Реакция политического средневековья?

То, что неизвестная организация «Самостiйна Україна» практически в полном личном составе захватывала здание ЦК КПУ, уже призабывается. Акция не имела резонанса в обществе, но она не имела и должного осмысления — в каких терминах оценивается гражданами то, что произошло — политических или криминальных?

Показательно, что праворадикальная украинская организация УНА-УНСО, которая монопольно занимает крайний правый спектр, недоуменно восприняла выходку «Самостiйної України», несколько ревниво заподозрив неудавшихся «захватчиков» в дискредитации радикальных методов борьбы, указывая с высоты своего опыта на отсутствие идеологической и слабую физическую подготовку. Председатель исполкома УНА-УНСО Юрий Тыма отказывает им в гордом звании «политические экстремисты», «потому что все прекрасно понимают, что не в коммунистах дело», УНСО, не упускающая возможности пропагандировать свои методы борьбы и физическую подготовку к проведению одной, но победной акции, даже не воспользовалась подвернувшимся случаем для очередного декларирования этого.

С другой стороны, один из лидеров КУНа Михаил Ратушный сообщил «Дню», что им создан Общественный комитет защиты арестованных членов «Самостiйної України». В этот комитет войдут духовные и религиозные деятели, ректор духовной семинарии, известный певец и композитор Тарас Петриненко. Михаил Ратушный симпатизирует политическим требованиям членов «Самостiйної України». И считает неотъемлемым гражданским правом молодых людей выбирать методы достижения цели, даже если они противоречат Уголовному кодексу. А поскольку сегодня гражданские права арестованных ущемлены, то общественность должна их защищать.

Но хотелось бы обратить внимание, что несмотря на активность в локальных политических кругах, в целом реакция общества на экстремальные политические проявления отсутствует. Что может свидетельствовать не столько о пресловутой добродушности украинского национального характера, сколько о незрелости общественной реакции, невыписанности «маячков», по реакции на которые общество обретает зрелость. Доктор социологических наук, заведующий отделом Института социологии НАН Украины Сергей МАКЕЕВ считает небезопасным общественным синдромом молчаливую или неярко выраженную, но одобрительную реакцию на проявления насилия и нарушение прав человека. Его оценки захвата здания ЦК КПУ совпадают с оценкой праворадикального политика Юрия Тымы в одном — он тоже отказывается квалифицировать произошедшее как политический экстремизм:

— Общества, каждая их сфера, живут своим собственным временем, не совпадающим с обычным летоисчислением. В социальной сфере, думаю, мы находимся в раннем XX веке, поскольку права людей массово нарушаются (мы с представительством ООН провели опрос: 66% заявили, что в последние 6 лет те или иные их права нарушались). Время, в котором живет наша политика, я бы охарактеризовал как политическое средневековье. Есть масса признаков, дающее мне право так утверждать.

Например, с самого начала факт захвата здания квалифицируется в политических терминах. Но что там политического? То, что захвачен офис или то, что там были члены Руха? Это — не политический экстремизм, а банальный бандитизм. Политическим это событие можно считать только для общества, пребывающего в политическом средневековье. С цивилизованных позиций то, что захватили людей, облили все бензином, разгромили офис — самое настоящее варварство с элементами бандитизма. Политический экстремизм как явление принадлежит к определенному периоду в развитии человечества. В развитых странах это время давно в прошлом, вместе с присущим ему экстремизмом. Там есть носители радикальных взглядов, а самих действий насильственных — нет. Это уже политический постмодерн. Например, в Австрии пришли радикалы к власти, но они ничего при этом не захватывали, ни одного человека не линчевали, не обливали бензином.

— Вы считаете, что выдвижение политических требований не придает этой акции политического статуса?

— Конечно, нет. Ведь в цивилизованном обществе, в координатах политического модерна, никто не разговаривает, например, с террористами как с политиками, более того, их действия осуждаются, вокруг них создается атмосфера общественной нетерпимости.

А что произошло у нас? В поведении политических партий я вижу те же признаки политического средневековья. Нормальная партия, узнавшая, что ее члены стали участниками организованной банды, немедленно исключает и публично отмежевывается от них. У нас же голова Киевской организации Руха приезжает и просит отпустить этих бедных людей. Для меня как гражданина прочитывается: Рух публично признает, что будет лелеять, холить, защищать экстремистскую группу внутри партии, неких «эксов» — тех, кто будет заниматься экспроприацией, устрашением. Если Рух эволюционирует в этом направлении, то я должен испугаться. И надеюсь, что со мной вместе еще кто-то испугается.

— Наше общество молчит. И ни одна из политических партий не берет на себя миссию создавать в обществе атмосферу недозволенности в вопросах нарушения прав человека.

— Действительно, раз такой атмосферы не создано, общество воспринимает нарушение своих общих прав как дозволенный метод, достойный подражания — так можно действовать в политике, на улице, на стадионе. Ведь посмотрите, в Австрии четверть австрийцев проголосовали за партию Хайдера, а три четверти ведь возмутились по этому поводу и достаточно активно для европейского общества это проявили! Вот это — яркий пример социальной педагогики, которая должна привести к улучшению нравов, если они «самотеком» испортились.

— Очевидно, что акция «Самостiйної України» планировалась в том числе и в саморекламных целях. Возможно, в реакции партий, активно откликнувшихся на нее, я имею в виду Рух и Компартию, тоже заложено желание привлечь к себе внимание. Если они ставят только эту цель, то довольно последовательно ее достигают.

— Коммунисты тоже действуют, на мой взгляд, в координатах политического средневековья, давая оценку в политических терминах. Им известен один враг — фашизм. И каждый, кто против коммунистов — фашист. У них не происходит обновления идей, лидеров, не появляются новые термины, нет работы со словом и образом. Поэтому они поддержали навешивание того же политического ярлыка на явление, которое не является политическим по происхождению.

Рух тоже может потерять общественную поддержку. Для постмодерна — это полная потеря политического лица, люди стали бы опасаться партии, которая поддерживает такие действия.

Позже можно говорить об этой акции в терминах политической безрассудности или ошибочности. Но сначала нужно осудить. А пока даже ректор Киево-Могилянской академии Брюховецкий обращается к каким-то властям с просьбой о защите этих молодчиков — мол, ребята пошалили. И это ректор вуза, который претендует на то, что воспитывает национальную элиту! Если и государственная власть не отреагирует на эту акцию как на бандитизм, то это значит, что и структуры государственной власти находятся в политическом средневековье. Тогда получится, что все мы находимся в одном политическом времени.

Нужно создать нетерпимость по поводу проявления насилия. Нельзя это насилие, достижение политической победы через элементарные бандитские методы оправдывать или поддерживать. Ведь на самом деле речь идет о правах человека. Сегодня это была коммунистическая партия, а завтра это будет «Собор» Матвиенко, потом Рух.

Не отреагировать адекватным образом, означает создать прецедент, который может дать толчок массовым проявлениям. Начнутся взаимные захваты, тогда это станет фактом социальным, и это уже точно будет характеристикой общества, в котором мы живем: общество политического экстремизма.

ОТ РЕДАКЦИИ

«День» продолжает публиковать мнения по поводу известной акции «СУ». Приглашаем читателей высказаться: что это — политический экстремизм, хулиганство, молодой максимализм? Как вы оцениваете общественную реакцию?