«На сцену надо выходить «голым»

— Мне хотелось, чтобы и этот концерт был домашним. Без панибратства, конечно, но и без официоза. Чтобы контакт со зрителями был такой, как будто это — мои друзья. Эту музыку надо петь так, будто ты стоишь вообще в сантиметре от человека. Мне было приятно видеть, как люди в партере ослабляют галстуки. Может быть, им даже хотелось танцевать…

— У меня было ощущение некоего шалопайства, что ли.

— Да, примерно этого нам и хотелось. Но: мне было очень важно, чтобы я достойно это спел, чтобы все причуды не отражались на вокале.

— И было видно, что вы переживаете.

— Я очень переживал: ведь первый раз здесь концерт. Знаете, в любой ситуации, если что- то не подготовлено, что-то пошло не туда, есть четкий выход из положения, который всегда спасает: быть искренним, без маскировки, «голым» на сцене. Бывают моменты, когда публика в твоих руках и ты ее держишь, а бывают и такие, когда публика должна чувствовать, что ты принадлежишь ей.

— Это, видимо, один из главных артистических законов?

— Да. И очень важно все время знать, зачем ты здесь и о чем говоришь, поешь, — с этим надо определиться. И еще: получать удовольствие. Если не получаешь удовольствия, его не могут получить и слушатели.

— Меня поразило, что такой концерт изначально задуман как однократный проект.

— Конечно, меня интересует не только один этот концерт, а определенный проект, в котором этот концерт был бы одним из звеньев. Но не будем сейчас об этом говорить, пока нет ничего конкретного — только пожелания и идеи. Сейчас все должно по полочкам улечься, надо разобраться, что можно, что нужно, что иначе надо подготовить. Может быть, и можно такое представление сделать прокатным. Я надеюсь, что продюсер и режиссер Миша Крупиевский — очень одаренный человек, с отличным чутьем — сможет разобраться в ситуации.

— Как вы с ним вышли друг на друга?

— Он меня нашел. И довел свою идею до такого вот красивого результата. Знаете, передо мной в Германии, где я живу и работаю, регулярно появляются какие-то люди, которые фантазируют на тему интересных предложений и рассказывают о своих возможностях, называя их словами «золото, бриллианты, нефть»... Эти люди (как их называть — «новые русские», «новые украинцы», «новые казахи»?) были такие убедительные, такие славные, такие коммуникативно приятные, и я думал: ну, вот, самое оно, сейчас начнется что-то хорошее. Но потом эти встречи не повторялись: попрощались и забыли. Заставить кого-то сделать такое представление невозможно, человек должен сам захотеть — это же огромная подготовительная и организационная работа. Вы посмотрите, в этом проекте уйма людей занята, которым я всем благодарен за внимание к моей скромной персоне. И счастлив, что это кому-то нужно.

— В концерте меня очень впечатлил последний номер с клипом: опускаются экраны, и я вижу кадры, которые сняты в этом зале буквально полчаса назад. Кто-то успел их приготовить, нарезать, смонтировать…

— И не было паузы никакой специальной, мы же работали два часа без антракта…

— И все совершенно идеально пришлось к музыке…

— Да, вот такая фирма «Фильм плюс продакшн».

— Я даже загордилась тем, что у нас такое делают.

— Я не видел этого, не мог повернуться и смотреть — должен был в этот момент петь, но люди были в восторге. Первоначально мы думали, что я иду в зал, сажусь там где-то и смотрю. Но так, как получилось — еще интереснее. Вообще, если здесь суждено быть еще каким-то таким проектам, надо стремиться к тому, чтобы все шло на крещендо — во всех смыслах, не только в сфере техники и спецэффектов.

— Вы имеете в виду именно программы с музыкой такого типа?

— Почему — нет? Хотя я не ждал такого приятного приема, потому что программа редко исполняемая, нетипичная для украинской сцены. Мы специально не брали такие известные вещи как «New York, New York!» или «People»: с ними очень опасно экспериментировать. Перевели менее популярные. Это даже не перевод, а специально написанные на известную музыку оригинальные тексты — близкие по содержанию, но отличающиеся. Послушали, что получилось: мать честная! Американская музыка, а звучит, как наша украинская: по мелодике, атмосфере. И в концерте я начинал петь, допустим, «Moon River» по-украински и люди начинали хлопать. Они знают эту музыку! Ведь почему мы назвали этот концерт «Эхо столетия»: потому что эта музыка не американцев, а всех людей. Это очень добротная и качественная музыка, без привязки к месту. И концерт как продукт делался добротно и качественно. Все работало на идею: дать зрителю возможность «полакомится».

— Вам не нравится, когда аплодируют еще до окончания последних нот?

— Совсем не надо моментальных оваций. К тому же я на них уже не реагирую, это только в начале концертной работы может артиста радовать. Тем более — здесь, ведь это первая моя встреча с большой публикой, и она должна успеть осмотреться.

— Я бы очень хотела вас услышать на этой же сцене, но в оперном спектакле.

— Будем надеяться, что это осуществимо.

— Насколько мне известно, наша Национальная опера — очень тяжелый и сложный механизм.

— Говорю как человек, который очень много работал в хороших театрах и с хорошими режиссерами, там, где все люди на своих местах: это прекрасный театр, в котором пели и, очевидно, сейчас тоже поют прекрасные артисты, но этот театр в плохом состоянии. Это видно даже по вешалке. Это театр без хозяина, без настоящего администратора, у которого бы все работало, как должно работать. Пусть не покажется парадоксальным то, что я сейчас скажу: последние хорошие администраторы здесь были советские. Они умели делать все, чтобы получать и удерживать лучших артистов! Сейчас профессиональное продюсирование, менеджмент тут только начинается. И то на ощупь…