Человек, сохранивший собор

— Гончар принадлежал к тем немногим, для кого литература была формой существования в мире, смыслом и целью его жизни. Он создавал свои произведения, как ласточка лепит гнездо. Выстраивал самую незначительную деталь. Когда-то метко говорили наши летописцы о великих строителях соборов: «Измечтал всею хитростию». Эти слова вспоминаются над страницами прозы Гончара. Проза должна быть поэтической. Это его выражение. Он ощущал звучание каждой своей вещи так же, как композитор, который держит в памяти сотни тысяч звуковых комбинаций. Если вы в его романе измените малейшее, самое незначительное слово «мовби» на «ніщо», он заметит, — вспоминал Павло ЗАГРЕБЕЛЬНЫЙ. — Исходил и изъездил все южные степи. Ночевал с чабанами, ел кулиш под звездами, встречал рассветы в плавнях (пока они еще были) и на азовских косах, видел, как прокладывают каналы через степь, и прослеживал, как прокладываются каналы взаимопонимания между людьми, услышал тысячи историй, познакомился с тысячами людей самой героической, самой причудливой судьбы. Некоторые его произведения звучат как услышанное (рассказы «Пороги», «Жайворонок»). Но как жестоко ошибаются те, кто считает, что достаточно пересказать услышанную где-то историю, дать описание того или иного факта — и уже есть произведение. В основе настоящего творчества всегда лежит воображение. Жизнь дает материал, средства, краски, а художник уже выстраивает из этого свой творческий мир, свой космос, свой универсум, и чем он проще, прекраснее, правдивее, тем больше мы верим художнику и охотнее идем за ним. Таким художником был Гончар.

СИСТЕМА СТАРАЛАСЬ ПРИРУЧИТЬ ПИСАТЕЛЯ

При жизни писатель много издавался. На первый взгляд ему не препятствовали. Даже считали Олеся Терентьевича писателем государственно-правительственного значения. Власть действительно его поддерживала: писатель, которого называли классиком современности, чьи произведения изучали в школе, общественный деятель, депутат Верховного Совета, член ЦК КПСС, академик АН УССР, имел массу регалий (премий, орденов и медалей). Но внимательно прочтите его романы, повести, новеллы, рассказы, которыми зачитывались миллионы людей, в них вы нигде не найдете восхвалений тоталитарной системы. В последние годы своей жизни Гончар не только писал новое, но и много времени уделял восстановлению авторской редакции романов, издававшихся в советские времена. Это почти хрестоматийные «Прапороносці», и «Тронка», и «Людина і зброя». То есть он исправлял цензурные вмешательства, которые были не только в знаменитом «Соборе». Если сравнить варианты, то читатели увидят, как сильно произведения отличаются. Заместитель председателя комиссии по творческому наследию писателя Анатолий ПОГРИБНЫЙ, автор книги «Олесь Гончар. Нарис творчості» признался, что считал, что он хорошо знает произведения мастера. Но когда он почитал отрывки дневников Олеся Терентьевича, которые тот вел на протяжении всей жизни, то оказалось, что сильно ошибался. В них писатель раскрывает всю душу.

— Это будет уникальная, неизвестная широкой общественности книга (десятки блокнотов, если их издавать, то наберется несколько томов) Олеся Гончара. Она будет иметь не меньшее значение и ценность, чем знаменитый дневник Александра Довженко, — считает Погрибный. — Наследие писателя огромное. Берегиня рукописей и архива — жена писателя Валентина Даниловна. Она небольшими дозами готовит материалы к печати. Фрагменты издавались в журналах, а отрывки военного периода уже изданы отдельной книгой под названием «Катарсис». В дневниках последних лет его жизни упоминаются конкретные лица и потому, по этическим соображениям, они пока не напечатаны. Сейчас Институтом литературы подготовлено академическое издание произведений О. Гончара. Уже вышел первый том.

При жизни Олеся Терентьевича считали классиком украинской современной литературы. Это и правда, и большое преувеличение. На мой взгляд, система регалиями старалась приручить писателя, но ей все равно это не удалось сделать. Советские вельможи хорошо понимали, что Гончар — человек масштабного таланта. Его «привечали», но одновременно пытались травить и противопоставлять Рыльскому, Яновскому, Смелянскому, которые считались националистами. Бесспорно, творчество Гончара пришлось на советское время. Он его воспитанник и всегда был патриотически настроенным человеком. В партию вступил на фронте перед боем. Рассказывал, что после штурма выжили только несколько солдат. Очень болезненно переживал, видя метаморфозы коммунистического движения, когда слова не сходились с делами. Кстати, первое произведение «Щоб світився вогник», где Гончар нелицеприятно говорит о советской системе, написано еще в 1954 году. В повести он поднял вопрос о бацилле бездуховности иждивенства, которая подтачивала наше общество. Назвал это «духовным браконьерством». И это в сталинский период! Это произведение можно назвать мостиком к его знаменитому роману «Собор», где писатель уже анализирует явление бездуховности, захватившее всю страну.

«Бережіть собори ваших душ», — говорит один из персонажей романа «Собор» и эта мысль проходит через все произведение писателя. В нем впервые в украинской литературе остро прозвучала экологическая тема — речь шла, в частности, о затопленном Великом Луге, о вони «на всю Украину» Каховского моря, о ядовитом дыме над городом. В романе автор заставляет читателей задуматься над значением духовных начал в человеческой жизни, о цене красоты, о гуманном отношении к природе, нашей истории и культуре. Гончар положил начало теме «экологии культуры», речи, духовных ценностей и нашей памяти. «Собор» был опубликован в 1968 году и почти сразу оперативно изъят из библиотек, его громили в прессе, в коллективных письмах трудящихся. «Всенародное» осуждение «идейно ошибочного» романа имитировалось по всем правилам тогдашних идеологических схем. Начались долгие годы замалчивания произведения. А сегодня «Собор» считается хрестоматийным и роман изучается в школе.

«Роман «Собор» — одно из самых дорогих мне произведений, — писал Гончар. — Мне хотелось сказать слово в защиту того, что было создано героическим гением народа. Было желание также сказать и о таких негативных явлениях, как пустозвонство, карьеризм, пренебрежение к культурному достоянию, игнорирование народной морали».

Время все расставило по своим местам. Критики теперь пишут, что полифония «Собора» включает в себя философские и нравственные, исторические и экологические мотивы. Здесь все сочетается, сопоставляется между собой: мгновение и вечность, песчинка и космос, люди и природа. Мир, который не признает красоты, отрицает ее, обречен на обнищание и вырождение. А образ бессмертного казацкого храма олицетворяет «дух обжитости планеты, согласия, гармоничности бытия, дух, который должен объединить человечество, охватить все сущее на земле».

«С ОДИНАКОВЫМ УМЕНИЕМ ДЕРЖАЛ РУЧКУ И ЛОПАТУ»

— С Гончаром я познакомился в Харькове в 1934 году. Мы вместе учились в техникуме журналистики им. Островского, — рассказывает Яков ОКСЮТА. — Оказалось, что мы почти земляки, потому что мое и его села расположены рядом — всего 12 км одно от другого. Жили в общежитии в комнате, в которой обитало 20 человек. Олесь выделялся среди студентов невероятной жаждой знаний. Еще до поступления в техникум Олесь был спецкором районной газеты «Розгорнутим фронтом», много писал и печатался в различных периодических изданиях. По вечерам засиживался в библиотеке им. Короленко. Там писал роман о Сковороде, подготовил научную работу о поэме «Моисей» Франко. Его курсовая была посвящена стилистике Михаила Коцюбинского. Первую свою повесть — «Стокозове поле» — он написал о Голодоморе 1933 года. Кстати, Гончар сам выжил в ту лихую годину только потому, что брат его одноклассника, Олесь Юренко, был секретарем редакции «Розгорнутим фронтом» и взял его на работу. Небольшой паек спас от голодной смерти. Кстати, с Юренко Гончар дружил всю жизнь. После окончания техникума Олесь работал в областной газете «Ленинская смена» в Харькове. Впоследствии поступил на филологический факультет Харьковского университета. На третьем курсе его застала Отечественная война. Олесь Терентьевич пошел на фронт с первых дней фашистского вторжения. В «Катарсисе» — дневнике военных лет — он описывает свои мытарства. Были жестокие бои, и их студенческий батальон взяли в плен. На Холодной горе они умирали в плену. Гончару повезло, что не расстреляли, а половину их отряда отправили на Полтавщину собирать урожай. Там Олесю удалось убежать к партизанам. А когда подошла Советская армия, то он в минометной дивизии воевал до победы. Начал солдатом, а окончил войну сержантом. Имел награды за отвагу...

Мы снова встретились уже после войны. Я прочитал в журнале «Новый мир» перевод первой части его «Прапоносців» — «Альпи» и написал письмо в Союз писателей, разыскивая Олеся. Вскоре мы встретились. С тех пор не теряли друг друга. Я тогда работал в «Военной газете», писал о его однополчанах, живших в Белой Церкви.

— Олесь Терентьевич был среднего роста, крепко, но гармонично сложен. У него такое ласковое лицо, что ему всегда улыбались дети и мужчины, а женщины засматривались на него, как зачарованные. Руки у него ловкие, с одинаковым умением держали они ручку, когда он писал, и лопату, когда копал землю в саду, это руки умелые, трудолюбивые, и когда во время заседаний я видел их, лежащие на столе, то удивлялся, как могут они выдерживать без деятельности даже час, — таким запомнился Гончар Павлу Загребельному. — Он был чрезвычайно сдержан в движениях. Только иногда, во время ходьбы, вдруг взмахивал рукой так, словно хотел небрежно отбросить ее от себя, или же шел себе, шаркая ногами, и только можно было догадываться о том внутреннем кипении страстей, которые всегда переполняли его и выплескивались бушующим океаном на страницы книг.

Одевался он всегда нарядно и со вкусом. Эта привычка у него была еще со студенчества, а тогда были довольно трудные послевоенные годы, и об одежде никто, кажется, не заботился. Но я помню его темно-синий, красиво сшитый костюм, всегда начищенные ботинки, хотя тогда я еще и не знал, что в этих ботинках он ежедневно отмеряет десятка два километров, идя на занятия в университет через Днепр из своей далекой Ломовки.

В кабинете — книги, книги, книги. Несколько небольших картин Васильковского, серебряный чайничек — подарок жены Вали, деревянные статуэтки с острова Бали, гуцульская бартка. Никаких безделушек и игрушек, которые часто любят люди искусства. Сдержанность и простота.

В повседневности он был великодушен и наивен, как вольтеровский Кандид. В своем гостеприимстве по-детски беззащитен. Дома у него всегда толклись какие-то люди, закинув ногу за ногу, просматривали книги, курили, ели, пили, разглагольствовали. Никому не было дела, когда писатель работает. Над этим никто не задумывался. А он сам никогда не спешил и ждал случая, чтобы сбежать из Киева куда-то далеко на юг, в степи, спрятаться на месяц-два, поездить, пописать просто в машине.

Какой-то академик высчитал человеческую способность к чтению. Получилось, что за жизнь человек может прочитать около пяти тысяч книг. Гончара подобные расчеты не касались. Он успевал перечитывать невероятное количество книг, журналов, рукописей. Он всегда был окружен целыми горами новых книг. Он пытался познакомиться со свежими публикациями украинских издательств, мимо его внимания не проходил ни один новый талант, он прекрасно знал современную русскую и зарубежную литературу. Для него чтение — тоже труд, обязанность, потому что настоящий писатель должен знать, что делается в литературе и дома, и у друзей, и в целом мире. Иначе это не писатель, а затурканный писарь…

СРЕДИ ГОЛОДАЮЩИХ БЫЛА ВНУЧКА ОЛЕСЯ ТЕРЕНТЬЕВИЧА

Союз писателей Украины Олесь Гончар возглавил, когда ему было чуть больше сорока, и он считался самым молодым руководителем. Он, Тычина и Майборода стали первыми лауреатами Шевченковской премии — высшей награды страны. Но говорить о том, что власть «приручила» Гончара, не приходится. Он наоборот с годами все больше отдалялся, противостоял системе. Например, в рассказе «Двоє в ночі» о Довженко, который ведет беседу со Сталиным. Писатель показал духовное превосходство режиссера над тираном. И это была его гражданская позиция.

— Свою истинно национальную украинскую патриотическую сущность Олесь Терентьевич проявил в период перестройки. Он ожил, поверил, что сдвиги действительно произойдут —рассказывает Анатолий Погрибный. — Гончар стал духовным лидером Украины. Его выход из партии — не жест, а сознательный протест против коммунистов. Холодный октябрь 1990 года. На киевском Майдане голодают студенты. Гончар болел, но решил пойти к бастующим и попросил меня его сопровождать. Он говорил, что если бы был моложе, то остался бы с этими юношами и девушками, и что молодежь борется за правое дело. Мы долго ходили по палаточному городку. Олеся Терентьевича сразу узнали, обступили, долго разговаривали, даже брали автографы на память. Он дал интервью представителям СМИ, называл студентов героями. Кстати, среди голодающих была и его внучка Леся. Гончар был очень взволнован, и после того похода пришлось даже везти писателя в больницу. А утром он мне позвонил и сообщил, что написал заявление о выходе из рядов КПСС, которое передал в газеты для обнародования. Последней каплей для него стала телетрансляция сессии ВР, когда один из депутатов цинично заявил: «Пусть голодают, нам больше останется!» Гончар сказал, что не хочет иметь ничего общего с такими партийцами. С этой минуты у них разные пути.

Олесь Гончар многим людям запомнился всегда улыбающимся. Об особой гончаровской улыбке сказано очень много. Сам Олесь Терентьевич говорил, что «в улыбке вся суть человека — это часть его души, ее проявление, ее свет». Например, режиссер Николай Мащенко посвятил ей целый фильм. У Гончара был дар слушать и располагать к искреннему разговору. Он пережил три инфаркта. Умер 14 июля 1995 года. В день похорон целый день шел дождь, но люди, несмотря на ненастье, стояли в длинной очереди, чтобы попрощаться с выдающимся писателем. А на Байковом кладбище, пока шла панихида, казалось, что небо разверзлось — такой страшный был ливень. Старики говорят, что это знак — так Господь провожает личностей. Природа словно плачет и поэтому есть надежда, что орошенные обильным дождем зерна добра обязательно дадут хорошие всходы.

В 1997 году в память писателя была учреждена премия им. Олеся Гончара. Первыми лауреатами стали София Майданская и Богдан Бойко. Есть еще премия его имени немецко-украинская — для молодых авторов (до 30 лет). Сегодня ее будут присуждать уже в четвертый раз и жюри назовет победителей.