ПАМЯТНИК ПРИ ЖИЗНИ,

Ясенивка встретила холодным туманом глубокой осени. Было тихо и весьма печально. Около грузовика в центре села, где производили обмен выращенного здесь картофеля на завезенный откуда-то лук, очередь показала и на контору СООО, и на избу «кузнечихи» Скульской. Тут-таки вспомнили и о светлой памяти кузнеца Емельяна. Хором заявили, что был большим тружеником и искренним компанейским человеком.

В конторе — директор «Ясенивки» Александр Деревянко, утомленный конкуренцией с местной фермершей Еленой Трач, которая успешно сочетает полеводство на больших площадях с воспитанием и обучением подрастающего поколения в местной школе, учительствует. «Отдавали ту зарплату зерном, так она не взяла», — говорит о вдове директор. Это после того, как сюда, в Ясенивку, было отправлено из района исполнительное письмо о судебном решении.

Вдова уже призабыла дорогу к конторе. После унижений, которые там изведала, дала себе слово, что даже в ту сторону не посмотрит. Она — в своей маленькой избе. Согласилась: «Отдавали овсом. А что мне с овсом делать? Ни коня, ни козы не имею». Хотела за заработанные Емельяном деньги памятник заказать и установить на его могиле...

Вспоминает о последних земных шагах своего дорогого супруга: «Он уже давно был, как говорят в народе, на заслуженном отдыхе. Но ходил на работу каждый день. Тогда и косили горох в поле вручную. Он чувствовал себя очень плохо, но шел. Агрономша Александра Петровна поставила его первым. Емельян взял косу и повел команду за собой. Молодые и здоровые за ним едва успевали. Таким упорным был. На работе его и не стало. Он на огороде сеял табак — любил людям раздавать. Ребята курили и расхваливали, — красиво высушенный и аккуратно порезанный табак. Угостил, но уже сам папиросу не скрутил...». Водку не пил: «Кому что нужно в кузнице, так идут к нему. Кто-то за работу принесет бутылку, и «назад» несет. Я же, говорил, в обществе трезвости состою. Скажите спасибо дядьке и идите себе с Богом».

Ясенивка помнит: «Машина шла, а Емельяна несли от избы аж до могилы, его последнего пристанища. Такие труженики, как Скульский Емельян Брониславович, рождаются раз в сто лет и то не в каждом селе. И сам директор СООО «Ясенивка» Александр Деревянко отдает должное: «Покойный почитал труд». За последний год этого тяжелого труда не получил на руки и копейки. Так хоть бы после смерти отдали, чтобы вдова имела за что скромный памятник на его могиле установить...

Последний год трудов и дней Емельяна Скульского был драматическим для всей Ясенивки. Василий Трач, который был здесь председателем колхоза, пошел в Ярмолинцы заместителем председателя райгосадминистрации. Александр Деревянко, который был в Ярмолинцах председателем райгосадминистрации, пошел в Ясенивку. Как раз давали людям землю и свободу, началось реформирование. «Покойный считал, что земля будет дорожать. Не сомневался, что отдадут и все долги, что имущественные наделы приобретут большое значение для благосостояния. Поэтому мы с Емельяном загодя договорились и завещали все нажитое добро своим детям — Оксане, которая в Хмельницком, и Людмиле, которая в Киеве», — рассказывает Глафира Скульская. Она учительствовала в младших классах, грамотная. Больно ей, что муж уже давно отошел в мир иной, и его завещание и до сих пор не приобрело законной силы: «Когда еще ходила в контору, к Деревянко, чтобы отдал зарплату по-доброму, одно от него слышала: я ничего не знаю, идите к Трачу». По-видимому, имел в виду и семейные связи между Скульскими и Трачами, и то, что и при Василие Траче долг из Емельяновой зарплаты складывался.

А потом — другое. Наследники отдали свое наследство, земельный пай в аренду фермерше Елене Трач, жене Василия Ивановича. Но уже собрала свой первый щедрый урожай. Заплатила своим арендодателям по пять центнеров зерна арендной платы за земельный пай. «А кому же было землю в аренду отдавать? Конечно, родственникам», — объяснила Глафира Скульская решения наследников.

Вольному — воля. Однако труды земные покойного, которые дали щедрые плоды хлебом насущным, таки до сих пор не оплачены. Неважно, по чьей именно вине — Александра Деревянка или его успешного предшественника. К сожалению, давно уже такая система сложилась, что вместо денег людям за труд натуру навязывают. Злые намерения тех, кто навязывает, словно шило, которое вылазит из мешка. Прозрачные. Мол, на тебе, небоже, что нам негоже. То же таки зерно — в бункерном весе, по непонятно какой цене, во всяком случае, по такой, с которой на рынок хоть и не иди, потому что куры засмеют.

Присваивается труд живых, мертвых и нерожденных. И здесь уже нет разницы, чей именно этот труд — свата, брата, кумы или какого-то другого близкого родственника. Это даже не та бартерная схема, по которой в тот день в центре Ясенивки около закрытого магазина сбывали лук и брали картофель. Приезжий коммерсант, никому свою волю не навязываю: хочешь — неси свой картофель, а не хочешь, то извини. «Вся выручка идет на солярку и запасные части к сельхозтехнике. Не знаешь, как выжить в этих сложных условиях», — жалуется Александр Деревянко. Кто, мол, только не наживается за счет несчастного крестьянина, который, согнувшись в три погибели, идет на неоплачиваемую работу и там-таки завершает свой жизненный путь.

Наживаются все, у кого только совести человеческой недостает.

Пока горемычная вдова перебирала этим овсом, Александр Деревянко вспомнил о полученном в наследство земельном пае покойного Емельяна Скульского. «Наши трактористы нашими тракторами и нашей соляркой заорали тот земельный участок, который наследники Скульского отдали в аренду Трачам», — говорит Александр Деревянко, который обратился в райсуд со встречным иском. О возмещении расходов, «направленных СООО «Ясенивка» в основную обработку почвы». Орала же «Ясенивка», а сеяла и собирала фермерша Елена Трач.

Встречное исковое заявление — в стадии рассмотрения апелляционной инстанцией. Фемида, конечно, когда-то скажет свое последнее слово. Однако, пока это произойдет, село вспоминает давнее наблюдение за панами. Те дерутся, а у холопов чубы трещат. Чтобы убедить, что это именно так, а не иначе, приведем хронологию событий в Ясенивке. Еме льяна Скульского не стало в августе 1999 года, в 2000 году «Ясенивка» вспахала, засеяла, собрала выращенное с его надела, наконец, в январе 2001 года фермерша Елена Трач взяла в аренду земельный пай от наследников покойного. «За 2000 год «Ясенивка» не заплатила мне арендную плату за землю. Говорят, что договора не было. Так зачем же использовали участок?» — спрашивает Глафира Скульская.

Александр Деревянко не отвечает на этот логичный вопрос. Как не отвечает и на вопрос о том, почему выясняет взаимоотношения с вдовой, а не с фермершей, которая взяла вспаханную землю. Вместо этого обращает внимание на безумные расходы основателей «Ясенивки», направленные в основном на возделывание чужой почвы: «Вот справка, официальная: себестоимость гектара глубокой пахоты — 301,24 гривни. А земельный пай, полученный наследниками от покойного, — 2,77 гектара...». Поэтому по этой логике вдова еще имеет долг перед СООО за вспашку, о которой она, конечно, основателей не просила. Кстати, названная директором себестоимость пахоты, как говорят в народе, ни в одни ворота не лезет. Трактористы, которые предлагают свои услуги владельцам огородов и дач, больше 250 гривен в перерасчете на гектар не берут.

Председатель Ярмолинецкой райгосадминистрации Василий Волощук, которому корреспондент «Дня» показал письма от Глафиры Скульской, категорически отказался от комментариев: «Впервые слышу об этом конфликте. До сих пор никто к нам с этим вопросом не обращался». Хотя в Ясенивку уже не одна комиссия проверяющих приезжала: СООО «Ясенивка» и фермерша не могут разделить имущество, в котором значительная доля — плод трудов и дней светлой памяти Емельяна Скульского. Его имущественный пай — 14 тысяч гривен», — говорит вдова. Почти так же, как Василий Волощук, заявил и его заместитель Василий Трач, которого встретили в Ясенивке: «Ничего о том не знаю. Земельный пай в аренду взяла моя жена. Спросите у нее, но она куда-то уехала».

Тихое сельское кладбище в Ясенивке. Вот оно, место, где нашел себе вечный покой кузнец-труженик. На могиле — скромный, изготовленный в райцентре из гранитной крышки памятник Емельяну Скульскому, который оставил этот грешный мир 70-летним. «Одолжила у людей деньги и поставила ему памятник. Понемногу откладывала со своей пенсии, вернула долг», — рассказывает опечаленная вдова. Кругом — могилы и могилы. Здесь их, хлеборобов, больше, чем в Ясенивке, где вспыхивают страсти, пашут—сеют—собирают, как могут, планируют, имеют свои явные и скрытые намерения, обращаются в суды, присваивают плоды чужого труда, и, по-видимому, мало думают о вечном...

Кузнец Емельян Скульский еще при жизни установил себе памятник. Тяжелым, и неоплаченным достойно трудом.