Восьмое марта

Дмитрий Валентинович спешит.

Он, вообще, всегда спешит, оказываясь на улице, особенно в метро, даже когда у него есть время.

Он вынимает из кармана магнитную карточку, так называемый месячный проездной, и тычет ею в соответствующую щель. Чего боится Дмитрий Валентинович? Он боится, что что-то произойдет без него. А также — большого метеорита, который когда-нибудь сильно ударит Землю. Еще он избегает тех, кого называет гимназистами. Это по преимуществу молодые, самоуверенные люди, во всяком случае младше него, которые каждый вечер отбирают у других людей центр города, где пьют пиво и гогочут. А больше всего их в кинозалах и в интернете. И там, и там они занимаются одним и тем же делом: комментируют. В том числе фильмы, что смотрит Дмитрий Валентинович, или тексты, им написанные. Те же комментарии они высказывают при личных встречах. Гимназисты — страшны. Потому что у них бородки, пиво, матерщина, и они везде. Один из них, очевидно, их тайный вождь, даже проник однажды в будапештскую подземку и оштрафовал Дмитрия Валентиновича за неправильно прокомпостированный билет, и сдачу не отдал, сволочь. Но тут — не Будапешт. Здесь Киев. Здесь…

— Куда?! Куда?!! С мартовским! Проездным!! — громко останавливает поспешное движение молодая, но с равномерными выпуклостями женщина в синих пальто и фуражке.

Да, предусмотрительность Дмитрия Валентиновича обернулась против него: купил мартовский проездной еще в феврале, достал рано, и вот пожалуйста — траектория его бега досадно оборвалась.

— Это я вас с Восьмым марта хотел поздравить — находится Дмитрий Валентинович.

— Улыбнитесь, пожалуйста — сухо добавляет он.

Между верхними выпуклостями действительно прорезается что-то наподобие улыбки.

— А что, такая злая?

— Да — отчеканивает Дмитрий Валентинович, для солидности поправляя новую черную кепку, которой гордится. И, наконец, проходит турникет.

А там, внутри, в другом, охраняемом пространстве, почему-то бежит такса. Бежит и гавкает. Маленькая, энергичная, очень нахальная, в ошейнике, но без хозяйки — где ее хозяйка? — лает и несется по белому мраморному полу, совершенно неуместная, потому что клали этот пол совсем-совсем не для этого, а тут, получается, летит по нему шумная рыжая торпедка со сбитым прицелом, и не просто летит, а наперегонки с Дмитрием Валентиновичем, который такими трудами сюда пробился.

Вдруг Дмитрий Валентинович останавливается… поворачивается… и звонко лает в ответ.

Каково!

Такса сразу сатанеет, и не просто заливается, а еще начинает гнаться за нашим героем: цель появилась!

Вагон подошел очень-очень вовремя.

А в вагоне все привычно, как всегда.

Частили колеса, люди, — одни толкались, другие читали, третьи молчали. Молчал и Дмитрий Валентинович.

Тетка в синем что-то мурлыкала себе под нос, время от времени выказывая довольно неплохое сопрано.