организации, ездит на встречи, после чего обязательно заходит ко мне с предложениями и советами, какие идеи из других университетов позаимствовать. Когда я работал в США и Германии, то всегда удивлялся, что студенты сами организовывают студенческую жизнь. Мы уже близки к тому, когда и у нас студенты превращаются в действенную (постоянно, а не время от времени) общественную силу. Наша газета «Универсум» публикует критические статьи, где иногда и меня достаточно серьезно задевают. Должен реагировать и давать соответствующие поручения службам, чтобы решить тот или иной вопрос.

— Уже увидел свет третий вариант законопроекта «О высшем образовании». Как вы его оцениваете и видите ли существенные отличия от двух предыдущих?

— Реформы в образовании очень нужны. И не для «показухи» перед Европой, а нам самим. В мире знаний и эффективности реформа образования — это требование времени. Образование — это синергическая система, потому ключевое слово в реформе — системность. Мировая тенденция — это массовизация образования. И у нас, и в Европе все стремятся иметь высшее образование. При том количестве университетов, которые мы имеем сегодня, в этом году 100% выпускников будут иметь возможность вступить. И, что интересно, университеты всех примут на учебу. С одной стороны, это хорошо. Это демократично — равный доступ к высшему образованию. С другой стороны, массовизация угрожает уничтожением элитарного высшего образования, подготовкой «серых кадров», а не национальной элиты, способной осуществить технологический прорыв.

Я недавно был на совещании в Министерстве образования и науки, молодежи и спорта по поводу упомянутого вами законопроекта, которое проходило при участии студенческих организаций и депутатов Верховной Рады.

Нужно сказать, звучало немало хороших предложений. Я активно поддерживаю предложение академика Згуровского, ректора КПИ, что оптимизировать сеть учебных заведений, бесспорно, нужно, и высших учебных заведений в том числе. Но в основу оптимизации вуза нужно брать не количество студентов, а целый ряд критериев — признанность университета на международном уровне, авторитет преподавателей университета, исторические традиции, научные школы... Я поддерживаю идею уменьшения количества высших учебных заведений. Это — потребность. Но не нужно выдумывать велосипед. Американская система высшего образования является одной из лучших в мире. А сделали американцы очень просто (причем эту реформу провели не так давно — в 1970—1980-х годах) — они создали три группы университетов, и считают высшим образованием все то, что люди получают после средней школы. Первая группа — в нашем понимании колледжи, училища, профессионально-технические учебные заведения. Учеба в них максимально приближена к жизни, к конкретному производству. Вторая группа — это профильные университеты: медицинские, педагогические, металлургические, аграрные и другие. Среди этих университетов можно было бы выделить десяток самых мощных определенного профиля. Например, среди всех аграрных университетов выделить один и сделать его исследовательским. Этими исследовательскими университетами должна опекаться центральная власть, а остальные должны быть «привязаны» к регионам. Третья группа университетов — классические, готовящие бакалавров, магистров и докторов философии. Это самое мощное звено высших учебных заведений, которые призваны готовить национальную элиту. Здесь важно все — научные школы, материально-техническая база, и главное — древняя история и традиции университета. В Штатах и Англии их называют «университеты, повитые плющом». Они задают тон общественным дискуссиям и настроениям. Если задать такую схему нашему образованию, я уверен, был бы результат.

В этом законопроекте предложена определенная автономия университетам. Например, вузу предоставлена возможность распоряжаться заработанными средствами. Это действительно важно. Мы зарабатываем большие деньги, наш бюджет — это четверть городского бюджета, но я не имею права ими распоряжаться. Эти средства в крепких объятиях держит казначейство, без разрешения которого мы не имеем возможности закупить даже канцелярию. Новый законопроект в этом плане предлагает определенную свободу. Именно экономическая свобода является основой последующей автономии. Если мы будем иметь финансовую независимость, все остальное будет зависеть от меня — от ректора и его команды. Но. Говоря об экономической свободе, мы должны обусловить, что в университете будут действовать мощные общественные организации. Иначе это угрожает авторитаризмом и своеволием ректоров.

— Академическая общественность, говоря об упомянутом законопроекте, акцентирует внимание, в первую очередь, на ограничении финансовой и административной автономии, и немногие говорят об автономии мировоззренческой, автономии для формирования собственного знания, о независимости от государственной образовательной политики. Означает ли это, что украинская академическая общественность не готова к самостоятельному мышлению?

— Все зависит от атмосферы, которая существует в том или другом университете. Скажу откровенно, на меня никто никогда не давил относительно того, что и как я должен делать. А если и бывали какие-то опосредованные общие установки, я к этому подходил с умом, и так настраиваю весь коллектив. К самостоятельному мышлению мы готовы. Мы не готовы к другому. Знания, которые мы даем в университете, должны быть тесно связаны с жизнью. Мы должны воспитывать специалиста с высокой жизненной компетенцией. Содержание учебного процесса не предусматривает серьезную мировоззренческую составляющую. Это большая беда. Время вроде бы этого требует — мол, дай нам узкоспециализированного специалиста. Мы не беспокоимся о том, как этот человек соотносит себя с миром, страной, нацией. Среди педагогов-теоретиков сегодня развернулась дискуссия о так называемых квалификационных и жизненных компетенциях. Я поставил задачу таким образом: мы в университете должны разработать жизненные компетенции — на что наш выпускник должен в жизни ориентироваться, в чем и как ориентироваться, и профессиональные компетенции. Над этой сверхсложной задачей в нашем университете работает рабочая группа. Мы не ожидаем, пока отечественные теоретики придут к какому-то одному мнению. Мы должны работать на наших студентов уже сегодня.