Алла ПУГАЧЕВА: «Я по нутру своему рокерша»

О Пугачевой говорят и пишут ежедневно: интернет просто переполнен домыслами на ее счет. Особенно нынешним летом: ведь Пугачева недавно перенесла операцию на сердце. Но и после операции примадонна все время на виду. Она приезжала в своем персональном вагоне на «Славянский базар в Витебск» и на «Новую волну» в Юрмалу. В Белоруссии ее награждал орденом президент Лукашенко, а в Юрмале она зачитывала приветствие президента российского (Путина). Улыбки Аллы Борисовны сейчас активно фиксируют теле- и фотокамеры, она презентует со сцены свои новые песни и признается публике в любви, заходит на дни рождения к Илье Резнику и Игорю Крутому. Однако интервью не дает. Исключение сделала для izvestia.ru. (Печатается с сокращениями.)

— Судя по информации «Forbes», вы сегодня наша самая преуспевающая эстрадная артистка.

— Приятно. Хотя я и не читала этот номер. А сколько они мне там денег приписали?

— 2,7 млн. долларов за 2005 год. Врут или правда?

— На самом деле меньше, честно скажу. Я в последние годы не много работаю. Только если уж совсем концы с концами не сходятся. И то не о себе больше думаю, а о своих музыкантах. Хотя я считаю, что должна где-нибудь найти дополнительный источник доходов, чтобы не попрошайничать на пенсии. Уходить с эстрады надо достойно, а я все равно уйду. Даже срок наметила — 60 лет. Надо к этому времени подготовить себе прочную материальную базу.

— Займетесь каким-то очередным бизнес-проектом вроде вашей именной коллекции обуви, парфюма или изготовления чипсов?

— Смешно сказать, но пока я по старинке просто экономлю и коплю (смеется), чтобы положить заработанные деньги в банк и на них жить.

— Как вы сейчас воспринимаете ваши прежние коммерческие затеи, которые, будем откровенны, не слишком удались?

— Это был опыт. Полезный. Сейчас понимаю, что в нашей стране надо заниматься бизнесом, расширенным, что ли. То есть начинать с малого и последовательно увеличивать масштаб проекта. С малого я начинала, а на расширение у меня попросту не хватало ни сил, ни желания. Поэтому сейчас я продаю свою чипсовую фабрику и вырученные деньги тоже отложу.

Тем не менее я ищу. Возможно, в будущем у меня будет бизнес ближе к творчеству, предположим, школа какая-то, продюсерский центр, обучение пению, имиджмейкерство, что-то такое. Это единственное, что я умею. Но, правда, мне и это за долгие годы уже так надоело, что иногда думаю, не лучше ли просто и спокойно пожить, понянчить внуков... Не понянчить даже, а хотя бы проследить за их жизнью. В общем, я без волнения смотрю в будущее, главное — немного подкопить денег.

— Пугачеву можно представить выступающей в заказном концерте?

— Пока нет. Но все возможно. Изредка я это делала и делала хорошо. Как правило, там были люди, которые мне знакомы. У меня были очень закрытые выступления — на 10 человек. Я обожала эти концерты. Они очень дорого стоили.

— Что же там была за публика?

— Ну, неважно. Есть такие люди, у которых нет времени бегать по концертам, и они собирались в маленьком ресторане «Гранд Опера», жаль, что его уже нет, и я там пела.

«УЖАС В ТОМ, ЧТО ВСЕ МЕНЯ СЛУШАЮТ»

— Вы воспринимаете чью-то редактуру в ваших программах или от и до все должно быть срежиссировано и исполнено лично вами?

— А кого слушать-то? Ужас в том, что все меня слушают. Я бы воспользовалась взглядом со стороны, если бы у меня была более театрализованная постановка. Таким советчиком могла бы стать Галина Борисовна Волчек. Или Роман Виктюк. У меня был бы целый мозговой центр. Но у меня еще нет такой программы. Нужно уйти из шоу-бизнеса и сделать какой-то спектакль — у Волчек или в «Ленкоме».

— Вы готовы переквалифицироваться в драматическую актрису?

— Да. Ведь не обязательно петь. Музыка может звучать и в виде фонограммы. Я мечтаю об этом. Выходишь на сцену, звучат твои песни, а ты просто молчишь. Люди видят, какие переживания были во время создания этой песни, что я делала, о чем думала. Озвученные картины. Вот раскрыла тебе тайну.

— В сентябре в Москву приедет Мадонна. Пойдете на ее шоу?

— Наверное, пойду. Хотя я абсолютно четко представляю, что, как и зачем она будет делать. В отношении к делу мы с ней очень похожи. Не в отношении, скажем, спорта, умения держать себя в руках, это нет... Я больше Бетт Мидлер. Наверное, у Мадонны лучше обстоит дело с обменом веществ... Есть люди, умеющие себя держать, а я просто не могу. Спорт для меня — это кошмар, ужас. Хотя я очень уважаю людей, которые им занимаются.

— Мне кажется, что в душе вас всегда тянет подальше от тривиальных поп-стандартов.

— Что касается музыки, признаюсь тебе, что я по нутру своему — рокерша. Другое дело, что мне выпал билет «женщины, которая поет», актрисы. Мне это понравилось. Я это делаю. Считаю, что программа «Избранное» была, одна из жирных точек в моем творчестве. Дальше я тоже что-то делала, но это вряд ли столь ярко выраженная Пугачева, как в той программе. Но если бы сейчас я начинала все сначала, не удивляйся, я была бы кем-то вроде...

— ...Бонни Тайлер, Сюзи Кватро...

— Нет, Дженис Джоплин. Или хард-рок какой-нибудь исполняла. Мне надоела эстрадная утонченность...

— Странно, что до сих пор ничего не сложилось с вашим собственным театром — ни в бывшем кинотеатре «Форум», ни где-то еще. Столько артистов меньшего ранга добыли себе помещения под именные театры, студии и культурные центры в Москве, а у вас ничего нет...

— Мне все время что-то обещали, особенно под выборы... Выборы проходили, и обещания забывались. Наконец, я дождалась того момента, когда мне начали отвечать: «Пожалуйста, купите». Но поскольку я всегда работаю честно, то купить целое здание в Москве мне просто не на что. Квартиру в Майами для дочери я еще могла себе позволить, а мне уже после этого жилье в Москве купил бывший зять Руслан Байсаров.

— Судя по вашим отрывочным высказываниям в разное время, вы были вполне удовлетворены браком Кристины и Руслана. Хотя если внимательно присмотреться, то спутниками вашей жизни всегда оказывались люди несколько иного склада. Отнюдь не преуспевающие бизнесмены или странные богачи. И даже не сказать, чтобы очень сильные и самостоятельные личности...

— Руслан — не странный человек, а удивительно интеллигентный, и, кстати, он мне много помогает. Материально тоже. У людей его национальности (он чеченец) сильно развито чувство уважения к родителям, в том числе к родителям жены, не важно — бывшей, нынешней. Он прекрасный отец для Дэни, и они по-прежнему друзья с Кристиной. А если что-то у них не сложилось на личном фронте, что ж, бывает...

— Ваше одобрение такого семейного союза не было подсознательным шагом подправить собственную судьбу? Мол, видишь, дочка, я всегда жила иначе, выбирала других, и вот сейчас такая «сильная женщина» в свои 57 вынуждена продолжать активно трудиться... Не повторяй мои ошибки...

— Нет, «яблочко от яблони», как говорится... Мы с ней все всегда делаем только по любви: и живем, и творим, и ошибаемся. Никакого расчета, не дай Бог!

— Конфликт с рукоприкладством, произошедший на публике и в вашем присутствии между Кристиной и Байсаровым, бульварная пресса, на ваш взгляд, сильно раздула?

— Конечно. Да, была ссора, которая, скажем так, поставила крест на семье. Но в семьях всякое случается...

«У МЕНЯ СИЛЬНЫЙ АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ»

— Скажите, что же все-таки с вами произошло несколько месяцев назад, почему потребовалась срочная операция?

— Я просто долгое время ходила в предынфарктном состоянии, абсолютно об этом не подозревая. Но у меня, видимо, сильный ангел-хранитель. Возможно, их даже два. Когда меня увидели врачи, они страшно удивились, что я еще жива и даже гастролирую. Хотя я переживала бессонные ночи, боялась выходить на сцену, но не знала, что эти проблемы связаны с сердцем. Как-то в гостях один мой знакомый профессор посмотрел на меня и на следующий день буквально за руку отвел в госпиталь, где мне и сделали операцию, которая называется «стентирование».

— Болезнь — следствие конкретного стресса или, что называется, просто со временем накопилось?

— Скорее всего, это наследственное. Хотя стрессов у меня столько было... Да еще веду абсолютно неправильный образ жизни: то недосыпание, то недоедание, то переедание, то курение. Слава богу, я не пьющий человек. Это меня еще как-то спасало.

— Как можно не пить? Это же такой естественный процесс для артиста и славянина?

— Наверное, в молодости все выпила. В застойные времена у нас без бутылки ничего не решалось... У меня всегда присутствовало легкое отвращение к этому, но приходилось пить. Потому, что считается, что если не пьешь, значит, ты хворый или подлюка. Благо, сейчас никто не заставляет пить...

— Когда произошла вся эта медицинская ситуация, вы испугались?

— Да. Испуг — не то слово, паника была.

— Был страх физического конца или что-то другое пугало?

— Просто я кое-что не успела... Мне нужно было доделать то, чем я сейчас занимаюсь. Я боялась, что, не дай Бог, это случится на сцене — совершенно бы не хотела. Потому что журналисты обязательно все переврут. Скажут, что была пьяная или еще придумают что-то... А я не успею ответить и рассказать правду.

— А как же высокопарный стереотип, что настоящий артист должен умереть на сцене?

— Артист должен жить на сцене!

— Вы сожалеете о чьем-то преждевременном уходе из жизни?

— Эх, этих людей уже много... Уходят друзья в вечность. Я недоговорила со Смоктуновским, с Евстигнеевым — мои любимыми артистами. Мне очень жалко Бодрова-младшего. Буквально накануне отъезда на Кавказ он звонил, что-то рассказывал, куда-то приглашал. Мне безумно нравился этот мальчик — как человек и творческая личность. Хотя я очень боялась его фильмов — «Брат», «Брат-2». Я чувствовала, что они очень черные...

— В застойные годы концерт Пугачевой по Центральному телевидению показывали лишь раз в году — на Пасху, дабы предотвратить массовость крестного хода...

— Я знала это. Ужасно! Но я не могла ничего поделать. Снимался концерт, но его долго не показывали, и когда уж рукой махнешь — вдруг появлялся, именно на Пасху. Лапин (руководитель ЦТ в брежневские годы) поступал так, как он хотел. Потом наступило другое время. Крестный ход стали впрямую транслировать по телевидению, а у меня появились «Рождественские встречи», которыми я пыталась как-то реабилитироваться за то, что меня противопоставляли церкви и верующим...

«НУ ВОТ — ОНА УЖЕ ДО ВНУКОВ ДОБРАЛАСЬ»

— Вы как-то отслеживаете судьбу людей, когда-то считавшихся вашими фаворитами?

— Я даю им шанс, а чего мне их в дальнейшем отслеживать? Чтобы они думали, что я должна слюнявчик за ними носить, а они потом еще будут что-то странное говорить. У меня был один случай, когда я услышала в свой адрес: «Вот, потом будешь говорить, что это ты меня сделала...». Я после этих слов подумала, что лучше вообще в сторону отойти. Но если меня попросят, то помогу... Я считаю, что сейчас есть интересный мальчик с «Фабрики» — Майк Мироненко, которого хочу запустить на эстрадные рельсы. Он молод, нравится тинейджерам — юный совсем пацан. Но ведь выйдешь с ним на сцену, и тут же скажут: она уже до внуков добралась...

— Алла Борисовна, читатели не простят, если мы ни разу не упомянем в разговоре Филиппа Киркорова или Максима Галкина. Недавно один из них провожал вас в Витебск, а другой — из Витебска...

— Куда ж Филипп-то денется? Я ведь его с детства знаю. Когда он может проводить — провожает. Когда Максимка может проводить — то провожает он. У меня не столь широкий круг общения, чтобы я не дорожила такими проводами и встречами. Я, как бриллиант, ценю хорошее отношение и стараюсь забывать плохое. И те люди, которые со мной идут по жизни хотя бы пять лет, для меня очень значимы...

«Я АРТИСТКА НЕ КАПРИЗНАЯ, НО... ТРЕБОВАТЕЛЬНАЯ»

— Не секрет, что по вам выверяют в шоу-бизнесе все — от гонорара до сервиса. Может у нас быть артист более высокооплачиваемый, чем вы, и еще более роскошно обслуживаемый?

— Все относительно. Я считаю, что стою достаточно дорого. Для моих концертов надо находить спонсоров. Но надо нам платить хотя бы сотую часть от того, что Мадонна получает. Кстати, мой райдер довольно умеренный. Я артистка не капризная, но справедливая и требовательная. У меня должны быть бутерброды в гримерной, вода, чай, кофе. А гостиничный номер минимум из двух комнат, поскольку я женщина курящая, но в спальне не курю. Машина, которая была бы на ходу. Вовсе не обязательно лимузин. Но меня, видимо, уважают и ценят, и делают все в соответствии со своими представлениями о том, как должна приезжать звезда.

— Ваш персональный железнодорожный вагон — это нелюбовь к самолетам?

— Вероятно, в связи с моим сердечным состоянием я всегда плохо переносила взлет. И интуитивно всегда чувствовала, что мне надо меньше летать... Вагончик у меня простенький, хорошенький, но там очень широкая постель. Я еще беру с собой матрас, свою подушку, потому что мне нужно высыпаться. Проводники у меня постоянные...

— Публика зачастую неоднозначно воспринимает ваши сценические костюмы. По какому принципу вы их выбираете?

— Я с юных лет испытывала проблемы, связанные с той или иной одеждой, теми или иными тканями. Поэтому я иногда одеваюсь странно — не в связи с изъянами моего вкуса, а в силу того, что в этой одежде я чувствую себя на сцене максимально комфортно.

«МУЗЫКА МЕНЯ НЕ ОСТАВИТ»

— Алла Борисовна, вы все- таки человек в большей степени одинокий или уединенный?

— Уединенный, но я не одинока. И, скорее всего, никогда не буду одинока. Даже при всем желании. Иногда ищу одиночества, но... Не могу даже представить себе этого состояния. Как я могу считать себя одинокой, когда у меня есть дочь, ее муж, внуки мои, Максимка, Филипп, мои ближайшие друзья, тот же Женя Болдин, который всегда придет ко мне на помощь. У меня родной брат есть, зрители мои, в конце концов. У меня просто есть люди, которым я могу позвонить, и они сразу же прибегут... Их немного: Илюша Резник, Раймонд Паулс... Если мы мало общались на нынешней «Новой волне», то я себя чувствую разделенной с Паулсом? Нет! Нам порой и общаться специально не надо, для того чтобы знать, что мы вместе душою... Если я буду совсем одинока, то у меня есть рояль, и музыка меня не оставит...