Русский язык и демократия: нерешенная дилемма истории

Публикацией статьи профессора Оксаны ПАХЛЕВСКОЙ «День» продолжает развернувшуюся широкую дискуссию о нынешнем статусе и перспективах русского языка и русской культуры в Украине. Как видим, инициированное нашей газетой обсуждение, практически сразу выйдя за узкие рамки сугубо «языкового вопроса», перешло в геополитическую, а затем и в мировоззренческую плоскость.

29 января 2005 года на страницах газеты «День» было опубликовано Открытое письмо в защиту «русского языка и русскоязычной культуры». Под этим письмом к тому моменту подписались более семидесяти интеллектуалов Украины, в основном между Киевом и Харьковом. Письмо встревоженное: выглядит так, что априори новая власть неминуемо должна стать угрозой для русского языка и культуры в Украине. Более того, авторы письма считают, что отношение новой власти к решению этой проблемы станет тестом на демократию в Украине.

Открытое письмо было написано как полемический ответ на два предыдущих письма украинской интеллигенции в избирательный период. Справедливости ради отмечу, что отдельные положения одного из них — «Открытого письма двенадцати аполитичных литераторов о выборе и выборах» (14.10.2004) — я не разделяю. К сожалению, в электоральной френезии подписанты этого письма допустили некорректную формулировку в отношении русского языка как «языка попсы и блатняка». Ведь, во-первых, вульгарный российский «масскульт» ни в коей мере не перечеркивает «высокой» русской культуры. А во-вторых, в так называемой «постмодерной» украинской продукции «блатняка» и «попсы» не меньше, чем в соответствующей продукции российской (откуда этот «блатняк», кстати, в основном и импортирован, в отсутствие таких же глубоких языковых и социальных источников этой традиции на национальной почве). Очевидно, небезоснователен и протест авторов Открытого письма против эвентуального чиновничьего произвола, способного, как мы знаем, обеднить и формализовать любой закон, даже самый лучший (хотя корректнее, конечно, было бы подкрепить подобный упрек конкретными фактами).

Ошибочна, однако, на мой взгляд, попытка авторов этого письма интерпретировать как идеологическую «атаку» на русский язык тезис их оппонентов о возможном превращении тогдашней Украины — в случае победы стратегии Кремля — в «черную дыру в центре Европы». К сожалению, никогда не было возможно — и доныне так есть — оторвать государственную идентичность России от специфики узуса русского языка как политического инструмента имперской экспансии. Поэтому сегодня полемика о проблематике функционирования русского языка и культуры в Украине бессознательно (а иногда, возможно, и сознательно) служит довольно прозрачным прикрытием для конфронтации намного более глубокой — конфронтации мировоззренческой. Вот об этом и пойдет речь в этой статье.

Оранжевая революция проявила и поляризовала давно назревшие, но до сих пор латентные политические, социальные, культурные конфликты в мировом масштабе: между Европой и Россией, между Россией и Америкой, между Америкой и Европой и даже внутри самой Европы. В частности, в украинско- российских отношениях коллапсировали фальшивые идеологемы «дружбы народов-братьев», «славянского единства» и тому подобное, поскольку именно по телу Украины — как, впрочем, и следовало ожидать, прошел тектонический цивилизационный разлом между Европой и «Евразией». Украина не разделилась, а выявила реальную несовместимость европейской и российской цивилизаций, их застарелый, хотя в последний период и искусно завуалированный прагматичными потребностями конфликт. Ведь в Украине произошло противостояние не Украины «украиноязычной» и «русскоязычной», а Украины европейской и постсоветской (или еще даже советской), с неизбежной вследствие этого конфронтацией категорий населения в зависимости не от языковой их принадлежности, а от их политической культуры, — а в целом и от культуры вообще (помним впечатляющие кривые на статистических диаграммах избирательных предпочтений, где на диаграмме представителя от власти культурный уровень электората хмуро и неуклонно катился вниз).

Реальный масштаб украинско-российского конфликта, таким образом, будет измеряться не тем или иным законом о языке в Украине, а в первую очередь способностью России регенерировать и осовременить свою политику, приспособив ее к актуальным контекстам и прекратив практику дезинформации, давления и шантажа по отношению к соседним с нею государствам. Ведь одно из самых интересных открытий, сделанное в ходе украинских выборов, — это глубокий кризис политической стратегии команды Путина — команды, оказавшейся, как пишет британский «Economist» (25.01.2005), «слабой» и «примитивной». Россия проявила анахроничность, действительно примитивность и неизобретательность политической стратегии, которая — в сочетании с грубой самоуверенностью кремлевских политтехнологов — проиллюстрировала полную неспособность «чекистского» мышления отвечать, как сегодня принято говорить, на «вызовы времени». После белорусского псевдореферендума Алексей Макаркин, вице-директор Центра политических технологий, так ответил на вопрос журналиста, что будет делать Россия, если в Беларуси найдется белорусский Ющенко: мы поставим белорусского Януковича («Газета», Москва, 18.10.2004). Шах и мат. Самой себе... Можно только посочувствовать соседнему государству, которое в поиске союзников опирается, с одной стороны, на казус клинический, а с другой, — на казус уголовный (того, кого нельзя было брать в армию, оказалось возможным «взять» в президенты!). Это единственное, что России осталось? Так неуклюже слепленная архитектура политической системы — лишнее доказательство слабости базовых конструкций российской геостратегии. А все это вместе подтвердило и углубление уже фактически задекларированного отрыва России от общих европейских ценностей, и выбор авторитарного пути развития, откровенно противопоставленного западной демократии.

Вот потому невозможно — если это только не делается со спекулятивной целью — абстрагировать положение и статус русского языка в Украине от актуального политического контекста отношений между двумя странами. Отсюда поражает категорическое непризнание (незнание?) авторами письма самых элементарных фактов русской (!) истории, когда говорится о том, что «дискриминация русского языка в Украине» «имеет место на протяжении всего времени существования Украины как независимого государства». Пафос слова «дискриминация» в таком контексте настолько же соответствует реальности, как филиппика президента Путина против «оккупации» Западом Украины (ее «оккупировали» в тот момент посредники — Солана, Квасьневский и Адамкус). Уже не говоря о том, что в истории российской государственности и вообще не было хотя бы малейшего периода, в который нерусское население не претерпевало бы те или иные формы национальной, в частности языковой и религиозной дискриминации, безапелляционно оправданной «правотой государства».

Не менее поражают и настойчивые попытки авторов привязать полемические аспекты письма к политической конкретике недавних выборов. «Если Янукович разговаривает на русском языке», а подписанты избирательных протестов из противоположного лагеря выступали против его кандидатуры, то это, по мнению авторов, «не означает, что русский язык в чем-то провинился перед Украиной». Итак, снова подмена, поскольку не о русском языке шла речь. А речь шла не более и не менее, как о силовом навязывании Украине политической модели, которая ставила под угрозу ее существование как государства.

Одно из основных отличий русской цивилизации от европейской заключается в том, что формирующим принципом первой является омологация и закрытость, а другой, — дифференциация и открытость. Российское пространство способно удерживать свою компактность только путем униформизации, путем «reductio ad unum», сведения к единому («православие, самодержавие, народность»). Европейское пространство — это «единство в разнообразии». Поэтому российское пространство страдает перманентной энтропией, которая периодически заканчивается имплозией. Европейское же пространство неуклонно расширяется, что приводит к его постоянному обновлению и обогащению. А гарантией стабильности служат не архаичные идеологемы, а общность юридических законов.

Еще одно радикальное отличие российской цивилизационной модели от европейской заключается в почти полном отсутствии в России критического осознания собственной истории. Англия, Франция и другие колониальные государства Европы отказались от имперской идеологии (и от имперских владений!) путем юридического и культурного признания отдельной идентичности и достоинства этой идентичности колонизированных народов. Германия сумела стать демократической страной только через длительное катарсисное осознание преступлений против человечества, за которые она была ответственна. Бесконечные исторические конфликты Польши с Украиной превратились в редкую по своему культурному богатству историю сближения двух наций, которые сумели преобразить моральную силу признания своих ошибок в строительный материал аутентичного понимания во имя будущего.

Что же касается России, то идет ли речь о языке или же о любой другой проблеме в ее отношениях с другими народами, проявляется неспособность русской культуры стать на сторону Иного, посмотреть на ситуацию без русскоцентричного пункта видения. Не случайно историк Брайчевский писал об имманентной специфике российской историографии — способности оценивать мировую историю исключительно в оптике российских интересов. В конечном счете, что касается языка, то на самом деле русский язык ОЧЕНЬ провинился перед Украиной — и не только тогда, когда стал одним из привилегированных пропагандистских инструментов циничной кремлевской политтехнологии на последних украинских выборах. Провинился русский язык также перед другими народами и культурами, которые подверглись вначале имперскому, затем советскому, а впоследствии неототалитарному омологационному давлению России. Однако этот факт со стороны российской интеллигенции по сей день фактически не признан. Не говоря уже о признании его со стороны официальной России. А это не только не снимает исторически укоренившийся конфликт между Россией и ее соседями, но и постоянно его обостряет неконструктивным для всех сторон образом.

Вспомним коротко, что староукраинский язык запрещал уже Петр I, приказывая «на пожарех сжечь» «книги литовския печати», «дабы никакой розни и особаго наречия не было». Екатерина II запретит украинский, польский и латынь в стенах Киево-Могилянской академии, а службы будут служить «голосом, свойственным русскому наречию». Благодаря этим «новациям» барочный расцвет Украины на десятилетия превратится в культурный упадок и социальную депрессию. Допустим, слишком давняя история. А три запрещения украинского языка во второй половине ХIХ в., которые превращали в гетто украинскую культуру? А сентенция Валуева о том, что «так называемого украинского языка не было, нет и быть не может»? (Интересная, кстати, логика: а зачем запрещать несуществующий язык?!) Понадобилась революция 1905 года и отчетливая угроза краха империи, чтобы Шахматов признал, наконец, что на самом деле украинский язык — не диалект и не «наречие», а — язык. Однако впоследствии, когда стало понятно, что Украина будет бороться за независимость, то не только украинский язык, но и сам термин «Украина» российские интеллектуалы (Трубецкой, Струве и многие другие) будут интерпретировать как покушение на «единство России»... И не будем вспоминать недоброй памяти советский период, когда наступление на украинскую идентичность со стороны России велось единственно инструментом геноцида, во всех его формах.

И все же в основном пункте я согласна с авторами письма. Бесспорно, русский язык нужно защищать. Но: РУССКИЙ ЯЗЫК НЕОБХОДИМО ЗАЩИЩАТЬ ОТ ПОПЫТОК ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЭТОТ ЯЗЫК КАК ИНСТРУМЕНТ НЕОИМПЕРСКОЙ ЭКСПАНСИИ, КСЕНОФОБСКОГО НАСИЛИЯ И ЛЮМПЕНИЗИРОВАННОЙ НЕСОЗНАТЕЛЬНОСТИ.

На самом деле русский язык находится сегодня в парадоксально тяжелом положении. В отличие, скажем, от английского, динамика его распространения не пропорциональна динамике роста культурного уровня, а скорее — НАОБОРОТ. Его люмпенизация санкционирована «сверху». До сих пор — и не случайно — не проведено углубленное исследование феномена русификации во времена имперские, а еще меньше — во времена советские, со всеми патологическими культурными, социальными, психологическими и даже психическими последствиями такого явления. А тем временем неумолимая статистика свидетельствует, что в Украине наиболее неблагополучны в плане социальном ареалы, русифицированные во времена империи, а потом, соответственно, советизированные. Собственно, в прямой пропорции к русификации наблюдается люмпенизация: чем более русифицирован ареал, тем ниже образовательный уровень населения, тем выше преступность и алкоголизм, тем слабее система здравоохранения, тем большее количество брошенных детей и тому подобное. Донецкая и Луганская области являются тревожным тому свидетельством.

Хорошо, «проиграло» русифицированное население. Но «выиграл» ли по крайней мере русский язык от русификации, вливая в себя наименее окультуренные слои населения, с легкостью перенимавшие «общепонятный» со всем наследием неизбежного языкового бескультурья? Выиграл ли русский язык, став «советским языком» (помните школьный стишок: «Говорите по-советски»?), а значит, языком идеологического насилия и культурного убожества? Еще в 80- е годы в гуманитарной секции Академии наук (!), если вы просили у буфетчицы кофе на украинском, она вам отвечала: «У меня от вашего украинского голова болит! Говорите мне на человеческом языке!» Где были тогда сегодняшние подписанты вышеупомянутого Открытого письма, и почему они не защищали свой родной «человеческий язык» от такой античеловеческой его инструментализации со стороны тоталитарного режима? Правда, в Москве во второй половине 70-х несколько русских писателей шукшинского круга начали бить тревогу и писать о «смерти русского языка» вследствие его плебеизации. Но в брежневском СССР этот протест не мог быть услышан.

И выиграл ли, например, русский язык от тотальной русификации Беларуси, которая является доведенным до провинциального абсурда конденсатом врожденных болезней российской политики? Именно белорусский анклав русского языка эпитомизирует слепую силу анальфабетизма, которая выкорчевывает культуру местную, укореняя вместо этого анахроничную идеологическую тупость. Лукашенко запрещает оранжевый цвет и рок-музыку, не пускает белорусских моделей в Европу, запрещает отдых отравленных Чернобылем детей на Западе, из которого эти дети якобы возвращаются «другими людьми». Заметим, что 80% белорусских детей — больны. По выводу Криса Бесби, медэксперта Европейской комиссии по радиационному риску, клетки 16-летних белорусских подростков соответствуют состоянию клеток 65-летнего британца. Итак, западные «враги», чтобы помочь этим детям, должны сначала вести войну с коррумпированной белорусской бюрократией, а потом идти от дома к дому, раздавая детям необходимое, дабы это пострежимное чиновничество не забрало все в свои руки, проклиная, естественно, Запад за «вмешательство». А в Минске милиция бьет молодежь за белорусский язык, который считается признаком оппозиционности. Неужели уважающие себя россияне не чувствуют себя униженными тем, что их язык беззастенчиво эксплуатируется в качестве инструмента подобного насилия?!

Лучшей защитой русского языка был бы, например, протест против выступления Жириновского, в котором Киев назывался «русским городом», Днепр — «русской рекой» и объявлялось, что «никакой Украины нет» и что в Киеве, как и в Минске, должно сидеть по российскому губернатору.

Русский язык нужно было защищать от Георгия Тихонова, ответственного за защиту русского меньшинства на постсоветском пространстве, который на страницах авторитетного итальянского геополитического журнала «Limes» (1998, № 4) свидетельствовал, что «Гитлер был демократичнее сегодняшних украинских политиков», которые, оказывается, запретили употребление русского языка на радио и телевидении (!), свели количество подписчиков русскоязычной прессы до 3% (!) и тому подобное. А также от другого автора, Роберта Третьякова, который в том же номере называл все постсоветские государства «расистскими», за исключением, понятно, самой России и Беларуси. И при этом обещал восстановление «Великой России» в формате СНГ и очень сожалел о наличии международных законов, которые защищают права человека и тем самым препятствуют ныне России «вернуть себе» Украину военным путем, — так, как это было сделано в 20 е годы ХХ в., когда эти досадные дляРоссии международные законы еще не существовали. К слову, номер журнала имеет симптоматичное название: «Россия распадается на куски» (La Russia a pezzi). Потому и распадается, что Россия никогда не имела ни уважения, ни милосердия ни к одному из уничтожаемых ею же народов.

Однако самые интересные цитаты находим в статье хорошо известной нам личности — кремлевского гонца Глеба Павловского — статье, напечатанной в его же журнале «Русский журнал»: «Рождение нации, или Битва за сердце России» (14.01.2005). Украина в этой оптике — это, как нетрудно догадаться, «сердце России» (или же почему-то на «вражьем» английском — «хартланд»). По мнению автора, Западная Украина состоялась как нация исключительно с помощью Ватикана. Отсюда логично, что населяют ее не кто-нибудь, а «наследники бандеровцев», которые вот-вот начнут «этнические чистки» и «выдавливание русскоязычных в Россию». Достается и «сервильной западной прессе», и «русофобской Европе». Пишет автор: «Уже сейчас, по данным штаба Януковича, люди, которым отвратительно лицо западно-украинского политического этноса (...), вынуждены бежать в восточные регионы или вообще из страны из-за того, что новорожденная западно-украинская «демократия» угрожает им физической расправой». Наибольшие же враги России — студенты Киево-Могилянской академии, «католические талибы» (!): «Если такие «массы» победят, над Украиной опустится ночь, по сравнению с которой правление талибов в Афганистане покажется сумерками. Некатолики станут в стране людьми второго сорта, а всю религиозную политику будет контролировать римская дефензива». Словом, такой текст мог бы пробудить из мертвых Иосифа Виссарионовича. В основе же своей — это зеркало российских параноидальных еврофобий.

Но это не конец. От теории автор переходит к практике, а именно: предлагает благодарному читателю СЦЕНАРИЙ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В УКРАИНЕ. «Попытаемся представить себе в общих чертах сценарий такой войны. Вопрос принадлежности Киева будет играть в ней ключевую роль. Ясно, что «западные» будут стремиться к обладанию Киевом со всей бескомпромиссностью. И потому, что в городе преобладают сторонники Ющенко, и потому, что этот город — символ русского хартланда. В стратегических планах католической экспансии на восток этот город не обойти на пути к Москве, как не обойти было немцам Сталинграда...». А дальше и вообще очаровательно: «В таком случае все решит позиция союзника — Москвы. Если Россия будет настаивать на овладении Киевом, Юго-Восточная Украина имеет больше шансов заполучить столицу, поскольку имеет больший резерв населения и лучшую техническую базу для такой борьбы. В России в то же время могут иметься свои соображения в пользу контроля над Киевом и прилегающими территориями (...). Главное соображение «за»: контроль над общерусским «хартландом». Возможно, Россия захочет сохранить Киев в качестве одного из сакральных центров русской цивилизации. В ином случае может создаться крайне неблагоприятная ситуация, когда все духовные центры этой цивилизации — Константинополь и Киев вслед за ним — окажутся захваченными неприятелем...».

Внимание: очевидно, история России остановилась еще где-то до падения Константинополя. Поскольку, похоже, автор не знает, что «неприятель» таки захватил Константинополь, и сделал это еще... в 1453 году! А сегодня собирается — о, ужас! — и вообще интегрироваться в Европу. Прекрасный сюжет для сюрреалистической пьесы. Хотя, впрочем, Войнович уже описал Россию в форме «Москворепа», окруженного «тремя поясами враждебности»...

Итак, пока «аполитичные» российские интеллектуалы защищают русский язык от воображаемых «дискриминаций», вполне политизированный кремлевский стратег бредит о реальной военной интервенции России в «братскую» Украину: «Вообще же, в случае неблагоприятного для Юго-Востока хода военных действий спасти положение может только полномасштабное участие в конфликте России (...). Внушает оптимизм в этой ситуации, однако, то, что пока, по известным военно-стратегическим обстоятельствам, Россия, при любой степени вмешательства на Украине, не рискует большой разрушительной войной на своей собственной территории». Как не порадоваться за Россию?

А вывод и вообще блестящий: «Таким образом, если теперь Россия не отстоит право русских на Украине, вымирание народа будет происходить не просто быстрее, но получит дополнительное моральное оправдание... Возможно, нация почувствует, что наступило самое время показать, что она существует не в теории, а на деле: то есть начать по-настоящему «драться за своих», как это делают все просвещенные европейские нации, какой хотят стать русские. В этом случае может неожиданно выясниться, что вопреки планам западных политтехнологов родилась не только украинская, но и русская нация».

Силлогизм прост. «Русской нации» на самом деле нет. Чтобы она не вымерла, а наоборот, родилась, единственный способ — пойти войной на Украину. И тогда Россия станет «просвещенной европейской нацией», которая «дерется за своих» (хотя неизвестно, зачем ей становиться «европейской нацией», если Европа является историческим «врагом» России; что же касается Европы, которая таким образом «дралась за своих», то это, для справки, все-таки была Германия коричневого цвета, с ее судетскими и прочими синдромами). Кстати, насколько мне известно, отреагировал на эту публикацию только беспощадный русскоязычный сайт «ОБКОМ» (17.12.2004). А украинские сайты и вообще проигнорировали призыв к «священному православному джихаду против оранжевых католических фундаменталистов». А жаль. Наша Конституция запрещает призывы к войне. И статус «персона нон грата» — это минимум, на который должен рассчитывать автор подобных опусов.

Если в таких откровенно ксенофобских категориях мыслит кремлевский стратег, то чего же тогда ожидать от зомбированного электората Юга и Востока в условиях отсутствия там альтернативной информации? Вот он и пишет, как в Запорожье: «За царя, за Отечество», потому как не знает, в каком «Отечестве» живет, и не подозревает, что царя в нем уже довольно давно нет. «Союз Православных Граждан» провозглашает: «Православие или смерть! Мы сообщаем, что старцы Русской Православной Церкви благословили добиваться Донецко-Крымско- Новороссийской республики и стоять насмерть. Мы боремся за Русь Святую и веру Православную...». А «Комитет избирателей Донбасса» всерьез информирует: «Как сообщают наши источники, она (Тимошенко) готовит пятидесятитысячный силовой карательный корпус для подавления Донбасса, Таврии и Новороссии, который приступит к жестким зачисткам сразу после «инаугурации» Ющенко».

Не знаю. Может, подобные «избиратели Донбасса» и до сих пор припадают ухом к земле, как в средневековье, и слышат железный шаг «карательного корпуса» из Киева. Знаю, однако, что киевляне в ужасе переглядывались и закрывались, кто где мог, предупреждая друг друга: «Донецкие идут». И те «донецкие» были намного материальнее. Но также знаю, что должны ответить перед судом те, кто превратил недомученный коммунизмом Донбасс в эмблему бандитизма, морально перечеркивая тем самым порядочных донетчан. И таким образом применяя к ним еще одну форму насилия.

Итак, русский язык нужно было защищать, когда в Донецке был объявлен «1941 й»год и готовность электората Януковича ограждать Донетчину и Луганщину от «оранжевой чумы». Тот самый сайт «ОБКОМ» очень жестко описал избирателя Януковича, который, брызгая слюной из-за отсутствия зубов, кричал лозунги против «оранжевых питекантропов, тварей и шавок». Указывая при этом, что это, собственно, коллективный портрет избирателей Януковича, — и в этом, в конечном счете, легко убедиться по многочисленным фотографиям. Многие из этих людей даже не понимают своей драмы. Эти люди искалечены даже физически, и они тем более агрессивны, чем меньше они знают подлинные причины своего социального унижения и культурной маргинальности.

Тем более нужно беспокоиться — и даже очень — о русском языке, когда узнаем о распространении скинхедов в Крыму, о пролиферации антисемитизма, о нападениях на верующих около синагоги. Не забывая при этом, что в самой России все больше растут ксенофобские движения и увеличивается количество совершенных на национальной почве преступлений. Не далее как 20 января этого года газета «Известия» выходила со статьей на первой странице: «Скинхеды стали убивать в два раза чаще». Однако — и это пишет газета, полностью лояльная к власти! — «депутаты продолжали использовать националистические лозунги», «власть «не видела» успешного распространения националистических настроений, а милиция «не замечала» националистической составляющей преступлений».

Тот же номер газеты свидетельствует о том, что, кажется, национальная русская идея таки начинает вырисовываться. И это идея... «России для русских», которую исповедует 53% населения! Не нужно быть аналитиком, чтобы понять из этих данных: империя, которая в ХIХ в. расширялась ежедневно на 50 кв. км, которая распространила свою историческую территорию до 1/6 части земного шара за счет полностью неподобных себе народов, культур, религий, при такой идеологии идет навстречу фашистскому режиму, а в перспективе — и катастрофической имплозии.

Итак, защищать не только русский язык, но и саму Россию нужно, когда российская Дума принимает закон (не далее как в январе этого года) о праве присоединять к России государственные образования, отделяющиеся от стран на постсоветской территории. Россию нужно защищать от нее самой, когда она хочет «прирастить» себя Приднестровьем, Абхазией, Южной Осетией, вместо того, чтобы позаботиться о том, чтобы в самой России работало здравоохранение, чтобы ежегодно не умирали 900 тысяч людей ТОЛЬКО от алкоголизма. Поэтому прав российский политолог Андрей Пионтковский, директор Центра стратегических исследований, который советует Украине жить и развиваться, не обращая внимания на «комплексы Кремля», с его неизбежным видением «старшего брата», «доминирования на постсоветском пространстве», «либеральной империи» и пр., что ведет только к «маргинализации России и маразмизации ее политической жизни» (RUPOR, 1.02.2005).

Россию нужно защищать от нее самой, когда она планирует истратить на какое-то невиданное доселе оружие больше 30% бюджета, в то время как ее заржавленное атомное оружие должны почему-то обезвреживать, а проще — превращать в металлолом западные, в частности итальянские специалисты за «скромную» цену — 360 миллионов долларов за такую вот атомную «штуку» (а «штук» много). Распиливание же «Тайфуна» — самой большой в мире атомной подлодки, попавшей в Книгу рекордов Гиннесса из-за своих гигантских размеров, способной вместить целых 20 межконтинентальных ракет, — будет оплачивать почему-то... Америка, когда-то «адресат» этих самых ракет. Ко всему «Тайфун» нельзя было обнаружить даже из космоса, а значит, и предупредить нанесение эвентуального ядерного удара. Не является ли это трагическим символом мифического и абсурдного «российского величия», от которого ее саму должен спасать недоразрушенный ею же мир?

Россию нужно защищать от нее самой, когда она хочет поставить три памятника Сталину, в частности и в Крыму, — на исторически татарской земле, с которой татарское население было по приказу Сталина депортировано. И не следует забывать, что в Беслане также был возводен бюст Сталину, — в 1994 году. Так был отмечен юбилей депортации чеченцев...

И правы ли авторы письма, называя «бессмысленным» предложение предыдущего правительства Ющенко ввести, согласно Европейской хартии, защиту вымирающих языков, среди которых есть крымскотатарский, караимский, гагаузский? Дело не только в том, что эти языки не имеют государственной защиты за пределами Украины. Дело в том, что на самом деле должно не опротестовывать, а, наоборот, предложить системную защиту татарского языка именно русское сообщество, поскольку тоталитарная Россия несет ответственность за депортацию целого народа, и не только татар. Речь не идет о материальной компенсации, на которую Россия, если бы она платила ее своим жертвам, как Германия, должна была работать столетие, не зарабатывая сама ни цента. Речь идет о символическом знаке доброй воли и исторической справедливости... Которого, конечно, вряд ли дождаться.

Недавно президент России высказал глубокую мысль, что нужно сделать «более привлекательной» перспективу сотрудничества в пределах СНГ для ее членов.

ПОЗДНО.

Ту молодежь, которая сегодня ездит по миру, которая живет в другом историческом ритме и измерении, страх перед «наколотыми апельсинами» и «американскими валенками» не преследует, а приказы «старцев Русской Православной Церкви» не интересуют. Эта молодежь рассмеялась над источенным молью кагебистским чучелом. Эта молодежь хочет свободно путешествовать, учиться, отдыхать, слушать рок-музыку, не спрашивая разрешения у Лукашенко, и плавать в интернете, не спрашивая разрешения у Путина. К сожалению, к огромному сожалению, русский язык, русская ментальность были цементирующей субстанцией насилия не только коммунистического, но и посткоммунистического режима. Должна признать, что самые толерантные и либеральные украинцы начали терять терпение. А русской интеллигенции вовсе не стоит лишаться таких последовательных союзников, верных принципам именно европейских законов межнационального общения.

Именно под давлением этих люмпенизационных процессов русский язык не выдерживает сегодня конкуренции глобализированного мира и все больше утрачивает культурный магнетизм.

А в период Оранжевой революции собственно УКРАИНСКАЯ ИДЕЯ СТАЛА ГЕНЕРАТОРОМ И НОСИТЕЛЕМ ИДЕИ ЕВРОПЕЙСКОЙ — идеи уважения к человеку, к его правам, к его потребностям, к его идентичности. Международная организация «Комитеты за свободу» (которую возглавляет, кстати, известный русский диссидент Владимир Буковский) так закончила свое письмо в поддержку Украины: «Мы вместе с Виктором Ющенко и с теми, кто борется вместе с ним. Мы все — украинцы».

Благодаря этому своему европейскому сознанию украинское общество становилось все более зрелым как общество гражданское. А в условиях гражданского общества язык перестает быть фактором идеологическим, а становится тем, чем он является имманентно, — инструментом коммуникации. Поэтому на Майдане можно было говорить с донетчанами, луганчанами, крымчанами, харьковчанами по-украински, а они тебе отвечали по- русски, но на самом деле мы говорили на ОДНОМ ЯЗЫКЕ — языке человеческого взаимоуважения, то есть языке демократии. Никогда не забуду молодую донетчанку, уставшую женщину в разорванных сапогах (валенок из Америки не хватило!), замерзшую, не имевшую денег позвонить своей девочке, которая лежала в больнице с сердцем, оставленная на родственников. Она, эта женщина, может, и не знала, как переводится слово «демократия». И простыми словами мне объяснила, почему два месяца жила на Майдане: «Надо же жить как-то честнее. Чтобы тебя не унижали. Может, хоть моя дочь будет жить в человеческих условиях». Как вы понимаете, никто у той женщины не отнимал возможности говорить на русском языке. Просто у нее была отнята возможность жить по-человечески. Вот и все.

Или же немолодые киевлянки, которые сочувственно кивали при этом головами и вспоминали с восхищением: «Как мы кричали на Майдане: «Слава Украине!» и обнимались. И все улыбались, и какие люди были добрые». Никому — ни русским, ни украинским интеллигентам, никакой другой категории населения не следует терять той светлой энергии добра и взаимопонимания, которая высвободилась в душах людей в эти тяжелые благословенные месяцы рождения новой Украины.

Вот потому говорить о том, что «русский язык в Украине не имеет гарантий европейского уровня» и что ответственность за такое положение вещей лежит на Ющенко и на «Нашей Украине», означает просто не уважать читателей. Ответственность за отсутствие каких-либо гарантий — в сфере языка, а также политики, экономики, социального обеспечения, культуры и в других жизненно важных для общества сферах, — лежит полностью и исключительно именно на том «криминально-мафиозном» политическом истеблишменте Украины, который с 1991 до 2004 года сделал все, чтобы отнять у Украины ее европейскую перспективу. А политически был рваной рукавицей, натянутой на полупарализованную руку Москвы. И теперь Украина выстраивает эту европейскую перспективу в условиях значительно худших, чем 13 лет назад. Самое же интересное то, что за эти «гарантии европейского уровня» борется именно та политическая сила Украины, которую авторы письма обвиняют в игнорировании проблематики положения русского языка! Сближение Украины с Европой и последующая интеграция — это и есть самый верный путь преодоления конфликтных аспектов украинско-российских отношений.

Оранжевая революция выявила еще один факт чрезвычайного политического и культурного значения: в украинском обществе формируется новое сознание — демократическое сознание русских и/или русскоязычных, которые чувствуют себя полноценными и полноправными гражданами Украины. Они прекрасно знают, что в демократической Украине никто не будет заставлять их отказываться от русского языка дома или на улице, или на рабочем месте. Но именно эта категория украинских граждан, как правило, прекрасно знает украинский язык, никогда не возмущается, что этот язык ТОЖЕ нужно знать, и пользуется им, когда это необходимо.

Вот потому на фоне полемической патетики интеллектуалов лучше всего защитила не только русский язык, но и всю Россию именно русская из Украины. Не знаю, кто она по профессии, и не называю ее имени, хотя на сайте «Обозревателя» (25.11.2004) ее письмо фигурировало, подписанное именем, фамилией и определением — «гражданка Украины». Приведу письмо почти полностью.

«В Украине нет Запада и Востока!

Хочу обратиться к тем фальсификаторам от власти, которые утверждают, что Украина разделилась на восток и запад, на украиноязычных и русскоязычных.

Выйдите на Майдан и послушайте, на каком языке скандируют полмиллиона митингующих, — чаще на русском, на каком языке митингующие говорят между собой, — больше на русском. Это то обстоятельство, которое спасает честь русского языка и его носителей в глазах порядочных людей всего мира. Это то, что компенсирует тот урон, который наносит репутации всего русского Путин и официальная Россия...».

Вот истинное проявление органичной потребности в демократии русских Украины, которые унаследовали лучшую либеральную традицию российскую и которые являются детьми европейского субстрата украинской культуры. И это также органичная потребность русских России, которые ощущают себя наследниками Чаадаева, Герцена, Сахарова. Именно этих россиян мы видели и в Киеве на Майдане, и на других площадях Украины и мира, — вместе с украинцами.

Поэтому вопрос защиты русского языка в Украине — это не вопрос тех или иных юридических параграфов, а глубокая и тяжелая необходимость ДЕЛОБОТОМИЗАЦИИ ПОСТСОВЕТСКОГО ОБЩЕСТВА. К сожалению для русского языка, лоботомизация общества осуществлялась с помощью именно этого языка. И при почти тотальном молчании именно русской интеллигенции.

Итак, «последовательно и твердо отстаивать честь и достоинство русского языка в Украине» — это длительный катарсисный процесс, который должен начаться с отделения русского языка как инструмента политического давления от русского языка как носителя демократической культуры диалога и понимания между людьми. Не пренебрежительные декларации «недоверия» к новой власти, а совместный солидарный труд интеллигенции украинской вместе с интеллигенцией русской, в Украине и за ее пределами, был бы единственным эффективным методом защиты русского языка как языка культуры.

На сегодня русский язык и демократия — это историческая дилемма, до сих пор НЕ РЕШЕННАЯ. Не хотелось бы думать, что эта проблема НЕРАЗРЕШИМА. В той мере, в какой русский язык будет становиться — наряду с другими языками региона, польским и украинским, венгерским и словацким, чешским и литовским — языком демократии, будет сниматься болезненная конфликтность этого вопроса. Тогда из имперски окрашенной идеологемы «великорусского языка», который, как оказалось, так неэффективно «сплотил братьев-славян», русский язык станет языком НОРМАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОБЩЕНИЯ. В конце концов, та демократия и та европейскость, к которой так отчаянно стремится подавляющее большинство украинского общества, — и желает этого для всех без исключения своих граждан, — это всего лишь те СТАНДАРТЫ НОРМАЛЬНОСТИ, которые придают человеческой жизни достоинство, смысл, благородную экзистенциональную и нравственную перспективы.