Игра в классику

I

Прошлый театральный год прошел под знаком драматургии, которая почему-то ни в одной из номинаций «Киевской пекторали» не нашла себе места.

А жаль! Ведь тогда среди вероятных претендентов на столичную театральную премию могли бы оказаться:

Гибсон, Гоголь, бр. Гримм, Достоевский, Зюскинд, Кокто, Лоу, Мольер, Нечуй-Левицкий, Пиранделло, Пушкин, Ружевич, Скриб, Старицкий (дважды), Сухово-Кобылин, Толстой, Чапек, Чехов (дважды), Шварц, Шекспир, Шеридан, Шиллер, Шоу (даже дважды)…

О музыкальных представлениях и вспоминать нечего.

Чимароза, Гуно, Масканьи, Оффенбах, Кальман, Легар…

Такого количества классических премьер (прошу прощения за парадоксальное словосочетание), кажется, ни один предыдущий год еще не знал. И хотя классики выступали преимущественно в адаптированном к современному потребителю виде (и не только по школьной программе), это не могло упразднить самой тенденции.

II

Относительно жанров, то преимущество отдавалось комедии, лирической комедии и мелодраме (хотя и не только), но «с уклоном» в:

анекдотичное («За двумя зайцами» — театр им. И.Франко);

аскетическое («Метель» — Детский музыкальный театр, «Контрабас» — Театр на Подоле);

виртуальное (были среди премьер года и такие, о которых еще Гоголь писал — «редкая птица…» способна увидеть этот спектакль);

инфернальное («Смерть Тарелкина» — Театр на Левом берегу Днепра);

мистериальное («Ой, не ходи, Грицю…» — Театр на Левом берегу Днепра);

капитальное (среди премьер прошлого года четыре «капитальных обновления»);

концептуальное («Брат Чичиков» — Театр им. И.Франко);

щемяще-ироническое («Вишневый сад» — Театр марионеток);

музыкально-развлекательное («Пигмалион» — Театр им. И.Франко);

национально-ментальное («Мещанин-шляхтич» — Театр на Липках);

сентиментальное («Гитель и Джерри» — театр «Актер»);

фетишистское и нетрадиционно-сексуальное («Прошлогодний снег» — театр «Сузір’я»);

феерическое («Русалочка» — Молодой театр);

привокзальное («В Барабанном переулке» — театр «Сузір’я»);

пекторальное (спектакли, рассчитанные на снискание «Пекторали» и ни на что больше)…

Категории можно увеличивать до умопомрачения.

Можно сравнивать «концептуальное» — с игрой «Отгадай мелодию» и т. д.

Однако это не снимает главного вопроса: что произошло?

А ответ именно в этом жанровом разноцветье и кроется: меню театральных развлечений стало разнообразным как никогда и приобрело классический привкус, что, по-видимому, отвечает эстетическим потребностям и возможностям потребителей.

III

Классическая ориентация театрального года проявилась и на другом уровне: среди работ этого года режиссеров, актеров, сценографов и композиторов — практически ни одного заметного имени дебютанта и, в основном, только комбинации давно известных.

Но это признак не только прошлогодних премьер; скорее, наоборот — давняя тенденция, которая именно в этом году стала кричащей.

Это явление не имеет ни позитивной, ни негативной окраски — это просто факт.

Факт, что давно уже оказались за границами украинского театра те, чьи имена еще несколько лет назад звучали очень громко:

Владимир Петров,

Марк Нестантинер,

Андрей Критенко,

Игорь Афанасьев,

Олег Липцин,

Валерий Бильченко...

Целое поколение, из-за отсутствия которого театральная карта Киева имеет именно такой вот — классический — вид.

IV

Другой факт — изменения в массе самого типа киевского потребителя театра.

Не из-за пренебрежения называю его потребителем, а не зрителем; из-за того нового (а в то же время и очень старого) типа посяганий и поведения, который он предлагает театру.

Во-первых, он, этот потребитель, очень терпеливый, его уже ничем не удивишь и не напугаешь; он может поддерживать любую предложенную театром игру и, в основном, ему хватает выдержки до конца спектакля.

Он, по субъективным наблюдениям, приходит в театр не столько «смотреть» спектакль, сколько, как в давние-прадавние времена — культурно отдохнуть.

Поэтому и в театр он ходит, главным образом, по-семейному (или в сопровождении любовницы; можно посочувствовать ему, горемычному, когда она нудит ему чуть ли не ежедневно — «поведи меня в театр, поведи»):

с конфетами,

шоколадом,

в духах,

в новом наряде…

В то же время куда-то исчезают патлатые юнцы и поизносившиеся дяденьки-интеллектуалы, завсегдатаи шумных художественных скандалов — в джинсах (или форму сменили, или выехали, или навсегда исчезли).

Не раздаются в зрительном зале и звонки мобильных телефонов — или научились, или контингент изменился (в недалеком будущем, скорее всего, следует ожидать мобильных звонков за кулисами — от нетерпеливых заказчиков до актеров и актрис). По-видимому, это тоже хороший признак?! V

Однако и в классическом пространстве не обходится без нарушителей — контрабандистов в царстве покоя — но также уже классических:

бурного и, как всегда, неожиданного Богдана Бенюка, который везде поражает энергией своего таланта;

Кина украинской сцены — чарующего Анатолия Хостикоева;

изысканного Виталия Савчука, который под надзором рискованного, как всегда, Николая Мерзликина и в сопровождении оркестра создает монопредставление в Детском музыкальном театре;

хрупко-нежной Наталии Рудюк, чьи фантастические костюмы рассказывают о спектаклях иногда более громко, чем сами спектакли;

неугомонного Алексея Кужельного, который все изобретательнее сопротивляется попыткам ликвидировать управляемый им театр;

аристократических — сценографа Андрея Александровича и композитора Юрия Шевченко;

неудобного чудака, режиссера Дмитрия Богомазова, чьи талантливые художественные извращения все еще пугают киевские театры;

традиционно скандального Андрея Жолдака;

мужественной Любови Титаренко, которая — вот уже десять лет! — везет на своих женских плечах воз театра «Браво» и с каждым днем — особенно же, в «Миллионерше», поставленной Алексеем Лисовцем, становится все более убедительной;

а в конечном счете, еще многих других — режиссеров, сценографов и актеров, этих сумасшедших, которые вопреки всему, вопреки самой жизни — строят и пытаются отстоять свой маленький мир.