Синдром Политбюро

Между процессами, практически одновременно идущими в парламентах Украины и России (структурирование большинства, формирование оппозиции, выборы руководства, пересмотр статуса депутатов) есть определенное сходство. Вопрос в том, является ли это сходство только внешним или же их можно считать полностью идентичными?

Показательно, что одним из первых шагов украинского левого меньшинства стало обращение к руководству российской Госдумы. Если заявление, направленное ими в Парламентскую Ассамблею Совета Европы представляется вполне оправданным и закономерным (все-таки речь идет о межгосударственной структуре, членом которой Украина является), то усмотреть прямую связь между внутрипарламентским конфликтом и «жалобой» российскому руководству на руководство украинское довольно затруднительно. Однако это был момент истины — во время опасности отпадает вся словесная шелуха и срабатывает естественный инстинкт. И хотя в тот же день на пресс-конференции Александр Ткаченко заявил: «Мы просто проинформировали наших коллег в России о положении дел в Верховной Раде», уже было очевидно, что «пуповину», связывающую украинских левых с ЦК КПСС, они так и не разорвали.

Ответ из Москвы не заставил себя долго ждать, и вот уже российский спикер коммунист Геннадий Селезнев обращается к Леониду Кучме с призывом воздержаться от неконституционных действий во взаимоотношениях с Верховной Радой. Свой столь горячий интерес к внутрипарламентскому кризису в соседнем государстве Г.Селезнев объяснил тем, что «Украина является нашим братским партнером и нам не безразлично, что там происходит». Нечего сказать, убедительное объяснение. При этом необходимо отметить несколько моментов: во-первых, в Госдуме уже целую неделю продолжатся собственный кризис, и г-н Селезнев не нашел никаких эффективных шагов для его разрешения; во — вторых, всем известен российский рецепт решения подобных кризисов — расстрел Верховного Совета в 1993 году. И, наконец, в то же самое время, когда российское руководство подвергается критике во всем демократическом мире за действия в Чечне, господин Селезнев учит украинское руководство, «что такое хорошо и что такое плохо».

При этом если кто-то полагает, что г-ном Селезневым движет коммунистическая солидарность, то он ошибается. Российские левые — и в этом их главное отличие от украинских — стоят на государственнических позициях (разумеется, в их понимании) и «идеологическая окраска» для них играет подчиненную роль. Такая прагматическая позиция КПРФ сделала возможным союз коммунистов и «Единства». И именно отсутствие такой позиции в украинских левых во многом обусловливает невозможность подобного союза. Поэтому российский сценарий формирования большинства на «неидеологической основе» с участием левых партий сегодня в Украине не пройдет. Во всяком случае до тех пор, пока наши левые будут ощущать себя «депутатами Верховного Совета СССР».